Кольца Всевластия - Пеш Гельмут - Страница 34
- Предыдущая
- 34/79
- Следующая
– Это не совсем обычный припадок, – произнесла Марина, вытирая ему платком лицо. – Я кое-что знаю об этом. Когда Настоятельница Матерей впадала в экстаз, то через неё с нами говорила Богиня… – Она осеклась. – Я не должна об этом говорить. Есть вещи, которые касаются только женщин.
Ким опять поймал себя на мысли, что не перестает удивляться Марине, с ней все не менее загадочно, чем с остальными его спутниками. У него появилось ощущение, что он – единственный среди них простой смертный, у которого нет никаких тайн.
– Полагаю, ты говорил о темных эльфах, – сказал он, обращаясь к Гилфаласу, чтобы хоть как-то нарушить молчание, – и о том, как те появились.
– Они были нашими братьями, – согласно кивнул эльф. – Теми самыми, что зашли слишком далеко. Теми, кто попытался разгадать тайну смерти. Присущий им свет превратился в огонь и тьму. Да будут они прокляты!
– Тебе не дано этого понять, эльф, – раздался голос позади него, резкий, как звук трущихся друг об друга камней. Это был Грегорин, молчавший все это время. Он неподвижно стоял в тени деревьев.
– Ну а ты, конечно же, понимаешь? – Голос Гилфаласа прозвучал раздраженно.
– Я, – сказал Грегорин, – пришел сюда от конца времен. – И он вновь замолчал.
Вот опять Киму на ум пришли слова Бурина: «Грегорин, носитель всего позора рода гномов». Он взглянул в глаза гнома и прочел в них глубокое страдание и неизбывную тоску.
Никто не произнес этого вслух, но все молчаливо согласились, что сегодня они уже никуда не пойдут, а разобьют лагерь прямо здесь, в тени деревьев. Спутники рано легли спать. Ким ещё долго не мог уснуть и прислушивался к ровному дыханию своих друзей и спутников. Если бы не тревожные мысли Гилфаласа и слова Грегорина, то этот вечер мог бы стать таким, каким молодой фольк и представлял себе настоящее приключение.
Эта мысль оказалась у него последней, прежде чем он провалился в сон. Шумели воды падающего с высоты Андера, а речные волны напевали свою песню…
Утро началось как обычно: Марина заваривала чай, в то время как Грегорин будил остальных не слишком лестными репликами. Однако сегодня они у него звучали уже не так сурово, как накануне.
Ким отправился к пруду и умылся холодной водой. Он уже почти привык к этому.
Поднялся и Гврги. Ничто не свидетельствовало о том, что вчера он находился – как, пожалуй, выразился бы магистр Адрион – в пророческом экстазе. Вел он себя обычно, квакал что-то себе под нос и, по-видимому, был в хорошем расположении. Остальные переглянулись и заключили между собой негласное соглашение: ничего не говорить Гврги о его вчерашнем припадке.
Птицы Эльдерланда своим чириканьем приветствовали новый день, когда товарищи готовились выступать в дорогу. Ким как раз закидывал себе за спину вещевой мешок, как вдруг ощутил, что вокруг все замерло. Он взглянул на небо. Казалось, что в одно мгновение свет поблек и стал серым, как будто на солнце накинули облачное покрывало.
Товарищи испуганно смотрели по сторонам. Не один Ким потянулся к оружию. Бурин тоже снял со своего топора кожаный чехол.
– Давайте-ка побыстрее оставим это место, – сказал Фабиан. – Мы не должны здесь задерживаться.
Гилфалас ещё раз посмотрел на водопад.
– Нам действительно нельзя больше здесь оставаться, – произнес он с глубоким сожалением в голосе.
Грегорин зашагал первым и неопределенно махнул рукой куда-то в сторону:
– Направляемся туда.
Ким быстро окинул взглядом колонну. На лицах спутников он прочел какое-то неловкое чувство и застывший вопрос: не слишком ли они промедлили? Уж не напал ли враг снова на их след? Сумерки и тишина подсказывали, что тут что-то неладно.
По цепочке торчащих из воды камней они переправились через Андер, так что Ким, к своей радости, даже не замочил ног. Они двигались вдоль подножия горы, которая крутым отрогом сбегала с Серповых Гор. Единственными звуками, которые раздавались, было их собственное дыхание и шаги по поросшей травой гальке. Смолк даже ветер.
– Жутковато, да? – спросила Марина, и голос её, как показалось Киму, прозвучал на редкость глухо.
– Да, – односложно ответил он.
– Такое ощущение, будто весь мир затаил дыхание, – проговорил Гилфалас. – И ожидает чего-то.
– Если бы это прошло стороной, я бы не расстроился, – пробурчал Бурин. – Сколько нам ещё идти? – спросил он Грегорина, и в его голосе друзья различили тревогу.
– Если поторопимся, то к вечеру сможем достичь Ворот Зарактрора.
– Хорошо, – подал голос Фабиан. – Я не знаю, что здесь намечается, но почувствую себя намного лучше, если не буду при этом присутствовать.
– Тогда поберегите свои силы для марша, – сухо отрезал Грегорин.
Грегорин снова задал очень резвый темп, во что было трудно поверить, если взглянуть на его короткие, плотные ноги. Он шагал так, будто он – центурион имперских легионов, а Ким и все остальные спутники – рекруты. При этой мысли Ким не смог сдержать улыбку.
Птицы молчали, а солнце по-прежнему светило как будто через какой-то фильтр. Окружающий пейзаж виделся в этом свете удивительно отчетливо и вместе с тем искаженно.
Они шли уже часа три, но никто даже не заикнулся о привале.
И тут в тишине раздался вой.
Его услышал каждый. Его можно было бы и не услышать, будь лес наполнен обычными своими звуками. Но каждый, хоть единожды услышав, больше уже никогда в своей жизни не мог его забыть.
Вой…
Путешественники, за исключением Грегорина и Гврги, уже слышали его вдалеке, когда Марина выводила их из Эльдерланда. Но теперь он прозвучал совсем рядом. И он приближался.
– Псы-призраки! – вырвалось у Кима. – У Азантуля и его больгов ничего не вышло, так теперь нас затравят эти твари.
– Боюсь, что пожелание Бурина не исполнится, – сказал Фабиан. – Событие все-таки не обошло нас стороной. Более того, несется прямо на нас.
– Я говорю, – проквакал Гврги, – не болтать. Бежать!
Теперь они уже не шли, а мчались что было сил. Вой раздался вновь, ему стали вторить другие голоса, и в результате зазвучала такая симфония ужаса, что у всех волосы встали дыбом.
Затем вой внезапно затих. Но наступившая тишина тяготила не меньше. Это было как затишье перед бурей.
Тяжело дыша, все неслись вперед. Ким оглянулся. Ничего не было видно, но ему казалось, что он уже чувствует за собой обжигающее дыхание этих бестий.
Что же это за создания, если одним только своим воем им удалось посеять страх и ужас?
– Молчание страшить больше, чем крик, – проквакал Гврги, опять возвращаясь к уже оставленной было манере общения.
Они очутились перед небольшой рощицей из берез, ив и тополей. Это, без сомнения, указывало на то, что здесь протекает ручей, стремящийся влиться в Андер. Может быть, им удастся сбить псов-призраков со следа, если они пойдут по воде?
Как и предполагал Ким, в роще журчал ручей. Как было бы прекрасно посидеть сейчас на его берегу с удочкой в руке и послушать пение птиц, подумалось Киму. Но здесь птицы не пели.
– Все в воду! – приказал Грегорин.
– Это бессмысленно, – крикнул Гилфалас. – Псам-призракам не нужно обоняние, чтобы искать нас. У них есть другие органы чувств. А мы только напрасно потеряем время и силы, если пойдем по ручью.
Грегорин выругался. Затем взял себя в руки.
– Но нам все равно нужно на тот берег, – произнес он.
Они не стали искать брод, поскольку было очевидно, что даже самые низкорослые без труда смогут перейти через ручей. Брызги прозрачной, ледяной воды принесли чувство свежести. Однако длилось это недолго, приятная прохлада улетучилась, когда они выбрались на другой берег и побежали вверх по склону.
Вновь раздался вой. И что-то внезапно всколыхнуло детские воспоминания Кима, которые, как он полагал, давно забыты. Но вот они опять стоят перед глазами, как будто все это произошло только вчера…
Он попытался стряхнуть с себя страх. Нет, этого не может быть. Но что же тогда напоминает ему о том ужасном событии, случившемся более двадцати лет назад? Страх все больше овладевал им, но исчез в тот же миг, как только вой замолк.
- Предыдущая
- 34/79
- Следующая
