Выбери любимый жанр

Все ведьмы делают это! - Первухина Надежда Валентиновна - Страница 58

Изменить размер шрифта:

Задача №2: попасться в поле зрения тетушки, тем самым довести ее до инфаркта и сорвать ее планы, какими бы эти планы ни были.

Задача №3: когда тетушка придет в себя, любезно осведомиться у нее насчет этих самых планов. И передать ее в руки правосудия!

Ну-с, как вам мой стратегический гений?

... Кстати, когда я села в такси с водителем-крысой, я ничуточки не испугалась. Если помните, в моей бурной биографии встречались монстры и похлеще. Тем более что я сама в какой-то степени монстр.

Простеньким заклятием я возобладала над сознанием этой крысы и выяснила, что она является оборотнем, послана моей теткой и вовсе не для того, чтобы довезти меня до офиса «Нового пути», а благополучно сверзиться вместе со мной и машиной с подходящего откоса, после чего взорваться, тем самым навсегда прекращая мое бренное существование.

Я не могла не поаплодировать таланту тетки подстерегать меня в самых неожиданных местах. Но, как известно, на каждую голову найдется своя гильотина. Поэтому я несколькими простыми заговорами перепрограммировала крысу-камикадзе, благополучно и оперативно добралась до нужного места, высадилась и тут же поняла, что мне предстоит крайне беспокойная ночь.

Все здание японской корпорации было буквально напичкано подобными крысами. И, кроме того, еще находясь на улице, я ощущала ауру своей тетки так, как ассенизатор ощущает ароматы подземной канализации, даже взлетев на дирижабле.

Хидэо Синдзен, прощаясь, заверил меня, что я совершенно спокойно могу прийти в полночь в траурный зал, где он собирался читать священные сутры над телом Инари, что я не встречу никаких препятствий на своем пути и смело смогу творить чары оживления...

Видимо, сам господин Синдзен не предполагал, что к нему в офис пожалуют непрошеные гости. Значит, я должна действовать незаметно, оперативно и решительно. Чтобы никто не успел мне помешать.

Оставаясь невидимой, я проникла в траурный зал. Для пущей своей безопасности мне пришлось глубоко усыпить симпатичную дамочку в костюме-хамелеоне и подчиненных ей крыс, охранявших подходы к залу. Меньше свидетелей — чище работа, как говаривал Джек-потрошитель...

Возвышение с телом Инари я очертила тройным магическим кольцом: чтобы мне не мешали ни люди, ни демоны, ни тетка (которую я не могла классифицировать, поэтому выделила в отдельный вид и возвела против нее персональную защиту). Затем при помощи способностей, которые мне дал Обряд Тринадцати, я призвала белого голубя и черного петуха, серебряную шпагу и обсидиановый жертвенный нож, пучок белладонны и букет белых лилий. Я собиралась заниматься не примитивной некромантией, а настоящим оживлением, поэтому мне были нужны компоненты, символизирующие и Добро и Зло. Потом я материализовала большую каменную чашу и поставила ее в ногах покойницы. В чашу, под непрерывно изрекаемые заклинания полилась кровь голубя, зарезанного черным ножом, и кровь петуха, заколотого светлой шпагой. Ничего не поделаешь. Настоящее колдовство бескровным не бывает. Нельзя сделать дела, не запачкав рук.

Искрошив в мелкую пыль белладонну и лилии, я всыпала их в чашу. Размешала полученную массу ножом и, самоблагословясь, как и положено всякой ведьме, вскрыла себе вену на левой руке. Моя кровь закапала в чашу.

— Это жертва за то, что я собираюсь сотворить. Да будет она принята!

Чаша вспыхнула золотистым пламенем и исчезла. Жертва принята. Теперь я могу вызвать Инари из царства мертвых, не опасаясь, что на мой зов вместо дорогой подруги явится какой-нибудь подсуетившийся кадавр.

Рана на руке кровоточила, как и положено. Прошептав тайные слова, я брызнула своей кровью на околевших петуха и голубя. Их раны тут же затянулись. Птицы ожили. Значит, оживет и Инари.

Раздвинув погребальные пелены, я обнажила левую грудь моей названой сестры, мимолетно отметив при этом, что на этой прекрасной белой груди красуется расплывчатый синяк как от слишком сильного и затяжного поцелуя. Бедная Инари! Видно, чересчур пылкий и неумелый был у тебя любовник. Торопливый. Ну ничего, я верну ему тебя.

С этой мыслью я погрузила острие шпаги в неподатливое ледяное тело. А потом, вытащив шпагу, над образовавшимся черным проколом я вытянула свою руку с каплющей прямо на грудь Инари кровью.

— Я делюсь с тобой своей кровью, своей силой, своей жизнью. Я делюсь с тобой дыханьем из уст, мыслью из разума, нежностью из сердца. Живи, сестра!

Словно ледяная игла прошила меня от головы до пят, раздирая мою плоть, забирая последние силы. Я закачалась от боли и вцепилась в погребальное ложе, чтобы не упасть. Закрыла глаза, переводя дух, заставляя сердце работать в нормальном режиме... Ну, успокойся, дурочка. Все ведь должно получиться.

— Вика... Сестра...

Я открыла глаза. Инари сидела на своем ложе и смотрела на меня, как вполне живой, просто очень долго спавший человек. Не было в ее глазах стеклянного блеска, который присущ недоожившим мертвецам, зомби и прочей непотребной шушере.

Значит, у меня получилось.

Она жива.

Если меня уволят с радио, я устроюсь работать в какую-нибудь больницу реаниматологом.

— Ты вернула меня?!

— Ну да. С возвращением тебя, как говорится, на бренную землю...

Рот Инари жалобно округлился, из глаз полились слезы. Она протянула руки ко мне...

— Пустое, не благодари, — отмахнулась я. — Для ведьмы моего уровня это совсем несложное дело...

— Зачем ты это сделала!!!

Инари это так выкрикнула, что в первую минуту я подумала, что передо мной все-таки недооживший мертвец.

— Чур, чур меня! Что ты орешь, Инари, будто я тебе на кимоно наступила?! Неужели ты не рада снова жить и видеть меня?

— Рада, — вопреки своим словам моя подруга выдала очередную порцию бурных рыданий. При этом я заметила, что ее слезы превращаются в драгоценные камни и, как горох, сыплются на пол.

Я улучила паузу в ее рыданиях и сказала:

— Тебе не стыдно, дракон из клана Тодороки? Ты рыдаешь, подобно пьяному ронину!

— Я рыдаю именно из-за стыда, который разъедает мое сердце! — воскликнула Инари, но плакать перестала. — Смерть была для меня благом, покрывшим мои грехи, а ты вернула меня к жизни, чтобы я стыдилась смотреть тебе в глаза!

— Ох, успокойся ты, пожалуйста! Некогда сейчас реветь. Тут в ближайшее время намечаются такие события, при которых тебе, в силу твоего теперешнего состояния, лучше не присутствовать. Я отведу тебя в туалет (ты наверняка туда хочешь), а потом отправлю домой. Лады?

Я взяла подругу за руку, намереваясь свести ее с ложа скорби, но она отняла руку и соскочила сама. Нервно поправила на себе свою погребальную хламиду.

— О, ты явилась воплощением моего стыда и позора, сестра! — простонала она.

— Инари, ну зачем ты так? Я, можно сказать, из лучших побуждений... Ну что ты меня так уж стыдишься, а? Как будто мужа моего соблазнила, право...

Инари посмотрела на меня налитыми страхом и скорбью глазами.

— Ты догадалась... — прошептала она.

— Ты о чем?

— О том, что я... — голос моей дорогой подруги упал совсем уж до невнятного шепота, — что я... согрешила с твоим мужем.

Я помолчала, потом спросила:

— Ты это серьезно?

— Да. — Она опустилась передо мной на колени, коснулась головой пола. Ее распущенные волосы блестящей черной волной упали на носки моих сапожек... — Казни меня любой казнью. Этого невозможно простить. Я знаю.

Ничего ты не знаешь, Инари. Многое можно простить. Если есть на это сила...

Я опустилась с нею рядом, коснулась плеча. Она вздрогнула, посмотрела на меня.

— Инари, скажи мне честно, потому что это для меня важнее всего, — попросила я. — Дорожишь ли ты мною, как подругой?

— Да.

— Считаешь ли ты, что когда мы были драконами, то породнились по духу и силе?

— Да.

— Любишь ли ты меня, как свою названую сестру?

— Да. — Взгляд Инари стал твердым, как хрусталь. — И я могу тебе поклясться в этом своей жизнью и смертью, ибо мои жизнь и смерть принадлежат тебе.