Близкие. За чертой дозволенного… (СИ) - Мека Владислава "Калигула" - Страница 57
- Предыдущая
- 57/65
- Следующая
— Подозревал, но из тебя слова не вытянешь — усмехнулся я.
— Ох, как ты слова-то любишь. Что, по моим поступкам не ясно, КАК я тебя люблю. И насколько сильно? — расставаясь с одеждой, спросила Айс.
— Ну, прости, я неправильный. Мне надо слышать, что ты любишь меня, а вот доказывать любовь должен я, но никак не ты, поняла? — холодней, чем собирался осведомился я.
— Ты чего? — заволновалась сестра.
— Ничего. Айс, зачем ты унижалась, пытаясь вытащить меня из тюряги? Я и так себя сволочью чувствую, а после того, как мне в лицо об этом сказали, вообще не знаю, что и думать — устало произнес я.
— А обо мне ты подумал? Каково мне? Ты не знаешь, что такое понимать, что осталась без всего?! Знаешь что?! Если, тебе так неприятна я со своей опекой, тогда навязываться больше не буду! — Айс подскочила с постели и как была, в трусиках выбежала из спальни.
Я не пошел за ней. Айс должна понять, что я готов на многое ради нее, но свои принципы, тем более, если я считаю их правильными, менять не намерен. Я должен ее защищать и оберегать, но не наоборот. К тому же, этот отважный воробышек не может стать коршуном — масса не та. Как же я устал с нею за нее бороться.
И что делать с Дергнёвым? Я, конечно, продолжаю его бешено ревновать к Айс, но стоит ли убирать единственного человека, готового ради нее на всё? Да и зная Дергнёва, он никогда не позволит себе лишнего с сестрой. А я… я не знаю, буду ли еще здесь через час, завтра, послезавтра… У меня нет такой уверенности. Сейчас у меня было состояние ремиссии, вот только процент того, что я пойду на настоящую поправку слишком низок. А то, что я могу в любой момент дойти до рецидива — высок. Да, конечно, врачи обнадежили, что потерпеть надо год-два. Вот только, что со мной может произойти за это время и кто останется с сестрой?
Я не могу сказать ей всё, как есть. И не могу позволить оставить ее еще раз без поддержки. Насколько бы сильно я не хотел, чтобы рядом был кто-то еще, особенно Дергнёв, мне нужно думать о сестре. Хотя бы раз, я для начала должен подумать о ней, а не о себе. Айс доказывает свою любовь поступками, а я — только на словах. Наверное, самое время поменяться местами.
Дергнёв — далеко не подарок, но Айс он и раньше был предан, как собака. А после того, как она его героически спасла от меня и от скорой кончины, она должна в глазах парня подняться до ранга богини. Вот только, как мне вытерпеть Дергнёва рядом? Или это и есть, те самые жертвы, на которые мы идем ради любви?
По правде сказать, мне всё равно, что это такое. В тот момент, когда врач зашел ко мне в палату и заметив, что я один, (Айс уехала домой на пару часов), сказал мне кое-что, крупно изменившее мои планы на жизнь…
«Скажите мне, Денис, чтобы Вы сделали, если бы мотор на Вашей машине перестал работать?»
— Что за вопрос? Конечно, я бы отдал машину в ремонт.
— Ну, а если бы мотор не подлежал восстановлению, попросили бы его заменить?
— Естественно, к чему эти вопросы?
— Понимаете, Денис, организм человека, он — как машина: все детали важны, но без хорошего мотора, машина точно не поедет. Так и у людей, без здорового сердца человек не сможет жить.
— Но со мной же всё в порядке, не так ли? Миксома была удалена.
— Я и мои коллеги тоже так думали до недавних анализов. Они показали, что у Вас эта опухоль была не единственной и, к сожалению, не самой серьезной. Просто, пока мы ее не удалили, миксомы на правом предсердии не были видны. И они — злокачественные. Оперировать Вас сейчас, это ложить под нож смертника. Да и Ваше сердце не выдержит повторного наркоза. Поэтому, такой вариант исключается.
— И что мне делать в этом случае?
— Единственное, что мы Вам можем предложить — это пересадку сердца. Но, в этом случае, Вам придется ждать сердца. Хотя, даже за очень большую сумму, ожидание может занять не меньше года и более. Я, боюсь, что Вы столько не выдержите. Максимум семь-восемь месяцев. И это — при полном покое. Вы можете только надеяться на то, что какой-нибудь умирающий, сам пожелает отдать Вам свое сердце. Но и тут часто бывает несовместимость доноров. Хотя, шанс всегда есть, главное — верьте.
— Но с чего эти миксомы проявили себя именно сейчас? — стараясь держаться, поинтересовался я.
— Я думаю, что всё дело в стрессах, которые Вы испытывали последние годы. Вы, подорвали свое здоровье физически, пребывая эээ… в местах лишения свободы. А это потянуло за собой и нервные расстройства, которые, в купе с ослабленным здоровьем, дали простор для Вашего недуга. Если бы не эти события, то Денис, о своем состоянии Вы бы узнали лет через пятнадцать.
— Почему Вы только сейчас об этом сказали? — побелевшими губами спросил я.
— Не хотел при Айсир говорить, она Вас так любит, зачем ее расстраивать? Захотите, сами обо всем ей расскажите — я кивнул в знак согласия, чувствуя, как безудержное горе от того, что я опять солгал Айс стало меня топить…
Я много раз мысленно прокручивал в голове этот разговор, прекрасно понимая, что верить и надеяться мне не на что. Айс я сказать так и не смог. Всё, на что меня хватило, заставить медиков выписать мне сильнодействующие обезболивающие и дать ампулы с опием, когда станет совсем плохо. Но я не думал даже, что боли придут так быстро, ведь в больнице они почти не ощущались. В чем же дело?
Еще эти анализы. Я не праведник, особенно, если дело касается моей жизни. Так что, узнав о реальном состояний дел на данный момент, я сделал все соответствующие анализы, для того, чтобы узнать параметры нужного мне донора. Это нечестно — забирать жизнь у другого ради своей, но у меня есть стимул — обещание, данное сестре.
Вот только, видимо, я страшный грешник, потому что даже донора подходящего найти для меня оказалось почти невозможно. А тех двоих, которых для меня нашли, трогать было бесполезно. Один — слишком стар, другой — юн, а детей я никогда не посмею обижать. И вся моя затея потерпела полное фиаско. Не давать же объявление в газете, что требуется такой-то человек, с такими-то медицинскими показаниями? Хотя, Пехов предлагал на полном серьезе.
В общей сложности, учитывая дату разговора с врачом, осталось мне около четырех месяцев, за которые я должен успеть прожить жизнь. И уйти… А я не могу и не хочу уходить! «Как же я ненавижу эту жизнь!» — так, кажется, любит повторять Айс, когда у нее всё плохо. Вот и я ненавижу. Зато, я — живое доказательство того, что нам всем воздастся за грехи. Жизнь — циклична и не стоит об этом забывать, совершая очередной проступок.
Я повернул голову, когда в спальню скользнула знакомая тень любимой девочки.
— Айс? — я не смог спрятать эмоции и голос дрогнул.
— Ты плачешь — подбежала сестра к постели — Денис, милый, что такое, сердце прихватило? — и столько нежности вперемешку с заботой в голосе.
— Нет, всё нормально, так, вспомнил кое-что. А ты уже на меня не злишься? — удивился я.
— Злюсь, но… Мне как-то спокойней злиться на тебя рядом, чем в другой комнате — созналось мое сокровище, начав комкать от смущения простынь.
— Мне тоже спокойней видеть тебя обиженную здесь, чем волноваться, куда ты могла уйти. Так что, давай позлимся и пообижаемся рядом — с этими словами я уложил Айс рядом прижавшись к ее спине.
— Денис, я боюсь… Знаешь, мне сняться странные сны, порой, кажется, что они реальны — шепотом, будто нас могут подслушать, произнесла Айс.
— И что же тебе такого приснилось?
— Разные… вещи. Я пока не готова рассказывать о них, кому бы то ни было. Просто хочу, чтобы ты знал — доверчиво, прижимаясь ко мне, продолжила шептать Айс.
— Ну, теперь я знаю. Мне тебе тоже нужно кое-что сказать.
— Что?
— Спасибо, что остановила меня, ну сегодня с Дергнёвым. Это, действительно не он виноват в моем аресте, его подставили: и твое похищение, как бы это сказать, он сделал подобное только, чтобы спасти тебя — я сухо пересказал свои мысли касательно Дернёва.
— А то, что он — садист, это тоже подстава? — скептически скривила губы Айс.
- Предыдущая
- 57/65
- Следующая
