Выйти замуж за дурака - Первухина Надежда Валентиновна - Страница 52
- Предыдущая
- 52/76
- Следующая
– Как вы о нас заботитесь! – только и сказала я.
Охранник слегка смутился. Потом выдал:
– Вообще-то я делаю это по просьбе Сэма. Он хочет закончить уборку в сарае и не пропустить вечернюю дойку.
А я еще считала его джентльменом…
Едва забрезжило, утро нового дня, мы выступили в поход. Охранник нес мешок с ватрушками и две объемистых баклаги – с водой и молоком, Сэм волок гранатомет, обивая стволом макушки кипрея, Василиса Прекрасная, то и дело вздыхая и заранее отпевая наши пропащие души, тащила национальное достояние – связку волшебных вещей, а на мою долю досталась швейцарская палатка и узел Василисиных платьев, хоть я и упрашивала ее их оставить. Ну зачем в лесу парчовые или бархатные платья, да еще расшитые золотой нитью и всякими самоцветными каменьями?! Перед медведями красоваться? Однако прекрасная тезка была непреклонна.
Это только бешеному кобелю сто верст – не крюк. А для нас и десять верст оказались задачей если не непосильной, то, во всяком случае, трудновыполнимой.
Что также является дополнительным доказательством нашей полной вменяемости.
Несколько раз Охранник объявлял привал, и мы, бросив вещи, располагались в кукурузе (да, именно так, дорога в Чертоногий лес от избы Охранника вела через бесконечное кукурузное поле). Послеполуденное солнце палило немилосердно, всем, кроме Сэма, хотелось пить, но Охранник непреклонно защищал баклагу с водой от наших посягательств:
– Потерпите! Вот как окажетесь в лесу, там вам эта водичка дороже золота будет. Родника приличного вы там не найдете, а если вдруг и найдете, то или вода в нем наверняка будет отравлена, или родник сей будет охранять змий огнедышащий..
После подобных суровых предупреждений пить как-то не хотелось.
Отдохнув, мы шли снова. Несколько раз по дороге нам встречались Дети Кукурузы, но, завидев внушительные бицепсы Сэма и его боевой арсенал, с милыми улыбками удалялись в заросли стреловидных листьев.
Чтобы идти было не так скучно и томительно, мы периодически принимались распевать песни. Но по причине преобладания в этих песнях ненормативной лексики я их тексты здесь приводить не буду. Тем более что общей темой песен был предельно простой сюжет встречи красной девицы с добрым молодцем (бравым солдатом, хитрым коробейником, удалым вором и даже бурым медведем). Варьировалось также место и время встречи: ночь, улица, фонарь, аптека. Да, и берлога, конечно. Но должна сказать – ни в одной песне девица недовольства по поводу встречи не выражала. В общем, все были удовлетворены.
Ближе к закату перед нами черной сумрачной стеной вырос пресловутый Чертоногий лес. Василиса Прекрасная что-то шептала, бледнея лицом. Охранник тоже выглядел уныло, особенно в тот момент, когда кукурузное поле кончилось и начался непролазный кустарник.
– Все, стоп. Охранник опустил наземь мешок со снедью. Дальше, как договаривались, идете сами.
– Иду. Одна, – отчеканила я.
– Ты с ума сошла! – заявила моя тезка, но вышло это неубедительно.
– Сумасшествием было бы тащить вас с собой в полную неизвестность. Ты, Василиса, не спорь. Нечего делать в этом лесу беременной женщине. Пока мы сюда шли, меня без конца совесть мучила за то, что я тебя покоя лишаю, с собой тащу. Пожалуйста, останься с Охранником. С ним тебе ничего не грозит, Аленка тебя не тронет.
– Нет, – еще менее убедительно возразила моя тезка.
– Далее. Дорогой Сэм, ты настоящий мужчина и всегда готов прийти на помощь даме, но… пожалуй, я справлюсь сама. А ты… ты уже нашел дело всей своей жизни. Поэтому я не хочу, чтобы ты шел со мной. Охранник, разве я не права?
– Права, – вздохнул тот.
– В таком случае берегите их. Давайте мне все мешки. Нет, вот этот, с платьями, не надо, ради всего святого! И пожелайте мне удачи. Я пристроила на плечах вещи, улыбнулась: – До встречи!
И бесстрашно шагнула под своды Чертоногого леса.
Прошагала метров десять.
Остановилась.
Нет, на самом деле все тихо.
Мне просто показалось.
Просто мне все-таки хотелось, чтобы они пошли со мной.
Но шагов не было слышно.
Только тишина обрушивалась на меня с неотвратимостью снежной лавины. И эта тишина была страшнее всего. Такую тишину распространяет вокруг себя затаившаяся, кошка, когда видит выбирающуюся из норки мышь.
– Здравствуй, лес! – голосом свихнувшейся юннатки сказала я, нарушая тишину и оглядывая темные, кое-где позолоченные закатным солнцем стволы.
– Ну, здравствуй, коли не шутишь!, – раздался в ответ мне из ниоткуда густой бас.
Вот этого мои нервы не выдержали. И я, теряя сознание, рухнула на швейцарскую палатку.
Хорошо хоть не на ватрушки…
– Великий махатма Брахма Кумарис! Жаждущие просветления для проведения общей медитации построены! Дежурный по общине Шри Чайтанья Прабхупада! Мантру сдал!
– Мантру принял, – ленивым тоном, коверкая и растягивая слова, ответил на рапорт своего ученика кармический деспот Тридевятого царства, – Приступим к великому таинству просветления, завещанного нам богами Гимнолайских гор!
Красная площадь (кстати, недавно переименованная в Плато Гармонии) была до отказа набита смуглокожими людьми. В этот полуночный час их лица и руки сливались с густой темнотой кутежской ночи, и только белые одежды светились, являя тем самым жутковатое зрелище.
Махатма Кумарис рассеянно созерцал копошившиеся у его лотосных стоп стада послушных учеников. Шел мелкий дождик, но махатма был надежно и заботливо укутан в полиэтиленовую пленку, тогда как его адептам приходилось поучаться в терпении и пренебрежении к требованиям собственного тела.
Кумарис задумался, хотя это сделать было трудно – опять он переборщил со своим кальяном. Его разрозненные мысли были подобны стекающим по полиэтилену каплям дождя. Капли дождя… А что, это хорошая тема.
– Пусть каждый из вас сегодня медитирует над следующей мыслью; «В чем величие капли дождя?» – приказал Брахма Кумарис. Через полчаса я спрошу с вас результаты медитации.
Ученики послушно приняли позы лотоса, не опасаясь простудиться на мокрой и холодной кладке площади, и забормотали, медитируя на заданную тему.
– Мне вот что не нравится. За спиной махатмы встала, его кармическая супруга и пламенным взором орлицы оглядела медитирующих учеников. Почему на медитации ходят только твои люди, махатмушка? Надо ведь и местное население привлекать.
– Они – шудры, их сознание ниже, чем сознание муравья, – пояснил махатма. В последнее время он то ли благодаря колдовству Аленки, то ли в силу собственных возможностей организма легко, почти без акцента говорил на языке Тридевятого царства. И фразы строил правильно. Пусть они работают на просветленных, это и даст им возможность вхождения в нирвану.
– Брахма, ты не прав! – Аленка поплотнее укуталась в теплую шаль, прячась от дождя. Я знаю этот народ. Это ж кутежане! Можно лишить их всего – работы, дома, семьи, наконец, выпивки, но от этого они не станут покорными. Только если мы заберемся к ним в души и мысли и принудим их даже думать, радоваться и плакать в соответствии с нашими желаниями – вот тогда они действительно наши с потрохами.
– Мне это не нужно, – равнодушно отрезал. Кумарис.
– Правильно. Это нужно мне! – крикнула Аленка. Ты получил, что хотел: страну, принявшую твое учение, подкармливающую твоих учеников… А я тоже хочу получить свое! Мне недостаточно того, что кутежане живут, постоянно оглядываясь на мои запреты. Да, они перестали печь пряники и варить брагу. Но я же знаю этих сволочей: внутри они готовят против меня заговор! Они все хотят меня уничтожить, все! И тебя тоже – как чужака.
– Ты облажаешься.
– Что? – вытаращилась на махатму Аленка. Что ты хочешь этим сказать?
– Я, видимо, употребил не тот глагол. Я хотел сказать, что ты ошибаешься.
– Нет, махатма. У меня предчувствия нехорошие. Особенно в последнее время. Сны разные снятся… Вещие голоса слышатся. Вчера, когда пошла в подпол за огурцами, сразу три вещих голоса услыхала – это тебе не шутки!..
- Предыдущая
- 52/76
- Следующая
