Возвращение домой.Том 2. - Пилчер (Пильчер) Розамунд - Страница 106

• Предыдущая
• 106/120
• Следующая

— У тебя до сих пор осталось такое чувство?

— Да. Потому-то я и приехал в Лондон. Я подумал, что если окажусь в огромном, перенаселенном городе, где меня никто не знает и я никого не знаю, где человека на каждому шагу подстерегает стресс, — и если я все же выживу, не сломаюсь, то смогу вернуться в Шотландию и начать все сначала. Один парень, который лежал со мной в лечебнице, разрешил мне пожить в его квартире. Тогда мне казалось, что это хорошая идея. Но когда я приехал, увидел это место и подцепил грипп, засомневался… Но сейчас уже все хорошо, — торопливо добавил он.

— Ты вернешься в Шотландию?

— Я еще не решил.

— Ты мог бы поехать в Корнуолл.

— Нет, не могу.

— Из-за Лавди?

Гас не ответил. Барменша принесла им пиво, Руперт расплатился, не поскупившись на чаевые.

— Ах, спасибо, сэр! Что же вы не едите сандвичи, они засохнут.

— Съедим через минутку, большое спасибо.

Огонь в камине угасал. Заметив это, она черпнула совком еще кокса и бросила на тлеющие уголья. Сначала повалил дым, но вскоре пламя разгорелось вновь.

— Лавди — это было ужаснее всего, — проговорил Гас.

— Прости, что?..

— Когда Джудит сказала, что Лавди замужем. Только мысль о Лавди и о Нанчерроу помогла мне выжить на этой проклятой железной дороге. Однажды меня так скрутила дизентерия, что я был на волосок от смерти. Легче всего было просто сдаться и умереть, но я не сдался. Я всеми силами цеплялся за жизнь и выкарабкался. Я не позволил себе умереть, потому что знал — Лавди ждет меня и я должен к ней вернуться. А она думала, что я погиб, и не стала ждать.

— Да, это так, к сожалению.

— Я хранил в душе ее образ, как драгоценную фотографию. И еще я думал о воде. О бегущих по камням ручьях Шотландии, бурых, как торф, пенистых, словно пиво. Я видел перед собой воду — текущие реки, волны, накатывающие на пустынный пляж. Я слушал воду, пил ее, плавал в ней. Холодные струи, очищающие, исцеляющие, обновляющие. Бухточка в Нанчерроу и море во время прилива, глубокое, чистое и голубое, как бристольская эмаль. Бухточка. Нанчерроу. И Лавди.

Они помолчали, потом Руперт сказал:

— По-моему, тебе нужно поехать в Корнуолл.

— Джудит приглашала. Она писала мне. Трижды. А я не ответил ни на одно из ее писем. Пару раз пробовал, но ничего не выходило. Я не знал, что сказать. Но на душе у меня нехорошо: обещал ответить и не ответил. Теперь уж она, наверно, и думать обо мне забыла. — Тень улыбки скользнула по его угрюмому лицу. — Выбросила меня, как изношенную перчатку, как выжатый лимон. И я ее не виню.

— Я думаю, тебе не следует оставаться в Лондоне, Гас. Гас надкусил свой сандвич и заметил:

— Вообще-то, он не так уж плох.

Руперт так и не понял, о чем он говорит — о сандвиче или о Лондоне.

— Слушай, — он подался вперед, — я прекрасно понимаю, что в Корнуолл ты не хочешь ехать. Тогда едем вместе в Глостершир. Сегодня, прямо сейчас. На такси до Паддингтона, там сядем на поезд до Челтнема. Там стоит моя машина. Поедем домой. Поживешь у нас. Пусть не Корнуолл, но тоже очень красивые места. Афина, я знаю, встретит тебя с распростертыми объятиями. Можешь жить у нас сколько душе угодно. Только, пожалуйста, очень тебя прошу, не возвращайся в эту ужасную квартиру!

— Это как бы конечная точка, я больше не могу убегать.

— Прошу тебя, едем!

— Я очень ценю твою доброту. Но я не могу. Пойми, я должен обрести мир с самим собой. Только после этого я начну выкарабкиваться.

— Я не могу тебя оставить.

— Можешь. Я в порядке. Самое худшее уже позади.

— Ты не натворишь глупостей?

— Ты хочешь сказать: не наложу ли на себя руки? Нет, этого я не сделаю. Только не считай меня неблагодарным.

Руперт вытащил из нагрудного кармана бумажник. Гас слегка оторопел:

— У меня есть деньги, я не нуждаюсь в подаянии.

— Ты меня обижаешь. Я даю тебе свою визитку. Адрес и номер телефона. — Он протянул Гасу карточку, и тот взял ее. — Обещай, что позвонишь, если возникнут проблемы или тебе что-нибудь понадобится.

— Спасибо.

— И мое приглашение остается в силе.

— Я в порядке, Руперт.

После этого говорить им, в сущности, было уже не о чем. Они доели сандвичи, допили пиво; Руперт надел пальто и котелок, взял трость и пакет с покупками, и они вышли на улицу, под хмурое небо промозглого дня. Они прошли чуть-чуть пешком, пока на дороге не показалось такси. Гас остановил его, и, когда машина подъехала к тротуару, они повернулись друг к другу.

— Пока.

— Прощай, Руперт.

— Привет Афине.

— Обязательно.

Руперт сел в такси, и Гас захлопнул за ним дверь.

— Куда ехать, сэр?

— На вокзал Паддингтон, будьте добры.

Когда машина тронулась, Руперт повернулся на сиденье и посмотрел через стекло назад. Но Гас уже развернулся и шагал прочь, а мгновение спустя потерялся из виду.

В тот же вечер, посоветовавшись с женой, Руперт позвонил в Дауэр-Хаус. Было почти девять часов, и Джудит с Филлис коротали время, сидя с вязаньем у огня и слушая по радио оперетту Штрауса-младшего «Венская кровь». Наконец музыка смолкла — вот-вот должны были начаться девятичасовые новости. И в этот момент за закрытой дверью зазвонил телефон.

— Черт! — пробурчала Джудит. Не то чтобы она так сильно жаждала послушать новости, просто телефон по-прежнему стоял в холле, а в этот холодный декабрьский вечер там гуляли ледяные сквозняки. Она отложила свое вязанье, накинула на плечи кофту и отважно направилась в холл.

— Дауэр-Хаус.

— Джудит, это Руперт. Руперт Райкрофт. Я звоню из Глостершира.

— Боже, какой приятный сюрприз! — Разговор, по-видимому, предстоит довольно продолжительный, подумала Джудит и решила, что лучше присесть на стул. — Как вы там поживаете? Как Афина?

— У нас все хорошо. Но я звоню по другому поводу. У тебя найдется несколько минут?

— Ну разумеется.

— Дело непростое, так что выслушай меня не перебивая. Она не перебивала. Он говорил — она слушала. Он ездил на день в Лондон. Видел Гаса Каллендера. Гас живет в каких-то убогих комнатах на Фулем-роуд. Они пошли пообедать в один паб, и Гас рассказал Руперту все, что с ним произошло, начиная с того момента, как он вернулся домой. Смерть родителей, судьба состояния его отца, лечение в психиатрической больнице.

— В психиатрической больнице?! — не на шутку встревожилась Джудит. — Почему он нам не сообщил? Он был просто обязан дать о себе знать! Я писала ему, но ответа так и не получила.

— Он говорил. Три письма. Но я думаю, он был не в состоянии отвечать на них.

— Теперь он здоров?

— Трудно сказать. Выглядел ужасно. Курил одну сигарету за другой.

— Что он делает в Лондоне?

— Я думаю, он просто хотел найти такое место, где мог бы остаться наедине с собой.

— Неужели ему нечем заплатить за номер в гостинице?

— Не думаю, что все настолько плохо. Но он не хотел жить в гостинице. Как я сказал, он хотел побыть один. Доказать себе, что может со всем этим справиться. Один приятель одолжил ему ключ от этой ужасной квартиры, а потом, не успев прибыть в Лондон, он сразу заболел гриппом. Может быть, поэтому он и выглядел так скверно, а квартира была так загажена.

— Он говорил о Лавди?

— Да.

— И что же? Руперт помялся.

— Он не распространялся на эту тему, но сдается мне, его душевный кризис во многом связан с ее изменой.

— О, Руперт, у меня сердце разрывается! Что мы можем сделать?

— За этим я и звоню. Я пригласил его поехать со мной в Глостершир. Побыть немного тут, со мной и Афиной. Но он не захотел. Он был сама вежливость, но не соглашался ни в какую.

— Тогда почему ты звонишь мне?

— Ты ему ближе, чем я. Это ты встретила его в Коломбо. И ты не член семьи. Мы с Афиной слишком «свои» по отношению к Лавди. Мы подумали, что ты при желании могла бы помочь.

— Каким образом?

— Ну, поехать в Лондон, повидаться с ним, попытаться увезти его оттуда. Мне кажется, с тобой он мог бы согласиться поехать в Корнуолл.

• Предыдущая
• 106/120
• Следующая