Земля за океаном - Стрельников Борис Георгиевич - Страница 28

• Предыдущая
• 28/107
• Следующая

Политика… Активно политикой в Америке занято немного людей. Но телевизор привел политику в каждый дом, в каждый отель и мотель.

Американцы понимают, что прошли времена, когда Америка жила далеко от всего мира и могла быть сама по себе. Сейчас судьбы народов связаны. Неверный шаг одного государства, особенно государства большого и сильного, может кончиться катастрофой для всех. Потепление отношений между Советским Союзом и Соединенными Штатами простые люди Америки приняли одобрительно. На эту тему говорили охотно, с этого начиналось большинство разговоров: «Хорошая идея!», «Нам надо ладить», «Давно пора!»

Самой приятной из многих встреч на дороге была встреча с тремя девчурками в штате Вайоминг… Представьте синий солнечный день. Зеленые холмы с красноватыми обнажениями. Полоски лесов по самым дальним буграм. Тишина и теплынь. Остановишь машину – слышно, как в цветах у дороги гудят шмели. Красноватого цвета проселок пустынен. И все кругом на многие километры безлюдно. Спугнули оленя возле ручья. Беспризорный табунок лошадей на пригорке… И вдруг домик. У дороги на съезде к нему традиционное колесо и жестяный почтовый ящик на столбике. И тут же в траве играют трое детей, три девочки. Старшая возится с мохнатой маленькой лошадью. Две другие поменьше лепят из песка пирожки.

Первой нас заметила старшая. Она резво вскочила на лошадь и проехалась по дорожке. Слезла, сказала что-то сестренкам.

Мы решили, что самое время подойти познакомиться. Себя и двух сестер представила старшая.

– Я Томми. А это Бренда и Гей… Лошадку зовут Мистер Икс…

Из ворот дома вышла слегка встревоженная мама. Мы поспешили все объяснить. Мама сразу же успокоилась. Представилась:

– Долли. Долли Кларк… Мы тут живем… Я сначала встревожилась – двое незнакомых людей. У нас, правда, тут тихо и ничего не случается. Удивительно – русские… Глушь, редко видишь нового человека. И вдруг из Москвы. Проходите…

Домик принадлежал семье Кларков. Хозяин Джеймс Кларк работает слесарем в городке миль за тридцать, а Долли Кларк тут с хозяйством и ребятишками.

– Я дикарка. Выросла в этих местах, езжу на лошади, автомобиль вожу, трактор. Вчера клеймила коров… Конечно, трудно – дети, хозяйство. Но землю купить я сама настояла. Жизнь кажется более прочной, когда имеешь хотя бы клочок. Да и подспорье…

В этом доме не заботились ни о стрижке травы, ни о строгом порядке. Просторный двор был огорожен жердями и проволокой. Посредине стоял кособокий амбар из бревен. В высокой траве виднелся остов телеги с одним колесом. Две добродушные собаки бегали во дворе.

В жилом доме хозяйка показала нам все: от кухни до ванной комнаты с грудой детских пеленок. Во всех комнатах валялись игрушки. На спинках стульев висела детская одежонка. Хозяйка не говорила обязательных в этом случае слов: «Извините, сегодня: не прибрано».

– О, у нас еще не такое бывает! – улыбалась она, проводя нас по комнатам.

В просторной столовой стоял телевизор, глубокие кресла. На стене висели большие рога, винтовка и пистолет в кобуре.

– Оленя муж подстрелил вот тут, за холмами. Я тоже могла бы. Стреляю из этой штуки и «кольт» вполне по-мужски могу разрядить…

Потом мы сидели на кладке сухих досок у ворот. Девчурки, освоившись, дурачились на глазах у гостей. Старшая скакала на лошади по двору. Бренда залезла на колесо у дороги и колотила ногами по почтовому ящику.

– Этой два года, – сказала мать, подхватив младшую на руки. – А Томми – семь. Не расстается с лошадкой. Мне двадцать восемь. Джеймс считает: надо рожать, пока будет сын…

– Не скучно тут?

– Что вы! На востоке ни я, ни Джеймс не согласились бы жить. А тут спокойно…

Прощание было трогательным. Спросив, как будет по-русски «приезжайте еще», мать созвала дочерей, немного порепетировала с ними, и, когда мы пошли к машине, четыре голоса несколько раз пропели: «При-езджа-ите иесчо!» И четыре руки помахали нам точно так же, как в Сибири на полустанках машут проходящему поезду.

Штат Висконсин. Холмы, лески, степь, но уже открываются глазу дали. Просторное небо подымается над дорогой. Все пространство освоено земледельцами. Земля распахана, разлинеена, загорожена, поделена на квадраты, прямоугольники. Холмы, однако, смягчают строгую геометрию. Линейки меж, борозды пахоты, полоски лесов и даже строгий протокол изгородей – все причудливо изгибается. Даже дорога тут позволяет некую вольность: нет-нет да и сверкнет живописным изгибом, плавно скользнет за холм. В пейзаже легко выделяются три детали. Ферма с непременной серебристого цвета силосной башней. Стадо черно-белых коров. И одинокий трактор. Висконсин называют «молочным штатом». Молоком он поит район Великих озер, а сыры висконсинские ест вся Америка.

Фермами штат заселен густо. В отличие от владельца ранчо на Западе или в Техасе фермер не имеет обширных вольных выпасов для скота. Корма тут надо выращивать. Мы ехали в те знаменитые «несколько дней», когда земля поспела и надо было не упустить момент, – сеяли кукурузу.

Говорить с пахарем в любом месте Земли интересно и важно, ибо нет нужнее работы, чем эта. В сорока километрах от города Мадисон, увидев пыливший рядом с дорогой трактор, мы съехали на обочину, огляделись и, рискуя разодрать штаны, стали перелезать через проволоку. Вторжение сразу было замечено. Вопросительно-вежливо приподняв брови, к ограде подошла женщина (закатанные до колен джинсы, грубые башмаки, соломенная шляпа, запыленная рыжей землей, огрубевшие пальцы теребят прутик, прошлогоднего бурьяна). В роли телохранители – сыновья (оба «очкарики»; один в красной панаме, другой пятерней приводит в порядок пышную шевелюру; поза: два вопросительных знака). Мы поздоровались. Представились. Извинились. Сказали все, что надо сказать в такой ситуации. Спросили: нельзя ли поговорить минут двадцать? Настороженность, любопытство, приветливость, озабоченность – все сразу на лицах.

– Уоррен!.. – Оклик женщина подкрепила взмахом руки.

Большой трехколесный трактор, таскавший по коричневой пашне сеялку, остановился. Обтирая на ходу ладони о комбинезон, подошел Уоррен (огромный светловолосый человек; соломенная шляпа; массивное лицо покрыто пылью; рука тяжелая, мощная; слегка озадачен). Узнав, в чем дело, Уоррен неторопливо заглушил трактор. Повозился немного в моторе. Попросил сына принести из кустов флягу с водой.

– Ну что ж, давайте присядем…

Так мы познакомились с семьей фермера Уоррена Миллера. Жену зовут Джойс (она тоже из семьи фермеров). На вид обоим за сорок. Пятнадцатилетний Джо ходит в девятый класс. Джимму десять… До заката Миллерам надо опорожнить в землю горку бумажных мешков семенной кукурузы. Тринадцатилетняя дочь Маргарэт в это время готовит обед. Дом Миллеров на холме. В нужный час Маргарэт ударит в колокол, висящий у дома. Все четверо сядут в красный «пикапчик» и, заглянув по пути на луг, где ходят коровы, поедут обедать. А потом опять сюда, все четверо. И до темноты. Так всегда, а не только во время сева. Так работал на этой земле дед Уоррена и отец. Так сейчас отец приучает работать и сыновей. Приходят из школы (по фермам ребятишек развозит автобус), два часа на уроки – и за работу. Ее всегда много. С пяти лет в обязанность Джимма входил уход за курами. Сейчас – в десять лет – он может управлять трактором. А старший Джо делает все, что может делать отец. Развлечение ребятишек – велосипед и все, что могут найти для себя на поле и на лугу.

У Миллеров триста акров земли (акр – 0,4 гектара). Есть трактор («куплен за шесть тысяч долларов»), тридцать коров, полсотни овец. В отличие от соседей коровы мясной породы. (У хозяина с детства повреждена рука, и он не может доить.) Сено, силос овес, свекла – все для скота производят us ферме.

– Тяжело?

– Тяжело, много лет не знаем, что такое кино. Не помню, когда были в гостях Только телевизор иногда вечером. Работа работа… В молодости я ездила в Вашингтон и в Нью-Йорк. Это сейчас похоже на сказку

• Предыдущая
• 28/107
• Следующая