Признак высшего ведьмовства - Первухина Надежда Валентиновна - Страница 66

• Предыдущая
• 66/95
• Следующая

С некоторых пор Госпожа Ведьм Дарья Белинская стала опасаться зеркал. Особенно если эти зеркала виделись ей во сне. Ведь всякому смертному известно: увидеть зеркало во сне – плохая примета. А увидеть себя в том зеркале…

Истекло несколько недель с той памятной ночи, когда Дарье пришлось пережить немало возмущающих покой ее души событий: проводя Ритуал Песочных Часов и тем самым совершая должностное преступление, она переместилась во времени и заполучила важные данные. Правда, буквально тогда же Дарье пришлось кое-чем поплатиться за свое самовольство: загадочный и страшный маг времени самым деспотическим образом потребовал от нее согласия стать его женой. Об этой тайной помолвке Дарье теперь постоянно напоминало невидимое ледяное кольцо, стискивавшее безымянный палец на правой руке. Избавиться от кольца не было никакой возможности; уж какие только ни шептала над ним Дарья заклинания, в какие наговорные воды ни опускала руку – безрезультатно. Видно, и впрямь маг времени был существом всесильным, и Дарья с затаенным ужасом ждала того дня, когда он явится и потребует от нее клятвы супружеской верности.

А день тот, похоже, и впрямь был не за горами. Приближалась официальная церемония дарования Госпоже Ведьм дворянского титула и родового герба. У Дарьи на приеме несколько раз побывал мэтр Блас-сон и с упорством настоящего фанатика своего дела предъявил Госпоже Ведьм полный и окончательный вариант ее герба. Слов нет, герб был хорош, и даже льву подобный леопард больше не производил на Дарью впечатления мутанта-оптимиста. Проблемой оставался только девиз. Поскольку Дарья Белинская не происходила из старинного дворянского рода, девиз следовало взять не слишком гордый, но в то же время подчеркивающий значительность сана Госпожи Ведьм. Над девизом мэтр Блассон, Хелия и Дарья как-то целый вечер ломали голову и предлагали варианты один заковыристее другого…

– «Sine ira et studio», – предлагал мэтр Блассон. – Что значит «Без гнева и пристрастия», ибо именно таково должно быть правление мудрой Госпожи Ведьм.

– Не подходит, – тут же возникала мудрая Госпожа Ведьм. – Это какой-нибудь суд присяжных должен быть без гнева и пристрастия, а я не обещаю, что смогу удержаться от гнева, если ко мне снова явится какая-нибудь дура вроде мистрис Гудвайф! И станет просить о моральной реабилитации очередного людоеда!!!

– Дарья, – умоляюще складывала ладошки Хелия. – Будьте же благоразумны!

… Кстати, Хелия, после того как ворвалась в покой своей госпожи со стилетом в руке, разительно переменилась. Если раньше ее глаза были столь же эмоциональны, сколь эмоциональны хирургические сканеры, то теперь в этих глазах Дарья частенько видела тревогу и вину. «Интересно, из-за чего она так переживает? – размышляла тогда Дарья. – Из-за того, что совершила на меня покушение, или из-за того, что покушение вышло неудачным? » Впрочем, Хелию не в чем было упрекнуть – она по-прежнему блестяще справлялась со своими обязанностями и представляла собой образцовое воплощение корректности, деловитости и образованности. Именно с позиций корректности и образованности Хелия вносила свои конструктивные предложения в создание Дарьиного девиза.

– А если «Pro mundi beneficio»? – рассуждала госпожа Кенсаалми. – С точки зрения чистого Ремесла вы, Дарья, действительно трудитесь «во благо мира».

Дарья морщилась:

– Ничего подобного! Я не благотворительная организация! Нет, этот девиз подходит ко мне так же, как бант к паяльной лампе! А вот… – Дарья принималась листать толстенный том латинских крылатых выражений. – Вот! Классно! «In cauda venenum» – «В хвосте яд». Это же стопроцентно про меня! У меня есть хвост, а по характеру я – сущий скорпион. Так что все, кто прочтет мой девиз, должны опасаться чересчур вольного общения с хвостатой госпожой Дарьей Белинской! А?

– Это уж слишком! Девиз должен быть гуманным и толерантным! – заявляла Хелия, а мэтр Блассон, видимо чересчур утомленный Дарьиным упрямством, бормотал:

– А что, вполне подходящий девиз…

… Но как бы там ни было, к единому мнению по поводу девиза Госпожи Ведьм наши герои так и не пришли. А потому отложили решение данного вопроса на неопределенное время. Тем более что виновница происходящего, Госпожа Дарья Белинская, вдруг стала как-то непонятно прихварывать. Казалось бы, где она могла подхватить пренеприятную простуду – не в дворцовой же оранжерее, где воздух отфильтрован заклятиями так, как не справятся с этим никакие воздухоочистители? Конечно, весенними ночами Дарья любила сидеть на балконе, слушать пение ранних цикад и шелест молодой листвы. Но ночи стояли теплые, как парное молоко, ни сквознячка, ни облачка, и их ну никак нельзя было обвинить в покушении на здоровье юной Госпожи Ведьм.

Дарья и сама не находила причины своей хвори. Да она и внимания-то на нее не обратила бы (подумаешь, царапанье в горле да приступы сенной лихорадки!), кабы не сны, постепенно лишившие Госпожу Ведьм покоя и весеннего настроения.

Среди этих снов с завидным постоянством повторялись два. И если один сон Дарья как-то еще могла объяснить, то с другим были странности…

Чаще всего Дарье снилось, будто входит она в собственные апартаменты во Дворце Ремесла и, к неприятному своему удивлению, видит, что в большой парадной гостиной выставлены в ряд на одном длинном мраморном постаменте четырнадцать гробов, обитых каким-то легкомысленно розовым атласом с белыми кружевными оборками. Крышки у всех гробов стеклянные – словно в сказке про Белоснежку или Спящую красавицу. Дарья, содрогаясь от ужаса даже во сне (и понимая, что это сон), подходит к каждому гробу, словно выполняя некий жутковатый ритуал…

Она касается крышки первого гроба, и та исчезает с легким звоном. В гробу лежит девочка – в подвенечном платье, с букетиком восковых цветов в бледных руках. Не открывая глаз, девочка говорит:

– Меня звали Луиза Агнесса Валленберг. Мне было всего пятнадцать лет, когда в мою душу прокрался демон и заставил меня покончить с собой. И теперь я горю в аду, хотя если бы я не совершила самоубийства, я стала бы великим человеком…

• Предыдущая
• 66/95
• Следующая