Унесенные магией - Замковой Алексей Владимирович - Страница 30

Вначале, когда армия только вошла в лес, я почувствовал даже некоторое облегчение. Плотное переплетение веток, листьев, лиан и Дарен знает чего еще закрыло нас от солнца густой прохладной тенью. Идти стало намного легче. Пусть под ноги часто попадались корни, трухлявые остатки упавших деревьев, какая-то мелкая растительность, но ведь все это уже было основательно утоптано идущими впереди. А кроме того, не приходилось вязнуть в песке. Но радость продолжалась недолго. Стоило нам лишь немного удалиться от пляжа, как целая армия насекомых набросилась на вторгшуюся в их владения армию людей. Самые разные мошки, от настолько маленьких, что их и разглядеть сложно, до больших, размером с ноготь, начали тучами виться вокруг нас и кусать, кусать, кусать… Вначале я пытался просто отмахиваться свободной рукой, хлопал себя по шее, щекам, лицу, затылку. Но это все было бесполезно. Уже через час величайшей ценностью, за которую каждый из нас был готов платить золотом, стал любой, хоть какой-то кусок ткани или чего-то еще, чем можно было бы обмотать открытые участки тела, укрыть себя от вездесущего гнуса. Каждый спасался как мог. Лично я нашел свое спасение в висевшем на плече мешке. Вытряхнув из него крабов, я проделал ножом отверстия для глаз и просто натянул мешок себе на голову. Смешно? Никто вокруг не смеялся. Наоборот, моему примеру последовали и Молин с Баином, а те, чьи мешки растерзали прошлой ночью крабы, бросали на нас полные зависти взгляды.

Идти стало намного легче. Пусть кое-какие мошки и пробивались через такую защиту, но, глядя на мучения других, я был безумно счастлив, что не испытываю их сам. Впрочем, счастье продолжалось недолго. Те, кто шел впереди и расчищал дорогу идущим сзади, выдохлись примерно через час пути. Почему так быстро? Об этом я вскоре узнал — когда пришла очередь нашего десятка прокладывать дорогу сквозь заросли. Увидев, что люди чуть не падают от усталости, командование отдало приказ сменяться через каждый звон. И вот, устало утирая пот, отправились в хвост колонны те, за чьими спинами шагал наш десяток. Пришел черед и мне поработать. И я поработал. Безостановочно взлетал и опускался короткий меч, рубя сплетение ветвей и лиан впереди. Одновременно я топтал густые заросли под ногами. Уже через несколько мгновений я покрылся смесью соков всех растений, какие только можно было найти в этих джунглях. Прозрачные, зеленоватые, белые, даже красные брызги веером разлетались при каждом взмахе меча. В нос попеременно бил то сладкий аромат, то жуткая вонь. Кстати, вскоре после того, как я начал рубить растения, меня оставили в покое мошки. Даже когда я снял с головы мешок, они не вернулись. Может быть, сок каких-то растений отпугивал их? Но сильного облегчения это не принесло. Уже через четверть звона рука начала гудеть и подниматься все медленнее, штаны зазияли прорехами от каких-то колючих стеблей, которые я остервенело топтал. Вдобавок я заметил, что из-под ног при каждом шаге пырскает в стороны какая-то мерзкая мелочь. А если здесь есть змеи? — подумал я. Живьем змей я, конечно, не видел. Хотя все же видел. В зверинце Агила. И слышал рассказы о том, как люди в неимоверных мучениях умирали после одного лишь укуса этих гадов. Я стал ступать гораздо осторожнее, смотря под ноги. Вот что-то мелькнуло слева и скрылось под широкими, какие можно использовать вместо одеяла, листьями. А вот, шустро перебирая волосатыми лапками, побежал прочь паук. Дарен! Огромный-то какой…

— Смена!

Долгожданный сигнал прозвучал уже тогда, когда я начал забывать, что в мире есть хоть что-то, кроме проклятых джунглей, населенных проклятыми тварями. И кроме боли в руках и ногах…

— Лучше уж к крабам… — тяжело выдохнул Баин, когда мы перешли в хвост колонны.

— Зачем? Тебя и здесь сожрут, — огрызнулся Молин. — И идти никуда не надо.

Привал скомандовали уже далеко после окончания первой дневной стражи. Обессиленные, голодные люди восприняли приказ с радостью и облегчением. Отдых требовался всем. Даже те, кому посчастливилось избежать работы мечом в голове колонны, изрядно вымотались и вздохнули с облегчением. Но привал решал лишь проблему отдыха. О второй проблеме нам напоминали пустые желудки. Даже не напоминали — требовали утолить голод. С того времени, когда мы ели в последний раз (и вряд ли ту еду можно назвать достаточной), прошла ночь и половина дня. Не очень много времени, если вдуматься, но вскоре голод обещал стать главной проблемой.

— Ни у кого хотя бы крабов не осталось? — Молин прислонился спиной к гладкой, даже поблескивающей коре какого-то дерева и отпихнул в сторону болтающуюся перед глазами лиану. — Жрать охота — сил нет!

— У меня осталась пара сухарей. Поделиться? — Стон извлек из кармана два кругляша и протянул один Молину.

Тот, благодарно кивнув товарищу, аккуратно разделил сухарь на несколько частей и раздал остальным ребятам из нашего десятка. Только Ретон отказался — у него тоже нашлись запасы.

— Слушайте, что-то я не видел, чтобы баронские расчищали дорогу. — Баин зло покосился на сидевших неподалеку тесным кружком баронских дружинников. — Мясо тогда, на пляже, себе забрали. Дорогу не расчищают…

— Привыкай! — бросил в ответ какой-то незнакомый наемник, сидящий рядом и слышавший наш разговор. — Так всегда было…

— И вы всегда такое терпели? — поинтересовался Молин.

— Бароны платят, — пожал плечами наемник. — Не будут платить — не будет и роты. Куда нам тогда податься? Землю пахать?

— Много проку сейчас от тех денег, — буркнул Молин, слизывая с грязных, покрытых подсохшим соком растений пальцев последние крошки сухаря.

Я в разговоре участия не принимал. Сидел и, глядя по сторонам, наслаждался отдыхом. Вряд ли он будет долгим — надо ловить каждый миг! Как раз во время этого разговора я наблюдал за невиданной красоты бабочкой. Да, даже когда тебя чуть не сожрала мошкара, когда все тело зудит от едкого растительного сока и укусов насекомых, можно наслаждаться красотой. Вот как, например, эта бабочка. Большая, с крыльями размером с мою ладонь каждое. Порхает себе беззаботно над нашими головами. Крылья белоснежные, с красной каймой, и на каждом по большому, похожему на каплю, красному пятну. Летает — прямо танцует в воздухе! Бабочка закружилась над одним из наемников, сидевшим в одиночестве под деревом. Этот бедолага, видимо, так устал, что уже успел задремать. Или просто задумался над своей горькой судьбой? Сидит повесив голову, по сторонам не смотрит… Белые крылья затрепетали над самым шлемом сидящего. Вот бабочка уселась на шлем.

— Красиво… — пробормотал я и тронул за плечо Молина. — Смотри какая!

Молин глянул в сторону ползающей по шлему бабочки.

— Интересно, она съедобная? — Он почесал затылок, выругался и отбросил в сторону пойманное в волосах насекомое.

— Тебе только бы пожрать! — Мне стало даже немного обидно.

— Нет, бабочка действительно красивая! — подключился к разговору Баин.

— А у нас таких бабочек не бывает, — вздохнул Стон. — На полях в Жилло только мелкие такие. Желтые, белые…

Вскрик не дал закончить рассказ о бабочках в баронствах. Тот самый наемник, по шлему которого ползала бабочка, вдруг вскинулся и хлопнул себя по шее ладонью. От красивой бабочки осталось только ярко-красное пятно и скомканные крылья, в которых уже не было ничего прекрасного.

— Она его что, укусила? — пораженно спросил Молин.

— А у нас бабочки не кусаются… — пробормотал Стон, но его уже никто не слушал.

— А ты говоришь, съедобная, — ехидно ухмыльнулся Баин. — Она сама тебя съесть может!

— Да ну! Она слишком маленькая! — Молин не сильно толкнул друга локтем.

— Крабы тоже маленькие были, — напомнил я. — Только когда их много…

Вытерев руку о штаны, убийца бабочек снова задремал. А раз смотреть там больше не на что, я стал оглядываться в поисках чего-то другого, интересного.

— Или вот тот паук. — Я указал на деловито бегущего в пяти шагах от нас по своим делам здоровенного паука. — Как думаешь, если их много, могут такие тебя съесть?