Шрамы (ЛП) - Райт Крис - Страница 7
- Предыдущая
- 7/79
- Следующая
По крайней мере Халджи был добр к ней. Назначенный ей адъютант был таким же исполнительным и жизнерадостным, как и любой из Шрамов. Раваллион по-прежнему с легкостью сердилась на остальных — не в последнюю очередь на самого Хана — и они безусловно считали ее такой же забавной, как и поначалу, но определенные успехи были достигнуты.
Шрамы звали ее Илья-сы. Мудрая Илья. При всем своеобразии титула, он не мог не нравиться.
Но она скучала по Есугэю. С самого начала провидец бури был единственным, кто относился к ней серьезно. Он повелевал силами стихий вне ее ограниченного понимания, но всегда был вежливым и почтительным. Есугэй увидел в ней нечто, что она сама не замечала, и в итоге это привело ее в опасный мир Шрамов. Досадно было, что задьин арга не отправился с флотом на Чондакс, но такова была война.
И вот она оказалась в выделенной для нее каюте на огромном флагмане Легиона «Буря мечей» и начала долгий процесс каталогизации ресурсов и рационализации схем развертывания. Шрамы не всегда прислушивались к ее предложениям, но иногда бывали и исключения. Они прилагали усилия, так как знали о своих недостатках и желали совершенствоваться.
Илье это нравилось. Для нее это был вызов. Она пыталась отказаться от части своих суровых требований прошлой жизни. Пыталась забыть о некоторых склонностях или по крайней мере не держаться за них слишком крепко. Илья поняла, что из-за ее эйдетических способностей жизнь рискует стать скучной. Шрамы учились у нее, она — у них, и таким образом она осознала, что можно быть слишком беспокойной и слишком настойчивой. И слишком много помнить.
— Я буду стараться пустить все на самотек, — говорила генерал себе, особенно когда испытывала сильное желание изменить какой-нибудь типично беспорядочный для Шрамов план заявок. — Везде есть золотая середина. Компромисс. Разумный подход.
Со стороны двери раздался тихий звон.
— Входи, — пригласила генерал, поднимая голову от панели управления.
Вошел Халджи, учтиво поклонившись.
Для Ильи по-прежнему было странно, что они кланялись ей. Она была по грудь облаченному в доспех Белому Шраму, исключительно могучему и обладающему почти невероятным мастерством воину. Но, как и все чогорийцы, он не придавал чрезмерного значения своим генетическим улучшениям. Скромная любезность была естественной для них.
— Простите за вторжение, сы, — обратился он. — Вы хотели, чтобы вас информировали о ходе работы хора.
Илья откинулась в своем кресле.
— Верно. Есть что-нибудь?
— Нет, — ответил Халджи, неловко улыбнувшись. — Они не могут ни получить, ни отправить сообщения. Все попытки провалились. Магистр астропатов приносит свои извинения.
— Это не его вина, — сказала Илья, ее сердце упало. — Как долго это длится?
— С момента прибытия на Чондакс.
— Мы уже долгое время находимся здесь, Халджи.
— Магистр говорит, что в потери связи нет ничего необычного. По его словам варп изменчив. Во время нашей кампании в Клейморане хор ничего не слышал в течение двух лет. Так что магистр спокоен.
Илья нахмурилась. Белые Шрамы слишком легкомысленно относились к утрате контактов с остальным Империумом. Им это нравилось. Ей нет, из-за этого она нервничала, как при низкой гравитации или нехватке кислорода.
— Пожалуйста, передай ему, пусть продолжает попытки. Возможно, некоторые участки системы не подвержены этому воздействию.
Халджи пожал плечами.
— Передам. Но он не первый день говорит, что ничего нельзя отправить или получить.
Илья взглянула на свой стол. На стеклянной поверхности мягко светилась схема дислокации флота, показывая широко забросанные боевые группы, истребляющие последние остатки вражеских сил, которые все еще держались в отдаленных уголках системы. Сопротивление в скоплении Чондакс было практически подавлено, и в течение каждого стандартного отчетного периода приходило множество докладов об убитых врагах и подтверждений о приведении к согласию. Скоро их работа здесь будет закончена, и будет получено новое задание. Белые Шрамы снова окажутся в привычной для них стихии — движении.
— Мы заканчиваем операции, — сказала она частично себе. — Как я получу новые приказы с Терры? Каким будет наш следующий шаг?
Халджи улыбнулся.
— Не волнуйтесь, сы, — сказал он с обычной невозмутимостью. — Мы что-нибудь получим.
— Хан, ты захочешь увидеть это.
Шибан застыл. Голос Джучи по радиосвязи был напряжен. Странно, ведь Джучи обычно был в хорошем настроении, даже при свисте болтерных снарядов.
Но Фемус был местом, которое раздражало. О планете нельзя было сказать ничего хорошего — чудовищно жаркая, извергающая покрытую черной коркой магму и раздираемая грозами. Она была словно видение преисподней, обретшее ужасную форму.
— Оставайся на месте, — передал Шибан, отметив позицию брата на дисплее шлема и развернув гравицикл по широкой дуге. — Я буду через минуту.
Он увеличил обороты двигателя, направив машину над грудами обуглившихся камней. Ярко-оранжевое небо сверкало над горизонтом вспышками зигзагообразных молний. На западе тускло-красным покровом нависла гряда ядовито-кислотных облаков. Во все стороны протянулись огромные, черные как смоль равнины, окольцованные горбатыми горами и исполосованные постоянными извержениями.
Шибан низко пригнулся, чувствуя прерывистый гул и рев работающих двигателей. Гравициклы задыхались в задымленной атмосфере. Он уже дважды менял их с начала операции, которая длилась меньше месяца. Это раздражало. За все время боев на Чондаксе хан ни разу отправлял машину на ремонт.
Белый Мир был добр к ним. Он был краеугольным камнем всей кампании, сердцем обороны зеленокожих. Война на том мире была славной и приятной, доброй. Шибан помнил просторные холодные небеса; прикосновение пальцев к похожей на соль земле; три солнца, чей свет сливался в мягкой смеси зеленого, синего и белого цветов.
Он мог сражаться на нем вечность и никогда не устать. Но в конце концов они убили там всех, кого должны были. Ксеносов истребили, их тела сожгли, а грубые сооружения разрушили. Когда Легион поднялся на орбиту, Чондакс выглядел первозданным — шар из полупрозрачного кристалла, полностью очищенный от заражения.
Теперь целью были внешние миры. Эпигеликон, Терас, Хондерал, Лертеакс — все они были разбросаны далеко в космосе и заражены остатками зеленокожей заразы.
Фемус находился дальше всех и был последним миром, чьи окутанные огнем тектонические плиты следовало признать очищенными от врага. Каждый раз казалось, что зеленокожие уничтожены, но находилось очередное логово, кишащее жизнью и ненавистью, которое требовало выделения истребительных команд, а вслед за ними огнеметчиков.
Шибан устал от этого. Легион нуждался в новом вызове, в чем-то грандиозном. Худшим временем кампании были ее последние этапы.
«Я ненавижу этот мир, — подумал он. — О Чондаксе я сочинил стихи, но об этом месте не будет написано ни строчки. Оно их не заслуживает».
Хан скоро направит их дальше. Шибан видел его в бою и поэтому знал, что скоро придет приказ. При воспоминании о том, с каким непринужденным мастерством примарх фехтовал дао, у него разгорались глаза. Повелитель был скорее не смертным воином, но воплощением силы стихий. Он также мог быть неугомонным, как и все хищники, загоняющие свою добычу.
Говорили, что Гор Луперкаль был лучшим военачальником в галактике, Ангел Сангвиний самым могучим воином, или, может быть, Русс с Фенриса, или же несчастный, измученный Ангрон, Жиллиман считался величайшим тактиком, Лев — одаренным самым богатым воображением, Альфарий — самым хитрым.
Никто не воспринимал Хана всерьез. Но ведь они не видели его.
Шибан помнил, как давным-давно, перед Вознесением, спрашивал Есугэя, зачем они учат кандидатов Благородным Увлечениям, когда их судьба была связана с войной. Теперь, много лет спустя, он понял ответ, который тогда получил.
«Убийство ничего не значит без красоты, и оно только тогда может быть красивым, когда необходимо».
- Предыдущая
- 7/79
- Следующая
