Попытка возврата. Тетралогия - Конюшевский Владислав Николаевич - Страница 33
- Предыдущая
- 33/326
- Следующая
…Сглазил, шустрик картавый. Через пять дней проблемы появились. Грустный Зусман сидел в своей будочке и что-то писал в толстой потрепанной тетради с клеенчатой обложкой.
— Кому сидим? Зачем не работаем?
Пребывая в хорошем настроении, я еще не понимал, почему половина работ на стройке встала.
— Закройте дверь, молодой человек. Дует.
Меня сей меланхоличный ответ насторожил, потому как первый раз видел этого веселого живчика в таком упадническом состоянии. Оказывается, нет бензина. Нигде.
— Вы представляете, — говорил пухлый начальник, трагически закатывая глаза, — даже мне, мне — Зусману, не удалось достать жалкой цистерны топлива! Говорят, в лучшем случае только через два дня.
Во, блин, косяк! Похоже, назревает встреча с местной бюрократией. Ну, держитесь, чинуши государственные! Взяв у Семеныча координаты точки добычи бензина, поехал туда сам. Препятствий в виде секретарш и прочих референтов я не встретил. Даже странно как-то. Целый начальник нефтебазы, а доступ к нему свободный. Может, на обед все свалили? Хотя и время не обеденное. Поэтому, постучав в дверь, просто вошел. За столом сидел худой мужик с серыми кругами под глазами и что-то писал. На директора он не тянул. Вид несолидный, нет барственной искры во взоре.
— Проходи, садись, — сказал мужик, отложил ручку и устало потер глаза. — Только если ты за бензином, то сразу скажу — нет. Даже если у тебя накладные самим наркомом подписаны. Слили все насухо. Только через два дня обещают.
Директор встал из-за стола и, хромая, подошел к сейфу, на котором стоял графин. Потом еще раз посмотрел на застывшего посетителя и добавил:
— Или ты по другому вопросу? Чего молчишь, старшой?
М-да… Я ехал на эту нефтебазу, рассчитывая помахать шашкой, нагнуть вороватого начальника, вытрясти из него необходимое и гордо вернуться на стройку. Сработали современные стереотипы — если госслужащий, то обязательно барыга. Этот на чиновника в моем понимании не походил совсем. Боевой запал исчез сам собой. Пришлось объясниться и отвалить не солоно хлебавши. Было на пару секунд искушение, чисто из хвастовства, показать мою бумагу, подписанную не каким-то там бензиновым наркомом, а самыми страшными людьми государства. Но этот мужик ее бы точно не испугался. Удивился бы и все. И горючки от такой демонстрации не добавится. Поэтому понты кидать не стал, а просто, попрощавшись, вышел из кабинета.
Делать было совершенно нечего, поэтому, отпустив машину, я пошел прогуляться по городу. Забрел даже на местную барахолку. Размахом она совершенно не поражала. То ли дело у нас — толкучки занимают десятки квадратных километров. А здесь так себе — очень жалкое подобие. И торговали действительно барахлом. Какими-то патефонными иголками, самодельными свечками, картинами в облупившихся рамах, керосином в бутылках из-под лимонада, ношеной одеждой, в общем, туфтой разной. Пока щелкал клювом, бродя меж людей и разглядывая барахольные развалы, у меня захотели стырить… уж не знаю даже чего. Этот карман шинели точно был пустой и даже с дыркой. Вот через эту дырку я и сунул деньги в галифе, расплатившись за покупку массивного серебряного портсигара. Поэтому, когда почувствовал легкое шевеление, прихватил в кармане шаловливую ручку, резко повернулся, придавив пальцы ворюги еще сильнее и беря их на излом.
— Уй-уй-уй! — фальцетом завопил тщедушный штымп, приседая на корточки.
Подцепив его пальцами за косточку возле глаза и нижнюю челюсть, отпустил вывернутую руку и замер, соображая, что же дальше с ним делать. Был бы подросток, можно было дать подзатыльник и отпустить. Но это не пацан, и теперь я пребывал в некоторой растерянности.
— Э-э-э! Командир! Ты зачем инвалида обижаешь?
Мельком оглядев перекошенную от захвата морду карманника и не найдя на нем никаких признаков инвалидности, кроме разве что умственной, повернулся к говорившему.
Оба-на! Типичные братаны разлива сороковых годов. Широкие штаны, заправленные в сапоги, разболтанная походочка, распальцовка, и у каждого на шее кашне. «Уголки», в количестве трех штук, подвалили ближе. Один из них, одетый в довольно приличное пальто, худой и явно резкий, сверкнув фиксой, продолжил базар:
— Ты чо, глухой? Быстро, бля…
Договорить он не успел.
— Что здесь происходит?
Ну вот и местные стражи порядка. Шустро как подвалили. Наши обычно появляются только пострадавших забрать и бумаги составить, а эти, как джинны из бутылки, в секунду материализовались. Радетели инвалидов также в момент исчезли в толпе.
— Да вот, сам смотри, сержант. Ворюгу поймал.
Мент, мельком оглядев сморщенную физиономию карманника, расплылся в улыбке:
— Сазон, ты ли это? Тебе ж еще лет пять сидеть оставалось. Или побегать решил?
И уже обращаясь ко мне:
— Спасибо, товарищ старший лейтенант! Помогли нам. У вас время сейчас будет с нами пройти и этого субчика оформить?
Ни фига себе! Времени у меня вагон, но вот интересно, а если бы я сказал, что сейчас не могу? Попросили бы прийти в удобное время? А этот хмырь загорал бы на нарах в ожидании, когда у меня появится настроение на него показания давать? В таком вот духе и спросил у сержанта.
— Конечно, — удивленно взглянув на меня, ответил тот. — Вы командир Красной Армии, у вас своих дел может быть по горло. Чего ж вам под какого-то урку подстраиваться?
Охренеть. Я от такого оборота заколдобился напрочь. Вот это сервис! Находясь под впечатлением от милицейского обхождения, сходил с ребятами в ментовку. Там оформили задержанного, а меня еще и чаем напоили. Посидели, поболтали с дежурным. Он пожаловался, что у них много народу на фронт забрали, а бандиты, это почуяв, совсем оборзели. Глотая чуть подкрашенный кипяток, сочувственно кивал и думал, как получилось, что такие нормальные пацаны через жалкие сорок—пятьдесят лет выродятся в полных ушлепков? Такое впечатление, что разговариваю не с русским ментом, а как минимум с английским бобби. Такому даже в голову не придет крышевать бабок на рынке или получать мзду от местного ворья.
Когда вышел от гостеприимных стражей порядка, совсем стемнело. Машину я отпустил до завтра, поэтому потопал по ночным улочкам пехом. До гостиницы оставалось квартала три, когда за спиной услышал шаги и меня окликнули:
— Эй, военный! Не подскажешь, как на Советскую пройти?
Оглянувшись, увидел догоняющего меня мужичка. Может, я и глючу, но подходящий ко мне явно был из местных фартовых. Характерная походочка, нагловатая морда, только что пальцы не гнул на манер современных братков. Ну, по мне так лучше перебдеть, чем наутро мою холодную и ограбленную тушку найдут в канаве. Поэтому, повернувшись боком и не теряя его из виду, вытянул руку, показывая направление и медленно протянул:
— М-м-м… это там вроде вон…
Закончить не успел. В руке у вопрошавшего блеснул нож, и эта паскуда попробовал меня им в печень ткнуть! Угу… Плавали — знаем! От резкого удара локтем в переносицу мужик охнул и выронил нож. И в тот же момент из подворотни выскочила знакомая троица. Вот ведь неугомонные. Они меня, выходит, всю дорогу пасли. Интересно — что теперь предложат? Я эти натуры знаю. Им сейчас просто так резать меня не интересно. Им поговорить надо сначала. Поглумиться малость и только потом кишки выпустить. И действительно, фиксатый, держа меня на мушке вытертого нагана и кривя губы, процедил:
— Ну что, сука? Тебе ведь по-хорошему предлагали кипеж не поднимать. А теперь мой кореш у легавых сидит. За такое отвечать надо.
Пока он толкал речь, остальные двое, поигрывая ножами, приблизились почти вплотную. Эх, урки! Как говорил один персонаж вестерна, хочешь стрелять — стреляй, но не надо долго болтать. Я ведь тоже — вовсе не супермен. Пули зубами ловить не могу. Стрельнул бы бандюган из переулка, я ведь его даже не видел, и всех делов. Но дешевые понты, как всегда, подвели криминальный элемент. Резко уйдя с линии прицеливания и прикрывшись орлом в шикарном малахае, влепил тому кулаком в горло. Фиксатый среагировал на удивление быстро, успев всадить две пули в своего кореша, которым я прикрывался. Больше он палить не стал. Да и тяжело вести огонь с финкой в глазу. С пяти шагов я даже в темноте не промахиваюсь. Последнему бы ноги сделать. Но он, видно, еще ситуацию не просек, поэтому попробовал наскочить на шуструю жертву, размахивая ножом и вопя что-то матерное. Ну, как хочешь… Оставлять его в живых я не собирался. И так война идет, а тут еще всякая погань воздух портить будет…
- Предыдущая
- 33/326
- Следующая
