Уже мертва - Райх Кэти - Страница 3

Хвостик медленно повернул голову и посмотрел мне в глаза.

— Не то чтобы странный… — Он закусил губу и замолчал, наверное выбирая из своего лексикона наиболее подходящие слова. — Так пахнет смерть. Понимаете, о чем я?

Я продолжала вопросительно смотреть на него.

— Представьте себе, что какой-нибудь зверек забивается в угол и там подыхает… — Рабочий пожал плечами.

Я знала, о чем речь: запах смерти. Кивнула.

— Я подумал, что там померла собака или енот, — опять заговорил Хвостик. — Вот и принялся ощупывать граблями землю в том месте, где запах чувствовался особенно сильно. Думал, найду кучку костей. — Он еще раз пожал плечами.

— Угу, — промычала я, ощущая все больший дискомфорт. Древние кости не пахнут.

— Через несколько минут я позвал Джила…

Хвостик повернулся к старшему товарищу, ожидая от него подтверждения своих слов. Но тот молча смотрел в землю.

— Мы начали осматривать место вдвоем. И скоро кое на что наткнулись. Только, по-моему, это не собака и не енот.

Договорив последнее слово, он скрестил руки на груди, потупил взгляд и принялся раскачиваться с пятки на носок.

— Почему вы так решили? — спросила я.

— Собаки не бывают такими здоровенными.

Не закрывая рта, Хвостик принялся ощупывать языком место на верхней десне, где когда-то был зуб. Кончик языка в дырке между уцелевшими зубами напоминал копошащегося в земле червяка.

— Это все? — спросила я.

Червяк исчез.

— Что вы имеете в виду?

— Может, помимо костей, вы нашли еще что-нибудь? — уточнила я.

— Нет, но… — Хвостик развел руками, показывая размеры чего-то довольно крупного. — Там лежит большой полиэтиленовый пакет, а в нем мы увидели в костях… — Он повернул руки ладонями вверх, а предложение так и не закончил.

— Что? — спросила я, тревожась все сильнее и сильнее.

— Une ventouse, — быстро, растерянно и в то же время возбужденно произнес он.

Джил, судя по всему, был взволнован так же, как я. Теперь он опять смотрел по сторонам, но еще суетливее, чем прежде.

— Что, простите? — переспросила я, думая, что неправильно поняла последнее слово Хвостика.

— Une ventouse, — повторил тот. — Вантуз. Для ванной.

Он изобразил применение приспособления, о котором толковал: наклонился, обхватил ладонями воображаемую ручку, делая руками характерные движения. Сия маленькая пантомима была в данных обстоятельствах настолько неуместной, что подействовала на меня ужасающе.

— Проклятие, — пробормотал Джил по-французски, вновь опуская голову и уставясь в землю.

Я внимательно оглядела его, кое-что добавила к своим записям и убрала блокнот.

— Там сухо?

Мне жутко не хотелось без особой надобности облачаться в спецодежду и резиновые сапоги.

— Ага, — ответил Хвостик и повернулся к Джилу, ожидая, что тот подтвердит.

Но Джил даже не пошевельнулся.

— Ладно, — сказала я. — Показывайте дорогу.

Я очень надеялась, что выгляжу спокойной.

Хвостик зашагал по траве в сторону леска. Мы с Джилом последовали за ним.

Постепенно мы спустились в небольшой ров. Кусты и деревья на его дне росли густо. Я шла вслед за Хвостиком, углубляясь в самые заросли, принимала у него из рук крупные ветки, которые мужчина отгибал в сторону, и передавала их Джилу. Тонкие ветки хлестали по лицу, цеплялись за волосы.

Сильно пахло сырой землей, травой и перегнившими листьями. Солнечный свет, проникавший сюда неровными потоками сквозь кроны деревьев, покрывал землю причудливыми узорами, похожими на рассыпанные повсюду части пазлов. Косые лучи тут и там пробирались внутрь сквозь густую листву. В пространстве, залитом светом, в медленном танце кружили пылинки.

Перед моим лицом роились насекомые, я слышала их приглушенное жужжание. В ноги впивались колючки каких-то растений.

На самом дне рва Хвостик остановился, чтобы лучше сориентироваться, потом повернул налево. Я зашагала за ним: хлопала ладонями по пикирующим на меня комарам, отгибала ветки, щурилась, смотря по сторонам сквозь тучи мошкары. Одна букашка так и норовила сесть мне на глаз. По лицу стекали струйки пота, волосы повлажнели, а те пряди, что выбились из-под берета, прилипли ко лбу и шее. Но я не волновалась за свой внешний вид.

Когда до трупа оставалось ярдов пятнадцать, провожатый мне был уже не нужен. Я почувствовала дух смерти — еще слабый, смешанный с суглинистым запахом леса и теплого предвечернего солнца, однако ясный. Так смердит только разлагающееся тело. С каждым последующим шагом сладковатое зловоние, подобно стрекоту приближающейся цикады, становилось интенсивнее, а вскоре поглотило остальные запахи. Ароматы мха, перегноя, сосны и неба — ничего этого больше нельзя было различить. Чувствовалась лишь вонь гниющей плоти.

Джил остановился, решив, по-видимому, не смотреть на кошмарную находку во второй раз. Запаха было вполне достаточно. Молодой рабочий, прошагав вперед еще футов десять, повернулся ко мне, тоже остановился и без слов указал на бесформенное возвышение, частично покрытое листвой и почвой. Над ним кружила стая жужжащих мух.

Желудок свело. Внутренний голос навязчиво заталдычил: «Я же тебе говорила!» Страх нарастал ежесекундно. Я положила рюкзак у дерева, достала хирургические перчатки и осторожно направилась к возвышению. Приблизившись, сразу заметила свежую траву, что выдернули рабочие из земли. Представившаяся мне картина подтвердила самые худшие опасения.

Из засыпанной листвой почвы выдавалась аркада ребер. Их концы, отделенные от грудины, напоминали шпангоуты корабля. Я наклонилась, тщательнее рассматривая кости. Мухи, тельца которых переливались на солнце сине-зеленым, в знак протеста зажужжали громче. Я смахнула с ребер землю и увидела, что они крепятся к куску позвоночника.

Сделав глубокий вдох, натянула латексные перчатки и начала удалять с костей сухие листья и сосновые иглы. Когда на очищенный позвоночник упали солнечные лучи, из него выскочили перепуганные жуки. Насекомые бросились врассыпную и исчезли одно за другим.

Я не обратила на них особого внимания, продолжая заниматься делом. Медленно и осторожно очистила участок примерно в три квадратных фута. Минут через десять поняла, что́ именно нашли Джил и его товарищ. Убрав волосы с лица тыльной стороной ладони, я выпрямила спину и осмотрела кости.

Туловище, частично превратившееся в скелет: грудная клетка, позвоночник и таз, все еще скрепленные высохшими мышцами и связками. Соединительные ткани прочны, они несколько месяцев, а то и лет могут удерживать кости в суставах. Не то что мозг и внутренние органы, разлагающиеся «с помощью» бактерий и насекомых порой за несколько недель.

Я осмотрела коричневые засохшие остатки мягких тканей, прилипшие к внутренним поверхностям костей в районе груди и брюшной полости. Сидела на корточках, вокруг — стая мух и желтые пятна света. Ясно было, что найденный труп человеческий и что пролежал он здесь довольно недолго.

Еще я понимала, что на территории семинарии кости оказались отнюдь не случайно. Этого человека убили, а от тела избавились, привезя его сюда. Останки лежали на полиэтиленовом пакете — на кухне в такие выбрасывают мусор. В мешке этом, видимо, перевозили туловище. Голова и конечности жертвы отсутствовали, личных вещей или других предметов я тоже не увидела. Кроме одного.

В самом центре таза, прижатый к крестцу боковой частью красного резинового наконечника, с устремленной ровно вверх, к шее, деревянной ручкой, лежал хозяйственный вантуз. Он почему-то напомнил мне перевернутую вверх ножкой церковную чашу. Было понятно, что кто-то поместил сюда эту штуковину намеренно. Я в ужасе подумала, что мысль о церковной чаше не случайна.

Я поднялась на ноги и осмотрелась вокруг, ощущая из-за смены положения легкую боль в коленях. По опыту я знала, что иногда отдельные части трупов вырывают из помойных баков и уволакивают на довольно приличные расстояния животные. Собаки часто прячут подобные находки в низких кустарниках, а норные зверьки растаскивают потом отдельные их фрагменты — кости и зубы — по своим подземным обиталищам. Я отряхнула с рук землю и внимательнее оглядела почву, ища входы в норы, но ничего такого не обнаружила.