Горменгаст - Пик Мервин - Страница 81

• Предыдущая
• 81/216
• Следующая

Похороны няни Шлакк были такими непритязательными, что могли показаться просто неподготовленными. Но эта внешняя простота совершенно не отражала глубинный пафос происходящего. У могилы собралось количество людей, которое значительно превышало число всех тех, кого она могла бы отнести к своим друзьям или знакомым. Госпожа Шлакк, достигнув очень почтенного возраста, стала своего рода легендой, и никто уже не хотел ни видеть ее, ни общаться с нею. В последние годы она оказалась покинутой всеми, но при этом как-то считалось само собой разумеющимся, что она будет жить вечно, что она никогда не исчезнет из жизни Замка, как не исчезнет, скажем, Кремниевая Башня, оставив пустоту, которую уже ничем не заполнить.

И большинство собравшихся на похороны пришли почтить память не госпожи Шлакк, а той легенды, которая сама по себе сложилась вокруг этого миниатюрного создания.

Два человека, которые были назначены нести гроб, не смогли этого сделать. Гробик был так мал! И им пришлось бы стоять настолько близко друг к другу, что они не смогли бы идти — задний все время наступал бы на ноги впереди идущего. В итоге гробик нес один человек — молчаливый здоровяк, — а второй шел рядом и для вида поддерживал его пальцем.

Груз был столь мал, что человек, несущий его, с таким же успехом мог нести птичью клетку. На пути к Кладбищу Слуг гробоносец для удобства переложил гробик под руку и время от времени с удивленным выражением поглядывал на него, словно немым взглядом вопрошал, делает ли он то, что ему предписано. Он не мог избавиться от ощущения, что чего-то явно недостает.

За гробоносцем шли собравшиеся на похороны, во главе которых шествовал Баркентин. Шествие замыкала Графиня, державшаяся ото всех на некотором расстоянии. Она и не пыталась поспевать за процессией, темп движения которой задавал быстрый, подскакивающий при каждом шаге одноногий калека. Графиня двигалась чинно, глядя перед собой в землю. Сразу за Графиней шли Фуксия и Тит.

Тита выпустили из каземата специально для того, чтобы он мог присутствовать на похоронах. Кошмарные воспоминания о его недавнем приключении неотступно преследовали его, и он двигался как в трансе. Время от времени он пробуждался и тут же поражался неисповедимой странности жизни — вот впереди несут маленький ящик с чем-то непонятным внутри, над вершиной Горы Горменгаст игриво сияет солнце, которое кажется невероятно плотным шаром, бросающим вызов всему, что находилось под ним.

Солнце, как корона, царило над теми местами, где он постоянно пребывал в своих мыслях: там жил изгнанник, передвигающийся как насекомое-палочник; там, в диких лесах, среди застывших деревьев, в воздухе парило создание — фантом или реальное? — которое мельком видел Тит. Оно порхало как листик, но было похоже на девочку. На девочку? Ну да! Тит, шедший рядом с Фуксией, сбился с шага.

Ну конечно! Как это он сразу не понял, что это создание ему напоминало! Слова и образы огненной бурей пронеслись в голове Тита. То неведомое существо, что промелькнуло в лесу, обрело образ воздушной девочки, получило конкретность, взбудоражило Тита. Выйдя из одного транса, мальчик погрузился в другой. Его заполнила туча символов и образов, для которых у него не было разгадки. Обернувшись, Тит посмотрел вдаль и увидел очень-очень далекую шелестящую крышу леса, под которой пряталась она, эта летающая девочка. И те люди, которые шли процессией впереди — Баркентин, его мать, гробоносец, — казались менее реальными, чем биение образов, заполнивших его.

Процессия остановилась. Остановился и Тит. Фуксия держала его за руку. Вокруг крохотной могилки, вырытой среди множества холмиков, усеивающих дно небольшой долины, толпились люди. Какой-то человек с капюшоном на голове бросал в могилку горсти рыжей пыли. Чей-то голос заунывно и монотонно произносил что-то нараспев. Но Тит ничего вокруг не видел и не понимал слов. Его мысли были очень далеко.

В тот вечер Тит, лежа в темноте с широко открытыми глазами на своей кровати в общей спальне, смотрел невидящим взглядом на огромные тени, которые отбрасывали два дерущихся мальчика. Они беззвучно сражались на стене. А в то время, пока Тит отрешенно созерцал чудовищные тени, его сестра Фуксия шла по направлению к дому Доктора.

— Можно поговорить с вами? — спросила она, когда Хламслив открыл дверь в ответ на стук. — Я знаю, что совсем недавно пришлось вытерпеть мои...

Хламслив, приложив палец к губам, прервал ее и, взяв за руку, тихо завел в темную прихожую — он услышал, как Ирма открывает дверь гостиной.

— Альфред, — раздался ее голос, — Альфред, что там такое? Что там такое, я спрашиваю?

— Ничего, ну просто абсолютно ничего, моя нежнейшая, — залился трелью Хламслив — Завтра утром мне придется вырвать тот плющ, что растет здесь, с корнем! Прямо с корнем!

— Какой еще плющ? Я говорю: какой еще плющ? Альфред! Ты создан для того, чтобы раздражать людей! — отозвалась Ирма, — Мне иногда очень хочется, чтоб ты называл вещи своими именами! Очень хочется!

— Дорогуша, а у нас имеется эта штука?

— Какая еще штука?

— Лопата! Лопата, чтобы выкопать этот чертов плющ! Стоит подуть ветерку, и один из его побегов постоянно стучит в нашу дверь. Клянусь всем, что символично, если его не вырвать отсюда, так и будет продолжаться!

— А, так это плющ стучал в дверь? — Голос Ирмы стал менее напряженным. — Но я не помню, чтоб у нас возле двери рос плющ! Но отчего ты там прячешься в углу? На тебя, Альфред, это не похоже! Чтоб вот так взять и зажаться в угол! Знаешь, если бы я не была уверена, что это ты, я бы... я бы...

— Но ты же уверена, что это я, разве не так? Конечно, уверена, мое дражайшее нервное окончание! И поэтому спокойно возвращайся к себе. Клянусь всем, что быстро движется по кругу, за последние несколько дней моя сестра превратилась в постоянное землетрясение!

— О, Альфред, но все волнения окупятся, правда? Нужно столько сделать, нужно все тщательнейшим образом обдумать! Я так взволнована, я так беспокоюсь. Теперь уже совсем недолго осталось! О, какой мы устроим прием! О, как мы будем принимать гостей!

• Предыдущая
• 81/216
• Следующая