Возвращение домой.Том 1 - Пилчер (Пильчер) Розамунд - Страница 122

• Предыдущая
• 122/129
• Следующая

— Я знаю — ты умираешь с голода, — сказал Руперт.

— Как ты догадался?

— Чутье. Чистой воды животный инстинкт. Но навостри-ка уши… — Он вытянул шею, прислушиваясь. — Кончились твои муки, помощь на подходе….

В этот момент показался полковник Кэри-Лыоис; выйдя из гостиной, он зашагал к отдыхающей у стола в саду компании. На нем все еще был костюм, в котором он ходил в церковь, ветер вздыбил его редеющую шевелюру. Приблизившись, он застенчиво заулыбался и попытался пригладить волосы рукой.

— Как уютно вы устроились, — проговорил он. — Боюсь, однако, что придется вас побеспокоить. — Четверо мужчин немедленно поднялись. — Неттлбед попросил меня сообщить, что с минуты на минуту обед будет подан.

— Ох, папчик, милый, ты сам-то успел чего-нибудь выпить?

— Успел. Рюмку хереса с твоей матерью.

— Как она? — Афина стала подниматься, стряхивая с коленей травинки и головки маргариток.

— Хорошо. Мзри только что принесла ей чашку супа. Она сказала, что к жаркому у нее душа не лежит. Думаю, она собирается провести остаток дня в постели.

Афина подошла к отцу и обняла его.

— Дорогой мой, — проговорила она тихо. — Не волнуйся, пойдем. — Она дала ему взять себя под руку, и они двинулись к дому. Остальная компания собрала стаканы и бутылки из-под пива обратно на подносы и последовала за ними.

Гас по собственной инициативе взял один из загроможденных посудой подносов.

— Куда его отнести?

— Следуй за мной, —сказал Эдвард, — пойдем в буфетную.,.

Небольшая процессия потянулась к дому, ее замыкала Джудит, неся пару забытых стаканов и пепельницу. Опустелый сад позади нее грелся в лучах солнца, и тень от зонта с дрожащей полотняной кромкой лежала темным пятном на матерчатых креслах и пестрых клетчатых пледах.

После обеда, когда со стола были убраны десертные тарелки, кофе по просьбе Афины подали в столовую.

— Если мы потащимся в гостиную, — прозорливо заметила она, — то плюхнемся в кресла, заснем или погрузимся в чтение газет, и день кончится, не успев толком начаться.

Лавди была единодушна с сестрой:

— Я не хочу кофе. Пойду готовить еду для нашего пикника.

— Не путайся под ногами у миссис Неттлбед, — предупредила Мэри,

— Не буду. Мэри, ты не поможешь мне? Так намного быстрее получится. И мы хотим, чтобы ты пошла с нами, — добавила она вкрадчиво. — Ты уже сто лет не была на пляже. Мы и собак собираемся взять.

— Пеко вы не возьмете. Он спит, свернулся клубком, как маленький принц, на кровати твоей матери. Не дам его тормошить.

— Ладно, тогда мы возьмем Тигра. Пожалуйста, Мэри, пойдем, поможешь мне.

Мэри вздохнула. Всем было ясно, что она с удовольствием посидела бы минут пять, переваривая обильный воскресный обед, но Лавди, как всегда, настояла на своем.

— Господи, не ребенок, а сущее наказание!.. — пробурчала Мэри, однако же поднялась, извинилась перед полковником и, прихватив свою кофейную чашку с блюдцем, вышла вслед за Лавди из комнаты. Джудит слышала, как Лавди по-хозяйски распоряжается: «Наделаем бутербродов… и нам надо приготовить очень много чаю…»

Эдвард был также охвачен нетерпением, но по другому поводу.

— Я думаю, нам лучше обойтись без кофе, — сказал он Джудит, — отправимся в Дауэр-Хаус прямо сейчас. После обеда тетя Лавиния обычно бодрая и деятельная, но позже ее начинает клонить в сон, и она любит прилечь. Так что сейчас — самый подходящий момент, если мы хотим застать ее в наилучшей форме.

— Долго не засиживайтесь, — предупредил его отец. — Максимум полчаса, больше ей не выдержать.

— О'кей, папчик, обещаю.

— Когда вы вернетесь? — поинтересовалась Афина.

— Полагаю, около половины четвертого.

— И придете к нам на пляж?

— Разумеется. Ждите нас.

— Мы оставим вам одну из корзин с провизией на столе в холле.

— Ты как будто назначаешь нам трудовую повинность.

— Нет, это всего лишь уловка, чтобы заставить вас прийти. День чудесный — будто специально для того, чтобы прыгать в море со скал.

— Мы придем обязательно. Джудит, ты готова?

Она встала. Остальные повернули к ней головы, улыбаясь. Полковник, Афина, Джереми, Руперт и таинственный Гас.

— До свидания, — сказала она.

— До скорой встречи…

— Передайте от нас привет тете Лавинии…

— Особенно от меня…

— Скажи ей, что я зайду вечером…

Они вышли. У парадной двери выстроились автомобили, в том числе и машина Эдварда — на ней он возил в церковь Афину и Руперта. От долгого стояния на солнце она накалилась, и кожаные сиденья были как горячая сковородка.

— Господи, ну и парилка! — Эдвард опустил оконные стекла, и в салон влилась струйка свежего воздуха. На обед из уважения к отцу Эдвард снова нацепил галстук; теперь он стянул его и расстегнул верхнюю пуговицу своей голубой сорочки. — Надо было поставить машину в тени. Ну, да ладно, тем приятнее будет прыгнуть в море. И когда этот долгожданный момент настанет, он будет вдвойне прекрасен, так как мы будем знать, что выполнили свой долг.

— Это не совсем долг, — возразила Джудит, хотя и не хотела ему противоречить и прекрасно понимала, что он имеет в виду.

— Знаю. — Эдвард включил зажигание, и они тронулись по раскаленному гравию к прохладному коридору подъездной аллеи. — Будь готова к тому, что это будет не та веселая, полная жизни тетя Лавиния, которую мы все знали и любили. Болезнь здорово ее потрепала, и это видно невооруженным глазом.

— Но она жива, вот что действительно имеет значение. И еще будет такой, как прежде. — Джудит призадумалась. В конце концов тетя Лавиния ведь очень, очень стара. — По крайней мере, наберется сил. — Тут ей в голову пришла новая мысль. — Ой, Боже, я же не приготовила ей никакого подарка! Надо было купить цветов или шоколадных конфет.

— Она завалена и тем, и другим. А также виноградом, флаконами с одеколоном и мылом «Шанель». Наша семья далеко не единственная из тех, кто любит ее и заботится о ней, со всех концов страны съезжались ее друзья, чтобы засвидетельствовать свое почтение и поздравить ее с выздоровлением.

— Наверно, это чудесно — дожить до таких лет и все еще иметь столько друзей. Старость в одиночестве — это, должно быть, так ужасно.

— Старость в одиночестве и нищете еще хуже.

Это замечание было настолько непохоже на Эдварда, что Джудит нахмурилась.

— Откуда тебе знать?

— Старики, живущие в имении… Папчик часто брал меня с собой, когда ездил навещать их. Нет, не в каких-то благотворительных целях — просто потолковать и убедиться, что с ними все в порядке. Но так редко когда бывало.

— И что вы делали?

— Мы немного могли сделать. Как правило, они ни в какую не желали сдвинуться с места. Отказывались покинуть свои дома и уехать жить с сыновьями или дочерьми. Любого рода помощь они воспринимали, как клеймо позора, и хотели только одного — умереть в своих собственных постелях.

— Их легко понять.

— Да, но не легко с этим смириться. Особенно когда занимаемое ими жилье нужно освободить для нового молодого пахаря или лесника.

— Но вы же не могли взять и вышвырнуть их на улицу?

— Ты как будто цитируешь какой-то викторианский роман. Нет, конечно, мы не выселяли их. Наоборот, заботились и присматривали за ними до тех пор, пока они не уходили из жизни.

— А где жили молодые пахари? Эдвард пожал плечами:

— У своих родителей или во времянках, по-разному… Проблема была в том, чтобы угодить и тем, и другим, никого не обидеть.

Джудит подумала о Филлис и рассказала Эдварду о ее тяжелой жизни,

— Очень приятно было повидаться с ней, но вместе с тем и страшно, потому что она живет в таком унылом месте и в таком убогом домишке, А если Сирил поступит на военную службу и уйдет в море, ей придется съезжать, так как дом принадлежит горнопромышленной компании.

— Фактор «временного жилья»…

— Это так несправедливо!

— Однако если ты хочешь, чтобы человек на тебя работал, ты должна предоставить ему жилье.

• Предыдущая
• 122/129
• Следующая