Рука Джотто - Пирс Йен - Страница 23
- Предыдущая
- 23/50
- Следующая
— Похоже на то.
— Э-э?
— Форстер. Я слышал, уже кого-то арестовали?
— Да, — небрежно бросила она, — Гордона. Но я не считаю его виновным.
— Вы слишком хорошо думаете о своих соседях, — заметил Аргайл.
— Разве?
— Конечно. Когда я сказал вам, что Форстер, возможно, был связан с криминалом, вы сразу отвергли эту мысль, хотя он и не вызывал у вас симпатии. Теперь полиция арестовала Гордона, и вы опять не согласны с тем, что он — убийца, хотя и подозреваете его в грабежах.
Мэри Верней пожала плечами:
— Я тешу себя мыслью, что научилась разбираться в людях и знаю, кто на что способен. Пожалуйста, вы можете собирать доказательства того, что Джеффри был вором, я не против. Кто знает? Может быть, вы окажетесь правы. Надеюсь, вам удастся меня в этом убедить. Будьте добры, передайте мне уксус, он стоит справа от вас.
— Расскажите мне о Форстере, — попросил Аргайл, усаживаясь за кухонным столом поудобнее. Разливая в стаканы вино, он испытал некоторое смущение — слишком убогим показался ему собственный вклад в вечернюю трапезу.
— Рассказать? А что вас интересует?
— Все. Вы хорошо его знали? Каким он был?
— Ах, — задумчиво произнесла она, — это запутанная история. — Она посыпала картофель перцем и яростно перемешала его в сковородке. — Но почему бы и нет? Их обоих уже нет в живых. Вы знали, что он был любовником моей кузины?
— Мне намекнули об этом в пабе.
— Форстер познакомился с Вероникой давно. Время от времени он навещал нашу семью, а когда умер дядя Годфри, оказал семье большую услугу, подсказав, как уменьшить налог на наследство. В последние два года он целиком завладел умом и сердцем Вероники. О любви, разумеется, не было и речи — он просто использовал ее.
— Почему вы так думаете?
— Увы, Вероника была не очень привлекательной особой. Я имею в виду не физически, а… ей не хватало какой-то теплоты, человечности. Не знаю, понимаете ли вы, о чем я. Кроме того, у нее был неуравновешенный характер — наверное, об этом вам уже сообщили. Форстер знал за кузиной эту слабость, и, когда у него возникли финансовые проблемы, принялся охмурять ее, рассчитывая наложить лапу на фамильное серебро, как я полагаю. Не могу точно сказать, что он продал; Вероника тем более ничего не знала: она безгранично доверяла ему и к тому же говорила, что нет смысла нанимать эксперта, если собираешься все время проверять его. Нужно отдать ему должное: он был великолепным актером.
— В чем это выражалось?
— Все считали его пренеприятной личностью — все, кроме Вероники. При этом никто не сумел бы объяснить, чем он был так неприятен. Все просто знали: этому человеку нельзя доверять. Бог знает, как только его жена прожила с ним столько лет.
— У него есть жена? Куда же она подевалась?
— Говорят, на несколько дней уехала в Лондон — еще до его смерти. Так что вот-вот должна вернуться. Во всяком случае, ее никто не заподозрит в том, что это она столкнула мужа с лестницы.
— Почему вы так думаете? Или это опять ваш оптимизм в отношении человеческой натуры?
Мэри Верней медлила с ответом, не зная, как выразить свою мысль.
— Она абсолютно непостижимая женщина. Хотя, видит Бог, у нее был мотив для убийства.
— Расскажите, какая она?
— Очень простая и наивная, намного моложе Форстера. Она была слишком неопытна, чтобы за красивыми словами разглядеть его истинное лицо, а когда вышла за него замуж, было уже поздно. Я, правда, не уверена, что с годами Джессика избавилась от иллюзий, — уж очень она глупа. Такие люди всегда становятся жертвами. Это совершенно бесхарактерная, бесцветная личность. И выглядит она так, словно каждый вечер замачивает лицо в отбеливателе, — совсем не умеет следить за собой. Она очень милая и кроткая… и все-таки я не представляю, как она жила с ним все эти годы. Но раз она терпела мужа столько лет, с какой стати ей было вдруг убивать его?
— Иногда такое случается.
— Да, конечно, но тогда получается, что она должна была тайно приехать в поселок, столкнуть его с лестницы и потом так же незаметно вернуться в Лондон к сестре. Для жены Форстера это слишком сложно.
Аргайлу этот довод не показался убедительным, и Мэри Верней, заметив его скептический взгляд, рассмеялась:
— Вы просто ее не видели. К тому же еще не известно, был он убит или сам упал с лестницы. Кстати, почему вы так настаиваете на версии убийства?
— Слишком уж странное совпадение — он умер в тот день, когда мы должны были встретиться.
— Вам повезло: вы избежали неприятного разговора.
— Я говорю серьезно.
— Знаю. Но даже если Джеффри был вором, все равно его смерть в день вашего приезда могла оказаться случайным совпадением.
— Он согласился поговорить со мной об украденной картине.
— Собираясь пригрозить вам преследованием за клевету.
— Но ведь вы сами говорите, что никогда не доверяли Форстеру.
— Ну да, он бессовестно использовал людей в своих целях, он был лжец и мошенник. Весь его бизнес был построен на лжи.
— Чем же он тогда сумел привлечь вашу кузину?
— В нем был некоторый шарм. Мне такие мужчины не нравятся, — уточнила миссис Верней, — но есть женщины, которые находят их привлекательными. Знаете, этакий красивый ловкий кавалер. А бедняжка Вероника была уже немолода и очень несчастна. Она рано потеряла мужа — глупый осел напился на пятую годовщину их свадьбы и утонул в собственном пруду на глубине в пять дюймов. У него даже не хватило сил откатиться в сторону. Вероника считала его бесхарактерным и не особенно убивалась по нему. Она даже вернула себе девичью фамилию, решив, что Бомонт звучит более аристократично, чем Финси-Грош. Больше ей не встретился человек, ради которого она захотела бы пожертвовать своей фамилией.
Как видите, у нее не было ни мужа, ни детей, ни сердечных привязанностей, конечно, она стала легкой добычей для опытного соблазнителя.
— Вы полагаете, он обманывал ее?
— Продавая вещи из коллекции Вероники, он только называл суммы и никогда не показывал счетов. Я уверена: большую часть денег Форстер присваивал. Несколько раз я пыталась вразумить ее, но она ничего не желала слушать.
— Ваша сестра умерла в январе?
— Да, мы тогда жили вместе. У нее случился очередной приступ, и доктор Джонсон вызвал меня обсудить положение. Мне пришлось остаться, за ней больше некому было присматривать.
— А в чем заключалась ее болезнь?
— Время от времени на нее накатывала депрессия. Несколько лет она могла быть совершенно нормальным человеком, а потом вдруг начинала сходить с ума.
— И как это выражалось?
— Ох, по-разному. В такие моменты от нее можно было ждать чего угодно. Иногда она исчезала на целую неделю, и никто не знал, где она пропадала. Иногда запиралась в доме и никого не впускала к себе. Иногда беспробудно пила. В последний раз она напилась. Смерть наступила в результате передозировки таблеток и спиртного.
— А почему вы согласились за ней присматривать?
Миссис Верней пожала плечами:
— Она отказывалась от серьезного лечения, но оставлять ее одну в период обострения было опасно. А я единственная, кто мог с ней как-то справляться. Честно говоря, она была просто невыносимой. Однажды я не выдержала и уехала, и именно в тот день она умерла. Я утешаю себя тем, что это был несчастный случай, хотя и не уверена в этом.
— А как все произошло?
— Ну, глупо, конечно, но мы опять поссорились. Из-за Форстера, между прочим. До Вероники наконец стало доходить, что не такой уж он прекраснодушный человек, как ей всегда казалось. Она поделилась со мной своими сомнениями, и я посоветовала ей прогнать его. Но сестра вдруг взбеленилась, начала кричать на меня — как она только меня не называла! Терпение мое лопнуло, и я уехала в Лондон, а Вероника проглотила таблетки, запив их изрядным количеством виски. Прояви я чуть больше выдержки, ей не пришлось бы утешать себя таким способом…
— Вы чувствуете себя виноватой?
Мэри Верней покачала головой:
- Предыдущая
- 23/50
- Следующая
