Александровский cад - Пиманов Алексей Викторович - Страница 23
- Предыдущая
- 23/94
- Следующая
Начать сбор компромата на своего благоверного (коим в глубине души Танька продолжала считать Казарина) она решила с афиши.
Готовясь сделать снимок, Шапилина увидела, как у служебного входа появился Лешка со своей пассией. Танька тут же переместила объектив в сторону злосчастной парочки и начала щелкать затвором без разбора, забыв, что сделать можно было только один кадр.
– Ну, я тебе покажу! – шептала она, одновременно крутя и резкость и экспозицию. – Теперь не отвертишься.
Видимо, Танышны слова телепатическим образом долетели до Лешки: он что-то сказал своей собеседнице, попрощался и быстро зашагал в сторону Петровки. А паршивка опять долго смотрела ему вслед.
Вскоре фотоснимок уже плавал в ванночке с проявителем. Танька взяла фотографию в руки. Портрет получился удачный: его можно было бы сразу наклеить в альбом и подписать «Не уходи, любимый!».
– Вот паразитка бесстыжая…
Она внимательно разглядывала соперницу.
– Ну, точно – втюрилась!
Шапилина повесила фотографию на веревку. Но затем, передумав, изорвала в клочья. В ее хорошенькой голове начал созревать план мести…
Утром Танька появилась на проходной цирка в новом для себя образе.
Вахтер сразу оробел при виде гладко прилизанной девицы с комсомольским значком на груди, фотоаппаратом на плече и газетой «Пионерская правда» под мышкой.
«Ни дать ни взять – молодая журналистка, – подумал старик. – У такой в голове только Сталин да счастливое пионерское детство».
Шапилина достала зеркальце, у которого обратная сторона была красного цвета, и повертела им перед носом вахтера, изображая важный документ.
– Спецкор Чугунова, «Пионерская правда»! – как печатная машинка отбила она свое представление.
Старый вахтер при виде стервозной «воблы» приподнялся на стуле и зачем-то отдал честь.
Танька поправила на носу явно мешающие ей очки и заглянула в бумажку.
– Тэк-с… Артисты Романовы на месте?
– Тутошки, – с готовностью кивнул вахтер.
– У меня есть ответственное поручение от нашей газеты, – все тем же командирским тоном произнесла Таня, – я должна написать очерк «Советский цирк – лучший цирк в мире». Вы согласны с этой мыслью?
– Завсегда! – отрапортовал вахтер.
– Так как мне найти артистов Романовых?
– Идите, барышня, по этому колидору прямо, пройдете тигров в клетке… не пугайтесь… дальше, значит, увидите небольшую конюшню, а рядом – комнату. Там у нас, барышня, Романовы и обитают.
– Я вам не барышня! – Шапилина сурово посмотрела на вахтера и уверенным шагом направилась по указанному маршруту. Тот усмехнулся и опустился на стул.
Танька прошла длинный коридор и оказалась возле клеток с хищниками, которые, почуяв незнакомый запах, настороженно заворчали. Увидев вблизи бенгальского тигра, она остановилась, как зачарованная, и подошла почти вплотную к клетке.
– У-у ты моя киса, красавец.
Удар лапы по прутьям и страшный рык вернули Шапи-лину к действительности. Она подняла упавший блокнот и шагнула к двери комнаты, находившейся прямо напротив клетки.
Таня одернула юбку, насупила брови, чтобы выглядеть посерьезней, и постучала в дверь.
– Входи, дорогой, не заперто! – донесся из комнаты мужской голос.
Спецкор «Пионерской правды» Чугунова распахнула дверь. Двое мужчин в красных концертных рубахах собирали реквизит.
Комната была сплошь уставлена яркими цветными приспособлениями для жонглирования, клоунады, фокусов и вольтижировки. От пестроты у Таньки зарябило в глазах.
– Здравствуйте, товарищи цыгане!
Цыгане удивленно уставились на незванную гостью. Сама она была разочарована: девочки с афиши в комнате не было.
Не дождавшись ответного приветствия, Танька пошла в наступление:
– Репетируете? Это хорошо!
Она по-свойски прошлась по костюмерной, а затем пожала руки оторопевшим артистам.
– Эй, ты чья будешь? – спросил Таньку один из цыган.
– Ой, я и забыла! – Шапилина смутилась и представилась: – Чугунова Фекла, «Пионерская правда».
– Ну и что? – мрачно спросил другой.
– Как «что»! Вы – герои моего репортажа «Советский цирк – лучший цирк в мире». Вы согласны с этой мыслью?
Цыгане переглянулись.
– Э нет! – запротестовал первый. – Нам некогда. Да и начальство нам не разрешает…
– Ой, да вы не волнуйтесь! Я вас не задержу, пара вопросов и фотография.
Танька села на стул и открыла блокнот.
– Кстати, а где ваша молодая артистка?
– Работает на манеже.
– Вот и хорошо. Я ее там и сниму – прямо во время репетиции. Правда, неожиданно?
Артистам явно не хотелось никаких неожиданностей.
– Слушай, красавица, мы работаем. Иди-ка лучше к клоунам или акробатам.
Танька недовольно прищурилась.
– Ладно, не хотите – как хотите. Пусть будет только фотка. А интервью я у вашей молоденькой партнерши возьму. Кстати, как ее зовут?
– Лиля, – нехотя ответил один из артистов. Танька старательно записала и отложила блокнот на гримерный столик.
– Так! Вы встаньте сюда! А вы… возьмите гитару. Отлично!
И не дав цыганам опомниться, она взвела затвор и нажала спуск.
Затем Шапилина показала большой палец, демонстрируя тем самым высший класс.
– Во будет снимочек! Ну, я побежала?
«Спецкор Чугунова» кивнула сама себе, не прощаясь, вышла из комнаты и деловой походкой направилась в сторону манежа.
Оба цыгана усмехнулись ей вслед.
– «Корреспондент».
– Чучело!
– И не говори. Странная какая-то…
Тот, что был повыше, подошел к столику и заметил забытый блокнот.
– Ураган забыл свои каракули. Цыган взял его в руки и обомлел.
– Э-э-э, ромалу, смотри-ка.
Оба уставились на Лилину фотографию, которая лежала в середине блокнота.
Танька тем временем из-за занавеса наблюдала за репетицией цыганского номера: по манежу скакала лошадь, на которой гарцевала Лиля.
Задача артистки, как и накануне, состояла в том, чтобы на ходу подняться на ноги, отпустить повод и, сделав кувырок, запрыгнуть на плечи двух крепких мужчин.
Шапилина подняла фотоаппарат, но сделать снимок не успела: чья-то ладонь зажала ей рот и рывком утянула в темноту. Танька пыталась вырваться, но один из цыган ребром ладони ударил ее наотмашь по шее, и она потеряла сознание…
- Предыдущая
- 23/94
- Следующая
