Шрамы (ЛП) - Райт Крис - Страница 49
- Предыдущая
- 49/79
- Следующая
Кса’вен некоторое время размышлял над сказанным.
— Для меня странно, что его доводы взяли вверх.
Есугэй кивнул.
— Для меня тоже. Я говорил Ариману, что мы будем оплакивать произошедшее, и так и произошло. Если мы переживем грядущие дни и кто-нибудь спросит, кто убил библиариус, его имя будет Мортарион. Он сделал это.
Даже сейчас воспоминание приводило провидца бури в ярость.
— Эту ношу нельзя было взваливать на одних Сынов, Хан должен был быть там, стоять вместе с Ангелом и Магнусом. Никто не смог бы обвинить его в колдовстве. Вид выступающего примарха-воина успокоил бы остальных.
— Тогда почему он не отправился туда?
— Гор приказал ему отправиться на Чондакс, — Есугэй уставился в пол, размышляя над тем, как мало он знал. — В то самое время, когда готовился Никейский совет. Я поговорил с ним. Примарх размышлял над возможностью отказаться — он мог так поступить — но мы оба считали, что на Чондакс уйдет несколько недель. В конце концов, там были только зеленокожие.
Он печально посмотрел на Кса’вена.
— Только зеленокожие.
— Значит, это был приказ Гора, — повторил Кса’вен. — Любопытно.
— Тогда я даже не подозревал, — горько сказал Есугэй. — У меня не было ни единой зацепки. Я в самом деле не верю, что Гор был совращен на Улланоре, иначе это стало бы известно. Если кто и не желал присутствия Хана на Никее, то это был не он.
— Тогда кто?
— Кто знает? Почему Чондакс был скрыт так долго? Почему в галактике по-прежнему бушуют варп-шторма? Почему погас свет Императора, а говорящие со звездами ослепли? Вот правильные вопросы. Это все планировалось и в течение долгого времени.
Кса’вен поднял голову. Шаттл приближался к стыковочному отсеку «Воркаудара».
— Они не добились полного успеха, — сказал он. — Некоторые из нас все еще живы.
— Твой оптимизм когда-нибудь иссякает, хотя бы на миг?
Кса’вен улыбнулся.
— Оптимизм? Я бы назвал это иначе.
Их накрыли тени, отброшенные бортами «Воркаудара». Есугэй почувствовал мягкий удар выпущенных стыковочных штанг.
— И как же?
Кса’вен поднялся, собираясь активировать двери пассажирского отсека.
— Верой, — ответил он абсолютно серьезно.
«Буря мечей» вышла из варпа на внешней границе системы и немедленно включила субварповые двигатели. Как только она отошла из точки прыжка, вслед за ней появились другие корабли флота. Прорванная пелена космоса задрожала, освещая темноту многоцветными коронами. Каждый корабль врывался в реальный мир и тут же разгонялся до полной скорости.
Хан стоял на наблюдательном балконе «Бури мечей», сжав кулаки и пристально всматриваясь в передние экраны окулюса. На многоярусном мостике вокруг и под ним сервиторы и смертные члены экипажа молча и торопливо запускали системы корабля и развертки носового авгура.
Цинь Са стоял рядом с примархом в окружении воинов кешика. Все молчали и не шевелились. Хлынули данные, светясь рунами на кристаллических линзах.
— Корабельные сигнатуры, — мягко произнес примарх. — Скорее.
Далеко внизу был слышен характерный вой заряжающихся лэнс-излучателей. Палубы «Бури мечей» задрожали, когда субварповые двигатели достигли максимальной мощности. Как только варп-ставни с лязгом открылись, а поле Геллера отключилось, за передними иллюминаторами заструились пустотные щиты.
— Ни одной в пределах дальности, повелитель, — раздался по воксу мостика голос Цзян Цу.
— На авгурной развертке сигналов нет, — подтвердил начальник сенсориума, суровый и умелый чогориец по имени Табан.
— А планета? — спросил Хан. Он был облачен в полный боевой доспех из жемчужно-белого керамита с золотой отделкой. У пояса висел клинок дао, покрытые кожей ножны были инкрустированы рунами. Примарх ощущал боевое возбуждение.
— Будет в пределах досягаемости с минуты на минуту.
Техножрецы в длинных красных мантиях стрекотали и раскачивались на постах сенсориума, вставляя мехадендриты в фидерные узлы и извлекая их.
Цинь Са прищурился, изучая поступающие данные. Единственные сигналы поблизости несли отметки Белых Шрамов, разворачиваясь в боевой порядок в кильватере «Бури мечей».
— Ничего, — тихо произнес он. — Ни кораблей. Ни энергетических следов.
Хан кивнул. В такой крупной системе, как Просперо, должны были находиться тысячи кораблей, а также химические отходы, оставленные пустотными двигателями, но внутренние маршруты от точки Мандевилля были чистыми. Примарх почувствовал тревогу и подавил ее.
«Я увижу это своими глазами. До того момента никаких решений».
Планета вошла в пределы досягаемости носового сенсора. Замерцали размытые пикт-данные, которые сервиторы быстро настроили при помощи логических устройств обработки изображения.
— Она черная, — произнес Цинь Са.
— Вижу, — ответил Хан.
Просперо когда-то был жемчужиной мира, светло-синей сферой цвета терранской зари, с сиреневыми полосами и отблеском ледяных шапок. Из космоса планета выглядела чистой, нетронутой чрезмерной индустриальной застройкой, которая превратила Тронный мир в серый шар из рокрита и железа.
Теперь она была покрыта пятнами цвета сгоревшего угля.
После того, как разрешение снимков улучшилось, Хан увидел огромные скопления несомых ветрами облаков, такие же густых и темных, как и на Улланоре.
Он сжал перила балкона.
— Есть сигналы?
— Ни одного, повелитель.
Хан чувствовал, как разгорается в нем гнев. Он был прав, прибыв сюда.
— Направляйтесь на орбиту, — холодно приказал он. — Сообщите флоту установить блокаду, затем приготовиться к высадке на планету. Рассредоточиться и продолжить поиск. Если обнаружите хоть что-нибудь с фенрисийскими опознавательными знаками…
Даже в этом случае он на миг засомневался.
— Уничтожьте, — прорычал Хан.
— Она черная, — сказала Илья, уставившись в иллюминатор.
Халджи не ответил. Он был мрачен.
— Серьезно, Халджи, вся планета черная. Я видела планшетные записи Просперо, и он был прекрасен. Кто мог сделать такое с планетой?
— Легион, — ответил Халджи. — Легион мог сделать это.
Илья почувствовала тошноту.
— Сколько людей проживало там?
— Это ты любишь числа, сы.
Илья, возможно, могла бы припомнить данные из какого-нибудь источника, но знала, что не хочет этого. Просперо не был миром смерти, как Барбарус, с горсткой жителей, сходивших с ума от бедствий и цепляющихся за свои несчастные жизни. Планета была цивилизованной, урбанизированной, райской.
На ней должны были проживать миллиарды.
Миллиарды.
Ее горло сжалось от гнева.
— Они будут покараны. Если это были кто-то из наших, они должны быть наказаны.
— Если это в его силах, так и будет.
— Мы должны узнать, Халджи, — Илья повернулась к нему. — Мы должны узнать, кто это сделал.
— Мы уже знаем.
— Я не стану верить в это. Могли… могли ксеносы зайти так далеко?
Халджи покачал головой. Его обычную жизнерадостность как рукой сняло.
— Какие ксеносы? Все они мертвы или же вымирают. Не осталось никого, кто мог бы противостоять нам.
Илья потрясенно вспомнила, что сказала то же самое во время первой встречи с Ханом на орбите Улланора.
«Не осталось никого, кто мог бы противостоять нам, — повторил Хан. — Я вот думаю, Есугэй, сколько раз и в скольких забытых империях произносили эти слова».
Это высказывание казалось ужасающе пророческими. Она повернулась к иллюминатору и увидела отвратительный выжженный шар, повисший в космосе, словно могильный знак.
— Здесь для нас ничего нет, — произнесла она дрожащим голосом. — Мы никогда не должны были приходить сюда.
— Он должен был.
— Тогда мы должны поскорее убраться отсюда. Вернуться. Куда угодно, только подальше отсюда.
Халджи положил огромную руку ей на плечо.
— Успокойтесь. Мы получим ответы на поверхности.
Она судорожно вдохнула и оперлась на край иллюминаторы.
- Предыдущая
- 49/79
- Следующая
