Возвращение домой.Том 1 - Пилчер (Пильчер) Розамунд - Страница 96

• Предыдущая
• 96/129
• Следующая

— Я первый человек, кому ты рассказываешь все это?

— Нет. После того как погибла тетя Луиза, я рассказала мисс Катто.

— И что она сказала?

— О, она была сама доброта, но при этом подошла к делу сугубо практически. Она заявила, что он просто-напросто развратный старикашка и что я должна выбросить все это из головы. Но ведь ты не властен над тем, что происходит у тебя в голове, разве не так? Если бы я могла совершить какой-нибудь физический поступок, к примеру, убить Билли Фосетта, раздавить его, как паука, тогда, может быть, мне и стало бы легче. А так я ничего не могу поделать — все в душе у меня переворачивается, как у психопатки, всякий раз, когда я слышу его имя или вспоминаю о нем.

— Это-то и произошло тогда в Рождество, когда я поцеловал тебя за портьерами в бильярдной?

Одно лишь упоминание Эдвардом о том инциденте настолько смутило ее, что кровь жаркой волной бросилась ей в лицо.

— Это было совсем, совсем по-другому, Эдвард! Ты не должен так думать. Но когда ты… дотронулся до меня… все пошло не так.

— Мне кажется, ты травмирована.

Она повернулась к нему, чуть не плача от отчаяния:

— Но почему мне никак не избавиться от этой травмы? Я не хочу жить с этим до конца своих дней. И я все еще боюсь его, ведь он так меня ненавидит…

— Почему он тебя ненавидит?

— Потому что я не подпустила его к себе. И еще потому, что когда тетя Луиза погибла, оказалось, что она завещала мне все свои деньги.

— Понимаю… Этого я не знал.

— Мне не велели никому говорить об этом. Не потому, что это какая-то тайна, просто говорить о деньгах вульгарно, сказала мисс Катто. Твоя мама, конечно, знает и твой отец тоже. А больше никто.

— Много денег? — спросил Эдвард. Джудит уныло кивнула.

— Однако это просто замечательно.

— Да, замечательно, пожалуй. Это значит, что я могу покупать людям подарки, а теперь вот у меня и собственный скромный автомобиль появился.

— И этого Билли Фосетт никогда тебе не простит?

— Он был на похоронах тети Луизы. У него был такой взгляд, что я не сомневалась — он с удовольствием бы меня прикончил.

Эдвард, вопреки своему обещанию, улыбнулся:

— Если бы взглядом можно было убивать, никого бы из нас давно уже не было в живых.

Он загасил окурок, обнял ее обеими руками и, наклонившись, поцеловал в щеку.

— Милая Джудит, какая пренеприятнейшая буря в малюсеньком стаканчике воды! Знаешь, что я об этом думаю? Я думаю, тебе необходим некий толчок. Что-то должно произойти. Я не знаю что, но тебя ждет какое-то неожиданное событие, и тогда все разрешится само собой, ты исцелишься и позабудешь обо всех своих комплексах. Ты не должна позволить одному тяжелому воспоминанию встать преградой между тобой и любовью. Слишком уж ты хороша для этого. И не всякий мужчина будет так же верен и терпелив, как я.

— Ох, Эдвард, мне так жаль…

— Тебе не стоит ни о чем сожалеть. Но обязательно дай мне знать, когда все это будет позади. А теперь, я думаю, пора отвезти тебя домой. Поскольку вечер получился насыщенный.

— Хорошо, что это ты оказался здесь, рядом со мной.

— Когда ты вернешься к нам в Нанчерроу?

— В следующее воскресенье.

— Мы будем тебя ждать.

Он поднялся на ноги и подождал, пока она выбиралась из-за столика. На город давно уж опустились вечерние сумерки. Солнце скрылось, нырнув в море, и синева неба сгустилась до оттенка сапфира. Мелкие волны плескались о причал, гавань была охвачена кольцом якорных огней рыболовных судов. На улице еще можно было увидеть людей — любителей понежиться в теплом вечернем воздухе, не спешивших укрыться в четырех стенах. Но Билли Фосетта и след простыл.

Эдвард взял Джудит под руку, и они медленно пошли туда, где он оставил свою машину.

Он позвонил на следующее утро. Джудит была в кухне — помогала миссис Уоррен мыть посуду после завтрака, — когда из лавки принеслась галопом Элли.

— Джудит, тебя к телефону. Назвался Эдвардом.

— Эдвард? — ухмыльнулась миссис Уоррен. — Однако он времени даром не теряет.

Джудит пропустила это замечание мимо ушей. Как была, не снимая передника, она спустилась в кабинет мистера Уоррена.

— Эдвард?

— Доброе утро.

— Еще только девять часов. Почему ты звонишь так рано?

— Хотел спросить, хорошо ли ты спала.

— Вот глупенький! Конечно же, хорошо. Я сожалею о том, что случилось вчера вечером, но предотвратить это было не в моей власти. Ты благополучно доехал? Дурацкий вопрос, разумеется, благополучно!

— Да, я доехал. Но… — он осекся. — Я тебе звоню еще и по другой причине. Дело в том, что у нас тут небольшая паника.

У Джудит сердце упало.

— Что-нибудь случилось?

— Нет, не то чтобы… Хотя, вообще говоря, да. Тетя Лавиния заболела вчера вечером. Видно, позавчера она заработалась в саду, переохладилась и подхватила легкую простуду. Она легла в постель, но состояние ее ухудшилось, у нее обнаружилось воспаление легких. Бедняжка Изобель позвонила Мэри Милливей, доктор был уже несколько раз, при старушке круглосуточно дежурит сиделка, и все же все немного на взводе. Все произошло так быстро.

— О, Эдвард, какие ужасные новости!

Тетя Лавикия всегда представлялась Джудит несокрушимой и бессмертной, с ней, казалось, ничего не может случиться. — Но она ведь не умрет, нет?

— Мы все на это надеемся, но она ведь очень старенькая. Всем нам когда-то придется умереть, но никто не хочет, чтобы с ней это случилось сейчас.

— Твоя мама приехала?

— Папчик звонил ей вчера вечером. Она приедет сегодня.

— А что Афина? Она так любит тетю Лавинию!

— Афина в Шотландии с Рупертом Райкрофтом, они уехали в начале недели. Мы сначала колебались, сообщать ли ей, но потом папчик решил, что если случится самое худшее, Афина нам этого никогда не простит. Он взял у мамы номер и позвонил по междугородной в какой-то глухой шотландский городишко, но Афина, увы, отправилась на холмы смотреть охоту, и ему пришлось оставить ей сообщение.

— Бедная Афина! Как ты считаешь, она вернется домой?

— Не знаю. Путь уж больно не близкий. Поглядим.

— А Лавди? Она в порядке?

— Да, она в порядке. Глаза немножко на мокром месте, но Мэри Милливей по-матерински ее утешает, а приедет мама, и с Лавди все будет прекрасно.

— Ты не можешь проведать тетю Лавинию?

— Папчик уже был у нее. Она его узнала, но нет никаких сомнений, что состояние ее очень тяжелое. Если мне позволят, я, возможно, отправлюсь вместе с ним в Дауэр-Хаус сегодня днем.

— Надежды на счастливый исход мало, да?

— Не впадай в отчаяние. Лавиния — крепкий орешек. Не исключено, что она еще переживет всех нас.

— Если это хоть чем-то поможет, я вернусь в Нанчерроу сегодня же.

— А вот этого ты не должна делать. Я сообщил тебе лишь потому, что думал, ты расстроишься, если тебя оставят в неведении. Я знаю, для тебя тетя Лавиния значит почти столько же, сколько для всех нас. Но не прерывай свой отдых. Мы увидимся с тобой в следующее воскресенье или когда бы там ни было. Кстати, Гас тоже скоро будет здесь. Когда я вернулся вчера вечером, выяснилось, что он звонил и уже в пути — едет на машине из Шотландии.

— О, Эдвард, какое неподходящее время для гостей! Ты не можешь отложить его приезд?

— Нет. Я понятия не имею, где он. Вероятно, уже в Бирмингеме. Я не могу с ним связаться.

— Бедняга! Он найдет в доме только хаос и смятение.

— Да все будет с ним хорошо. Он очень нетребовательный гость. И все прекрасно поймет.

Джудит подумала, что мужчины — даже Эдвард — бывают порой необычайно черствыми. Эдвард всю свою жизнь приглашал друзей в Нанчерроу и совсем не задумывался о том, скольких хлопот стоил каждый из этих продолжительных визитов. Перед ней возник образ бедной Мэри Милливей, у которой и в лучшие времена хватало забот, а теперь еще на плечи тяжким грузом лег семейный кризис; и вот из-за Гаса Мэри придется взвалить на себя лишнее бремя: уведомить миссис Неттлбед, что в доме появится еще один едок; достать из бельевого шкафа чистое белье; отправить Джанет в одну из свободных комнат, чтобы та приготовила ее к приезду гостя; позаботиться о свежих полотенцах и мыле в ванной; проверить наличие вешалок в гардеробе и печенья в коробке на ночном столике.

• Предыдущая
• 96/129
• Следующая