Рука Джотто - Пирс Йен - Страница 34
- Предыдущая
- 34/50
- Следующая
— Сандано.
— Генерал! Польщен визитом большого начальника. И все только ради того, чтобы помучить меня — просто так, без всякой причины.
— Ты знаешь не хуже меня, что мы не мучаем людей без всякой причины, — веско заметил Боттандо. — Причина есть всегда.
— О, — упавшим голосом сказал Сандано, — так вам все известно? Наверное, бабушка вам рассказала?
Боттандо удивился, но виду не подал.
— Совершенно верно, — важно сказал он. — Твоя бабушка поступила как человек, сознающий свою ответственность перед согражданами. И сейчас я хочу все услышать от тебя лично. Мне, конечно, и так все известно, но это важно для тебя самого. Мы всегда приветствуем сотрудничество.
Сандано одолевали сомнения. Он пыхтел, колебался и в конце концов сдался:
— Хорошо. Но вы помните: Флавия мне обещала.
— Я помню, помню.
— Сразу говорю: это не я. Украсть я могу, согласен. Но нападать на сторожа я бы никогда не стал. Я только вел грузовик.
«Что он такое болтает?» — терялся в догадках Боттандо, пытаясь состроить неодобрительную мину.
— Он не заплатил нам, понимаете? Мы залезли туда, забрали все статуэтки и доставили к нему. И когда мой брат пошел к нему за деньгами, тот послал его куда подальше. Сказал, что сделка сорвалась и у него нет денег. Но клянусь вам, это не я въехал в окно на машине и забрал все обратно. Я хочу, чтоб вы знали это. Я такими вещами не занимаюсь. После этого я вернулся во Флоренцию.
— Пока все верно, — подбодрил его Боттандо, все еще не понимая, о чем идет речь.
— Этот человек — он считает, что ему можно все. Скотина. Вы все у него прикормленные, потому он так нагло себя и ведет.
— Мы поразмыслим над этим.
В самом деле, старина Сандано совсем спятил. Где это слыхано, чтобы вор сам признавался в преступлении, о котором никому не известно?
— Раз уж ты начал признаваться, расскажи заодно о Фра Анджелико.
— Фра Анджелико?
— Это флорентийский художник. Эпохи Ренессанса. Ты вез его в багажнике. Помнишь?
— Ах, этот… Я уже все рассказал вашей девушке…
Боттандо придержал его за руку.
— Один совет, мой дорогой мальчик. Она тебе не девушка.
— Нет?
— Нет.
— О'кей. Короче, я сказал Флавии правду. Я не крал ее.
— Это я знаю.
— Тогда зачем спрашиваете?
— Я просто хочу еще раз услышать эту историю. Своими ушами. Давай.
— Я сказал Флавии чистую правду. Я никогда не крал эту картину. Мне просто не повезло, что меня сцапали с ней на границе.
— Да?
— Я взял эту кражу на себя только потому, что карабинеры предложили мне сделку.
— И значит, потом этот человек, Форстер, пришел к тебе поговорить о ней.
— Да, три или четыре месяца назад. Я тогда как раз только освободился, отсидев за подсвечник.
— Из его слов ты понял, что это он украл картину?
— Я бы так не сказал. Он все знал об этом ограблении, хотя о нем не писали в газетах.
— Понятно. Ну, он пришел. И что дальше?
— Он пришел спросить, что случилось. Почему я не доставил посылку по назначению. Я объяснил. Он выразил сочувствие в связи с тем, что мне пришлось отсидеть за преступление, которого я не совершал, и сказал, что не будет возражать, если я захочу восстановить свое доброе имя и откажусь от признания. Потом он дал мне денег.
— Он не говорил, что сам украл картину?
— Нет, прямо он этого не говорил.
— А откуда ты знаешь его имя?
— Он назвался и дал мне визитку на случай, если я еще что-то вспомню и захочу связаться с ним.
— Дал визитку, понятно. Можешь описать его?
— Ой, это не по моей части… У меня близорукость…
— Значит, нужно носить очки. Ну постарайся. Вспомни о бабушке.
— Ну ладно. Он — англичанин, это я уже говорил. Кое-как объясняется на итальянском, ему где-то за пятьдесят или даже больше, но шевелюра богатая — темно-каштановые волосы… почти черные, хорошая стрижка. Одет… можно сказать, хорошо. Среднего роста, для своего возраста довольно стройный.
— Среднее это, среднее то… — прокомментировал Боттандо, — очень полезная информация. А какие-нибудь особые приметы? Дуэльные шрамы или еще что-нибудь в этом роде?
— Я не заметил. Послушайте, я и так стараюсь изо всех сил.
— Конечно. Итак: некто называет тебе свое имя, дарит свою визитку, навещает в тюрьме, расспрашивает тебя о вещах, которые он и так должен знать, если сам украл картину. И ты делаешь вывод, что именно этот человек совершил преступление, за которое тебя посадили. Ты полагаешь, он такой же дурак, как и ты? Хм…
Сандано обиженно отвернулся.
— Его визитку, ты, конечно, не сохранил? — на всякий случай спросил Боттандо и саркастически кивнул, когда Сандано ответил утвердительно. — Слушай, Сандано, говорю тебе как друг.
— Что?
— Бросай это дело. Найди себе работу.
— Мне это говорит каждый второй. Даже судья.
— Ну так прислушайся к совету умных людей. И последнее. Где сейчас статуэтки, о которых ты тут рассказывал?
Сандано засмущался.
— Ну давай, не тяни. Говори все, и дело с концом. Я никому не скажу.
— Обещаете?
— Обещаю.
— Они лежат под кроватью моей бабушки. Вы должны это знать, раз она вам… О-о!.. Я опять попался!
Довольный Боттандо кивнул:
— Вот поэтому я и говорю тебе: завязывай.
— Я в восторге от него, — пробормотал он себе под нос, покидая камеру.
Он заказал выпивку в баре и долго сидел, пытаясь связать воедино имеющиеся факты. Потом позвонил Флавии и рассказал ей про Фра Анджелико.
Она не согласилась с его интерпретацией фактов, хотя выводы показались ей убедительными.
— Ты считаешь преступников слишком умными, — заметил ей на это Боттандо.
— Господи, какой же он идиот, — сказала Флавия, выслушав его рассказ о беседе с Сандано. — Ну, попадись он мне еще в руки…
— Можешь делать с ним что хочешь. Но ты понимаешь, какой из этого следует вывод?
— Если Форстер действительно украл картину, какой смысл ему разыгрывать спектакль и встречаться с Сандано?
— В том-то и дело. Это лишний раз доказывает, что моя теория неверна. Особенно если сейчас ты скажешь мне, что его смерть наступила в результате несчастного случая. Ты ведь это собиралась сказать?
— Нет, но такой исход вполне возможен.
— Жаль. У нас ничего нет, кроме косвенных улик. Может, все-таки накопаешь что-нибудь? Будет жаль, если время и деньги, затраченные на поездку, окажутся бессмысленной тратой, одобрить которую может только старый сумасшедший лунатик.
— Ах, Арган. Я как раз собиралась спросить про него.
— Да, он, — согласился Боттандо. — Кажется, он залег на дно. Может быть, решил, что мы были правы, взявшись расследовать это дело. Во всяком случае, он перестал попрекать меня им. Он не напоминает о себе уже несколько дней, но я уверен: он себя еще проявит. У меня мало времени. Как ты думаешь: этот маленький негодяй сумеет завербовать еще кого-нибудь из наших, кроме Паоло?
Флавия молча покачала головой и положила трубку. Бедный старый Боттандо, думала она. Он хватается за соломинку. И внезапно ей в голову пришла очень скверная мысль.
- Предыдущая
- 34/50
- Следующая
