Унесенные магией - Замковой Алексей Владимирович - Страница 45

— Бабочку… — медленно произнес Баин.

— А я — жука. — Молин зашарил по карманам. — Пусто! Похоже, это его ты прихлопнул.

— Какая бабочка? — посыпались со всех сторон вопросы. — Какие фигурки? Что там?

Конечно, мы ведь, помня слова десятника, никому не говорили о золоте. Только мы втроем да Ламил понимаем, о чем речь. Но лично у меня объяснять что-либо желания не возникло. Поняв, что имеет в виду Молин, я опустил руку в карман, где лежали мои фигурки — странный воин и девушка. Фигурки оказались теплыми на ощупь. Гораздо теплее, чем могли нагреться от моего тела. И я почувствовал, что они продолжают нагреваться. Жук, бабочка… Дарен, у меня ж фигурки людей! Что произойдет, если они вдруг начнут расти прямо в кармане? Как ошпаренный, я отбросил фигурки в сторону. Блеснув золотом, они упали на каменный пол и раскатились в разные стороны. Беззвучно… Будто я бросил куски металла не на камень, а на мягкую подушку. Повисла тишина. Все взгляды окружающих впились в упавшие фигурки.

— Золото? — сипло выдохнул Дони. — Откуда…

Я на миг отвел взгляд от лежащих на полу фигурок и глянул на десятника. Глаза Ламила недобро поблескивали.

— Я же говорил… — начал он, но тут же замолк.

Фигурка воина, лежащая поближе, стала переливаться, будто пещеру освещало не слабое мерцание переплетающихся голубых нитей, а яркое полуденное солнце. Еле заметный золотистый дымок окутал золотого воина, заклубился над лежащей фигуркой, постепенно принимая ее очертания.

— Дарен! — только и смог прошептать Баин и отступил на шаг назад.

Дымок над фигуркой все разрастался, но очертания сохранял точно. Более того — он с каждым мигом становился все плотнее, и сама фигурка уже еле просматривалась сквозь него. Привлеченные нашим видом и чувством чего-то необычного, вокруг начали собираться остальные наемники.

— Что здесь происходит? — донесся из-за спин людей, стоявших вокруг небольшого пятачка, на котором лежали мои фигурки, голос Седого.

Но ответа не последовало. Даже Ламил не ответил капитану. Как раз в тот момент, когда прозвучал вопрос, дымка, все еще хранящая форму фигурки, разрослась настолько, что казалось, будто на полу лежит человек. Или нечто, имеющее форму человека, но состоящее из золотистого тумана. Словно призрак. С тихим шипением дымка начала таять, и под ней действительно оказался человек. Воин в похожем на колокол шлеме, странной чешуйчатой кирасе, словно обмотанной вокруг груди, с небольшим круглым щитом и коротким костяным мечом, вырастающим прямо из правой руки.

— Теперь только не хватает, чтоб он ожил, — пробормотал Навин.

— Оживет, — спокойно ответил Молин и, поймав на себе удивленные взгляды, пояснил: — У меня была фигурка жука, а у Баина — бабочка. Обе ожили…

Действительно, не успел еще Молин закончить, как человек на полу пошевелился. К чести сказать, большинство окружающих, в том числе и я, как бы ошарашены ни были, сразу же взялись за оружие. Видя это, приходили в себя и остальные. Когда человек, появившийся из золотой фигурки, сел, на него уже было нацелено не менее двух десятков мечей и копий. Человек попытался что-то сказать, но закашлялся так сильно, что чуть не упал обратно на пол.

— Эв с'абба корриндил хааперак. — Не уверен, что воспроизвожу точно, но слова, наконец вырвавшиеся из его рта, прозвучали примерно так. — Каарена эк'ар!

Быстро, словно атакующая змея, он вскочил на ноги, и никто даже глазом не успел моргнуть, когда острие его странного меча, пробив насквозь и кожаную броню, и тело одного из наемников, показалось из спины бедолаги. Вот теперь все пришло в движение. Кто-то, увидев произошедшее убийство, пришел в себя. Кто-то действовал так, как подсказывали въевшиеся за годы солдатской жизни рефлексы. По меньшей мере два копейных наконечника и одно острие меча чиркнули по чешуйчатому доспеху напавшего, впрочем не оставив на нем даже царапины. Воин, уворачиваясь от очередных ударов, высоко подпрыгнул, отбил щитом направленный ему в голову меч, ушел от удара копьем, приземлился и резко припал к земле. Снова едва заметное движение — еще один из наемников падает, захлебываясь кровью, бьющей из дыры в горле. Незнакомец плавно, будто его тело совсем лишено костей, перетекает в мою сторону. Что-то сильно бьет меня в бок и, уже ударяясь об пол, я понимаю, что меня оттолкнул Ламил. Десятник, спасая меня от очередного удара, ставшего уже фатальным для двоих, просто сшиб меня с ног и парировал предназначенный мне удар своим мечом.

Вокруг все взорвалось криками. Хвала Дарену — это оказались не крики паники, а вопли ярости и проклятия странному воину, неведомо откуда появившемуся и начавшему убивать всех вокруг. Солдаты, повидавшие на своем веку уже немало и готовые к любой неожиданности, пришли в себя почти мгновенно. К сожалению, даже краткого мига растерянности хватило для того, чтобы потерять двоих. И для того, чтобы я сам чуть не отправился в мир иной, если бы не Ламил… Десятки ударов обрушились на убийцу со всех сторон, но от большинства из них он, словно в танце, уходил, а те, что достигли цели, бессильно натыкались на умело подставленный щит или скользили по чешуе доспеха. Мельтешение рук, ног, железа… Кто-то воет, умирая после очередного удара воина… Я мотнул головой, разгоняя повисший в ней туман и, едва встав на четвереньки, поудобнее перехватил меч, с криком бросился к мелькавшим ногам врага. Как и было изображено на фигурке, доспех воина защищает лишь верхнюю часть туловища — все, что ниже талии, было полностью обнажено. Не знаю, повезло мне или воин оказался слишком занят многочисленными противниками, но мой меч, которым я махнул практически наугад, самым кончиком острия задел его левую ногу. Брызнула кровь. Рана, а скорее порез, не очень тяжелая, но все же приятно видеть кровь врага! Я снова взмахнул мечом, одновременно пытаясь встать. Сильный удар по затылку снова отправил меня на пол — воин саданул меня краем щита. Отгоняя кружащие перед глазами звезды, я перекатился на спину и еле успел отклонить голову, как в то место, где только что находился мой лоб, едва не выбив из камня искры, впилось острие вражеского меча. Скорее рефлекторно, чем осознанно, я снова махнул мечом. Кого-то — не знаю, врага или друга, — оцарапал и попытался перекатиться в сторону. Сильный удар ногой по ребрам придал мне дополнительной скорости. Кто-то споткнулся о меня и, заорав, повалился сверху, заливая мне лицо чем-то липким…

Все стихло так же внезапно, как и началось. Только что вокруг стоял невообразимый шум, крики, лязг, топот и… Практически гробовая тишина, ощутимо давя на сознание, повисла над нами. Я рывком сбросил с себя подергивающееся в конвульсиях тело, кое-как протер залитые кровью глаза… Женщина. Ожившая обнаженная фигурка. Обнаженная и божественно красивая в своей наготе, она стоит за спиной напавшего на нас воина. Не просто стоит! Я почувствовал, что глаза вылезают из орбит, а челюсть вот-вот отвалится, словно у древнего, больного старика. Они стояли боком ко мне, и я смог увидеть картину практически во всех подробностях, насколько позволяло то, что я лежу на полу с глазами залитыми чужой кровью, и то, что света вокруг едва хватало на то, чтоб хоть что-то видеть. Рука женщины погружена в спину воина. Как раз в том месте, где должно биться сердце. Дарен! Она же просто голой рукой пробила и чешуйчатый доспех, перед которым пасовала острая сталь, и кожу, мышцы, ребра…

— Гох'риэ фэ гх'аду, Эльфизиахровхо отхрод'э! — выкрикнула женщина, точеной ножкой отталкивая от себя застывшего воина. С чмокающим звуком ее рука выскочила из спины воина, и женщина, брезгливо надув губки, тряхнула ею в воздухе, орошая все вокруг веером кровавых брызг.

— Чего? — выдавил из себя кто-то.

— Это… — раздался другой голос, но тут же смолк.

«Гори в аду, Эльзиарово отродье!» — понял вдруг я.

Вот что она сказала! Слова жутко перекручены, но это тот же язык, на котором говорим мы!

Между тем женщина оглянулась по сторонам и чуть сморщила лоб, словно о чем-то задумалась. Она протерла глаза, отчего вся правая сторона ее лица окрасилась красным — кровью убитого ею воина, которая покрывала всю правую кисть.