Дядюшка Наполеон - Пезешк-зод Ирадж - Страница 4
- Предыдущая
- 4/113
- Следующая
И Маш-Касем принялся излагать дядюшкин «Рассказ о битве при Казеруне».
Мы не знали, с какого точно времени Маш-Касем работал у дядюшки, но постепенно выяснилось, что, во-первых, Маш-Касем попал к нему уже после того, как тот оставил службу в провинции и вернулся в Тегеран; во-вторых, Маш-Касем был, так сказать, дядюшкой в миниатюре. Богатство его воображения ничуть не уступало дядюшкиному. Когда в первые годы Маш-Касем поддакивал хозяину во время его рассказов о боевом прошлом, тот сердился и кричал: «А ты что встреваешь? Ты ведь там не был!» Но Маш-Касем делал вид, что это к нему не относится. И, наверное, по той причине, что никто не стал бы слушать его собственные небылицы, он на протяжении многих лет всеми силами старался убедить окружающих, что воевал под дядюшкиным началом. Дядюшка же, чувствуя, что слушатели начинают терять должное доверие к его рассказам, особенно к историям о его ратных подвигах, – может быть, в силу необходимости иметь при себе живого свидетеля, а может быть, и потому, что Маш-Касем сумел-таки загипнотизировать его своими фантазиями, и дядюшка уже явственно представлял, себе его на поле брани, – постепенно признал, что Маш-Касем был его солдатом и вместе с ним участвовал в боях. Ведь Маш-Касем до мельчайших подробностей помнил дядюшкины рассказы о битвах при Казеруне, Мамасени и о других военных приключениях и иногда даже подсказывал ему, что следует за чем.
Но официальное признание нового статуса Маш-Касема произошло всего за два-три года до описываемых событий. В тот день дядюшка был крайне раздосадован; Маш-Касем, подправляя водосток, по неосторожности перерубил лопатой корень дядюшкиного любимого куста шиповника. От гнева дядюшка чуть не потерял рассудок. Щедро наградив Маш-Касема подзатыльниками, он закричал:
– Убирайся вон! Чтоб ноги твоей в этом доме больше не было.
Маш-Касем, печально опустив голову, сказал:
– Ага, меня может заставить покинуть ваш дом только полиция или собственная смерть! Вы же мне жизнь спасли! И, пока я жив, мой долг вам служить! Кто другой сделал бы для меня то, что сделали вы?
Он повернулся к дядюшкиным братьям, сестрам и их детям, собравшимся на шум, но не решавшимся заступиться за виновного, и с чувством заговорил:
– Вы только себе представьте… Во время битвы при Казеруне меня ранило. Я упал между двумя большими камнями… А пули дождем – и с этой стороны, и с той… Я лежу при последнем издыхании, а на меня уже с неба вороны и стервятники целятся. И вдруг откуда ни возьмись появляется мой ага – дай ему бог счастья, сохрани его в здравии и благополучии!.. Пробрался он сквозь град пуль и – прямо ко мне. Герой, каких мало! Взвалил меня себе на спину и потащил. А тащить-то далеко. Но пока мы не добрались до своего окопа, ага меня ни разу на землю не опустил… По-вашему, человек такое забывает?
Все мы с волнением слушали рассказ Маш-Касема. И лишь, когда он замолчал, обратили внимание на дядюшку. Гневное выражение исчезло с его лица. Он стоял, устремив взор куда-то далеко, и, казалось, видел сейчас перед собой поле боя. На губах его играла мягкая, спокойная улыбка.
Маш-Касем, от которого также не укрылась перемена в дядюшкином настроении, проворковал:
– Если б не ага, покоился б я сейчас в сырой земле, как бедняга Солтан Али-хан!
Дядюшка задумчиво прошептал:
– Бедный Солтан Али-хан! Я ведь и его хотел спасти, но не успел… Да простит ему господь грехи его…
Этими словами дядюшка официально признал, что Маш-Касем сражался под его началом. Человек, еще совсем недавно категорически утверждавший, что в то далекое время не был даже знаком с Маш-Касемом, с этих пор в бесконечных рассказах о боевом прошлом начал именовать Маш-Касема своим ординарцем и даже иногда просил его напомнить, как звали того или иного из персонажей, или уточнить названия населенных пунктов. Более того, целых два года после этого эпизода дядюшка заставлял Маш-Касема рассказывать при гостях и родственниках, как тот был спасен от смерти, и таким образом Маш-Касем, самым большим событием в жизни которого, как слышали мы от него в детстве, была схватка с бродячими собаками в Куме, занял место в ряду героев сражений при Казеруне и Мамасени.
Вот и сейчас Маш-Касем увлекся описанием Казерунской битвы, а я, не дослушав его, потихоньку вернулся домой.
В результате долгих и мучительных раздумий я пришел к выводу, что действительно влюбился в Лейли. Окончательно я убедился в этом вечером, когда к нам заглянул продавец мороженого, и я охотно отдал половину своей порции Лейли, вспомнив при этом мудрые слова Маш-Касема: «Когда ты влюблен, то готов подарить своей любимой все богатства мира, будто ты шах какой…» До сих пор не было случая, чтобы я с кем-нибудь поделился мороженым. Постепенно я обнаружил у себя все признаки и симптомы влюбленности, о которых говорил Маш-Касем. Если Лейли не было рядом, я и на самом деле ощущал в сердце какой-то холод, а когда я ее видел, жар моего сердца заставлял гореть даже лицо и уши. Пока Лейли была перед моими глазами, я забывал о роковых последствиях любви. И только по вечерам, когда она возвращалась к себе, а я оставался один, меня охватывали раздумья о губительной силе этого чувства. Но через несколько дней мои опасения ослабели. Даже по ночам меня теперь не очень-то одолевали страхи, потому что ночи были заполнены воспоминаниями о встречах с Лейли днем. Один из наших родственников, служивший в министерстве иностранных дел, привез дядюшке из Баку несколько флаконов русского одеколона. Благоухание, исходившее от Лейли – а она душилась именно этим одеколоном, – иногда оставалось на моих руках, и я в таких случаях не желал их мыть, боясь, что смою запах Лейли. Постепенно я почувствовал, что мне доставляет наслаждение быть влюбленным. После терзаний первых двух – трех дней я был теперь счастлив, но все же в глубине души ощущал некоторое беспокойство. Мне хотелось узнать, а влюблена ли в меня Лейли? Вообще-то я чувствовал, что так оно и есть, но хотел быть уверен.
Однако, несмотря на эти сомнения, дни проходили для меня вполне радостно. И светлый небосвод моего счастья омрачался облачком лишь в те минуты, когда я начинал думать, а не пронюхал ли о моей тайне дядюшка. Иногда мне снилось, что он с ружьем в руках стоит у меня в изголовье и сверлит меня гневным взглядом. От ужаса я просыпался в холодном поту. Хотя я старался не думать о том, чем завершится моя любовь, все же я был почти уверен, что дядюшка ее не одобрит. Между дядюшкой и моим отцом издавна существовала неприязнь. Во-первых, дядюшка с самого начала был против того, чтобы его сестра выходила замуж за моего будущего отца. Он считал, что его семья – благородных кровей, а союз, по его собственному выражению, «аристократки» с простым смертным, да к тому же родом из деревни, абсолютно недопустим. И если бы брак моих родителей не был заключен еще при жизни дядюшкиного отца, он, наверное, вообще бы не состоялся.
Во-вторых, мой отец не выказывал должного уважения к личности Наполеона и на разных семейных сборищах – иногда даже в присутствии дядюшки – отзывался о нем, как об авантюристе, навлекшем на Францию немало бед и позора. Дядюшка считал эти высказывания величайшим преступлением, и именно в них, по-моему, крылась основная причина конфликта.
В обычных условиях этот конфликт, естественно, носил скрытый характер и вспыхивал ярким пламенем лишь в особых случаях, чаще всего за партией в нарды, но спустя несколько дней, благодаря вмешательству родственников, все снова возвращалось в прежнюю колею. Нас, детей, мало трогали распри дядюшки с отцом, потому что мы были заняты своими играми. Но после того, как я понял, что влюбился в Лейли, их взрывоопасные отношения стали тревожить меня чуть ли не больше всего на свете. И, к несчастью, вскоре между дядюшкой и отцом разгорелась бурная ссора, повлиявшая на всю мою дальнейшую жизнь.
Инцидент, вызвавший новый подъем застарелой вражды, произошел в доме дяди Полковника.
Шапур, сын дяди Полковника, – все родственники, следуя примеру дядиной жены, называли его просто Пури – только что окончил университет, и уже с начала лета пошли разговоры о пышном званом вечере, который дядя Полковник намеревался устроить в честь своего дипломированного сына.
- Предыдущая
- 4/113
- Следующая
