Призрак и гот (ЛП) - Кейд Стэйси - Страница 7
- Предыдущая
- 7/47
- Следующая
Я так и сделала, опустившись щекой на нагревающийся асфальт. А что еще мне оставалось? Мне не куда и не к кому идти. Меня никто не видит. И тут мне вспомнилось, как часто всякие деревенщины, покурив, харкают из окон машин по дороге в школу. Фу! Я передвинулась на тротуар.
Теннисные корты за моей спиной полнились звуками жизни: людским смехом, прыгающими мячами, лязгом сетчатого забора. Я пораженно обернулась. Это был первый школьный час, и миссис Хиггинс проводила урок физкультуры. Обычно я наблюдала за тем, как ребята направляются через игровое поле к кортам, сидя на уроке, со скуки пялясь на улицу и всей душой желая находиться где угодно, только не в классе.
Уже середина первого урока? Это что-то новенькое. Последние три дня, когда бы я не почувствовала себя уставшей — а такое все еще случается со мной, — я шла домой, сворачивалась калачиком на диване в кабинете отца и закрывала глаза. Затем — бац! — открывала глаза и оказывалась в семь утра снова на дороге, а мимо проезжали автобусы. В буквальном смысле. Как будто кто-то каждый день нажимал кнопку возврата.
Однако в этот раз… я даже не знала, что думать. Никогда до этого меня не «возвращали» в середину утра. Хотя до этого я и не исчезала. Меня охватила дрожь. Куда я уходила? Не помню. Это имеет значение? Да вроде нет. Одно ясно — я все еще торчу здесь. Абсолютно беспомощная.
Я посмотрела через корты на окна, где сейчас без меня проходил урок политологии. Сейчас я убила бы за шанс поскучать на уроке мистера Клопински. За то, чтобы быть живой. За то, чтобы унизить Мисти на глазах у всего кафе. Тогда бы я поглядела, кто посмеет посмеяться над Алоной Дэа. Никто, вот кто.
Ну, может быть, кроме Уилла Киллиана.
Нахмурившись, я поднялась и направилась к школе. В этот момент прямо сквозь меня пронесся на своей зеленой отвратной развалюхе Джес Макгаверн, выехавший со стоянки и спешащий в город на занятия в профессиональном училище. Я проигнорировала охватившие тело холод и дрожь, пытаясь сфокусироваться на всплывающем в памяти, но ускользающем расплывчатом воспоминании. Я отчетливо помнила, как меня поливали грязью Лиэн и Майлз, как целовались Мисти с Крисом. А вот после этого все было словно в тумане. Прозвенел звонок, ребята пошли на занятия, затем…
В сознании появились насмешливая улыбка и бледно-голубые глаза Уилла Киллиана. Он смеялся надо мной! Он смотрел прямо на меня и скалился, наслаждаясь моими мучениями. В любой другой день я бы распереживалась из-за того, что такой как он глумится надо мной, но сегодня я думала лишь об одном: он меня видит! Даже слышит!
Если меня видит и слышит Киллиан, то другие люди тоже, возможно, смогут. Может быть, я и не умерла вовсе. Во всяком случае, не совсем. Хотя увиденное на похоронах говорит об обратном. Я видела своими глазами, как гроб опускают в могилу и…
Я покачала головой, разметав волосы по лицу. Нет. Я не буду думать об этом сейчас. Застрять здесь навечно, мертвой, не в силах что-то с этим сделать — это будет несправедливо.
Этому должно быть какое-то объяснение, и такой фрик как Киллиан, возможно, знает на это ответ. Нужно лишь заставить его рассказать мне об этом.
Проще простого. Он же видит меня, да? Фрик он или нет, он при этом все еще остается парнем.
Я перекинула через плечи и пригладила волосы, приспустила шорты (после «встречи» с автобусом они вечно врезались между ягодиц) и готова была идти. С пересекающим белую футболку следом от шины — ненавижу его! — я ничего поделать не могла, и моя любимая помада, скорее всего, все еще лежала в ящичке, который мы делили с Мисти на двоих. Если она и ее не прибрала к рукам.
Для мертвой девушки я выглядела довольно неплохо. Я, конечно, никак не могла видеть свое отражение, но, очнувшись несколько дней назад, первым делом проверила руки и ноги — нет ли на них рваных ран и не торчат ли из кожи и мяса поломанные кости. Я не нашла ничего, кроме парочки царапин, сошедших на следующий же день. Лицо я ощупала пальцами и никаких повреждений не обнаружила. Да и вообще, согласно судмедэксперту, я умерла от множественных внутренних повреждений. То есть, от того, чего снаружи не видно. Клево. У Киллиана нет ни единого шанса устоять.
Второй раз за день я, обогнув теннисные корты, двинулась к школе. К сожалению, в этот раз мне не удалось дойти так же далеко, как в первый. Главный вход перекрывали двойные стеклянные двери с мелкой проволочной сеткой между панелями. Перед занятиями они обычно распахнуты настежь, чтобы каждый мог беспрепятственно зайти, но во время уроков директор Брюстер закрывает все двери на замки — чтобы не забрел какой-нибудь случайный псих. А ничего, что в школе своих психов хватает?
Я потянулась к металлической ручке — повернуть ее и посмотреть, откроется ли дверь, но моя рука прошла сквозь нее. Отдернув руку, я прижала ее к груди, ощущая холодное покалывание. Бред какой-то. Да, машины и люди проходят сквозь меня, но я же спокойно хожу по земле, сидела на стуле на похоронах и…
Двери передо мной неожиданно сместились и стали выше. Какого?..
Я глянула вниз и обнаружила, что мои ноги тонут в тротуаре — так на пляже кажется, что у тебя нет ступней, когда зарываешь пальцы в песок, и накатывающие на берег волны наносят еще слой за слоем. Вот только сейчас так не казалось, а было на самом деле.
О нет! Нет, нет, нет! Я крепко зажмурилась. «Асфальт твердый, асфальт твердый». Я все твердила и твердила это себе, пока снова не почувствовала под ногами твердую поверхность.
Приоткрыв один глаз, я убедилась, что стою на тротуаре, а не в нем. Увы, но мои кеды и носки не пережили погружения. Из-под легкого слоя асфальтовой пыли поблескивали ногти, покрытые ярко-розовым лаком. Зашибись.
Ладно, пофиг. По крайней мере, я чему-то научилась.
— Асфальт твердый, а дверь — нет. Асфальт твердый, а дверь — нет. — Я шагнула вперед, приготовившись по-идиотски ткнуться лбом в стеклянную дверь. Вместо этого все мое тело, как до этого руку, охватило холодное покалывающее ощущение.
Затем я вдруг очутилась по другую сторону дверей в чересчур жарко отапливаемом вестибюле между внешними и внутренними дверями. Я стояла на резиновом коврике, оставшемся здесь с тех пор, как лили дожди. Да! Ну, хоть что-то получается по-моему.
Используя ту же технику, я прошла через вторые двери и уже через пару секунд стояла босой на холодном линолеуме главного коридора.
— Класс! — На радостях я как дурочка бросилась в пляс и несколько секунд дрыгалась, тряся головой. Мы отплясывали так с моей бывшей вероломной подружкой, оставаясь одни и смотря клипы по MTV. Было ново и приятно делать, что хочется, не волнуясь о том, что тебя кто-то увидит.
— Рад, что хоть у кого-то сегодня хороший день, — раздался слева от меня мрачный голос.
Вздрогнув от неожиданности, я обернулась и увидела уборщика, одетого в темно-синий комбинезон. Он медленно приближался ко мне, толкая перед собой ведро на колесиках. Наша школа построена в форме гигантской буквы «Н». Главный коридор, где я стояла, в этой букве был перекладиной, а уборщик шел из первого левого прохода — там располагались библиотека и классы английского.
— Вы видите меня? — прошептала я, не смея в это поверить.
— Конечно, вижу. — Он остановился, опустил швабру в расположенную наверху ведра штуковину и отжал. В ведро полилась грязная противная вода. — Ты заляпала своими следами весь мой прекрасный чистый пол.
Оглянувшись, я не увидела позади себя ничего, кроме блестящего кафеля.
— Эм… ну ладно. Как скажете. — Я покачала головой. — Если и вы можете меня видеть, то, должно быть, я не мертва. По крайней мере, не полностью мертва. Так ведь? — Я аж подпрыгнула от волнения. И начхать на то, что я говорю с уборщиком — мужиком за тридцать, с плохой кожей, так и не закончившим среднюю школу. Блин, да весь его вид говорит о том, что он неудачник. Теперь-то я вижу, что у меня дела еще не так плохи, как у некоторых других.
Он громогласно засмеялся, обнажив кривые зубы, которым не помешали бы отбеливающие полоски. — Милая, ты совершенно точно мертва. Просто ты не одна здесь такая.
- Предыдущая
- 7/47
- Следующая
