Унесенные магией - Замковой Алексей Владимирович - Страница 26

— А я не помню точно, скольких эльфов завалил, — сказал я, когда собеседники выжидающе уставились на меня. — Троих — точно помню, но, по-моему, их было больше…

— Бывает! — рассмеялся Прист. — Для первого раза у тебя результат и так отменный!

Дальше мы принялись обсуждать наше появление здесь. Войк с пеной у рта доказывал, что эльфы нас специально сюда забросили — еще чуть-чуть, и ловушка захлопнется, из леса выбегут орды врагов, и ждет нас бой не на жизнь, а на смерть. Прист отвечал ему, что если бы эльфы отправили нас в ловушку, то сражение уже началось бы. Он объяснял, что давать врагу столько времени на отдых — просто глупо. Я предпочитал помалкивать на эту тему.

Вдоволь накупавшись, мы разошлись к своим ротам. Молин и Баин уже проснулись и, как и я недавно, завтракали. Мы перекинулись парой фраз и снова, уже втроем, пошли купаться. Чуть позже к нам присоединились Ретон, Стон и Навин. Никаких занятий, к которым мы уже привыкли до того, как рота выступила к баронствам, никто не устраивал… Даже положение, в котором мы оказались, отдалилось на второй план. Мы просто, пользуясь случаем, отдыхали.

— А эти куда направились? — Баин, стоя по пояс в воде, указывал на группу из десяти человек. Все в полном снаряжении — даже со щитами! — прорубали мечами проход в зарослях. — Разведчики вроде бы уже ушли?

Молин, как самый легкий на подъем и самый любопытный, тут же помчался выяснять. Выскочил из воды и как был голышом, так и побежал к остальным из нашей роты. Мы все прямо покатились со смеху, когда он остановился перед Ламилом и тот, что-то сказав, отвесил ему весомый подзатыльник.

— На охоту пошли. — Вернувшись, Молин почесал затылок. Судя по всему, оплеуха не убавила его жизнерадостности, и он с визгом снова бросился в воду.

— Что, не понравились десятнику твои прелести? — хихикнул Ретон и нырнул, уворачиваясь от песка, которым Молин, вместо ответа, в него запустил.

Охотники вернулись, когда солнце уже касалось морских волн на западе. Вокруг них сразу же образовалась толпа, к которой поспешили присоединиться и мы. Наемники бурно обсуждали добычу. Пользуясь навыками хождения в толпе, которые я приобрел в Храме Дарена, мне удалось подобраться поближе к центру и глянуть на принесенную дичь. На песке лежали три тушки.

— Это что такое? — спросил у охотников кто-то. — Его хоть есть можно?

— В жизни такого не видел! — говорил другой.

— Что за гадость вы притащили? Не могли кабанчика найти?

— Что было — то и принесли, — ответил всем сразу один из принесших добычу. — Кто хочет другого — идите сами в те проклятые джунгли или к гному в задницу!

Я наклонился, разглядывая добычу. Звери были действительно чудные — не похожие ни на что из того, что я видел раньше. Даже в зверинце Агила таких не было! Ближайшая ко мне тушка весила на взгляд почти столько же, как я сам. Какое-то здоровенное животное с толстым, бочкообразным туловищем, покрытым короткой серой щетиной. Морда животного была обращена в противоположную сторону, так что мне были видны лишь большие острые уши, торчком стоящие на мощном затылке. Четыре короткие лапы животного заканчивались маленькими острыми копытцами, а хвост походил на крысиный — длинный и абсолютно лысый. Второе животное было чуть меньше первого. Длинное, тощее, гибкое тело покрыто чуть зеленоватым пушистым мехом. Задние лапы короткие и снабжены двумя мощными черными когтями. Передние лапы, наоборот, длинные и тоже когтистые. Но когти на передних лапах гораздо меньше, и их не два, как на задних, а пять. Морда животного напомнила мне свиную, но вместо рыла красовался длинный заостренный хобот, из которого на песок вывалился тонкий синий жгутик — видимо, язык. Третья туша, самая маленькая, лежала на спине, подставив лучам закатного солнца абсолютно лысый живот. Небольшая зверушка, ростом около половины человеческого, лежала, раскинув в стороны покрытые черной шерстью лапы, похожие на человеческие руки, но с четырьмя длинными тонкими пальцами. Нижняя челюсть животного отвисла, открыв взгляду внушающие уважение желтые клыки. Глаза, даже мертвые, будто блестят от ярости…

— На всех не хватит. — Задумчивый голос Молина отвлек меня от созерцания добычи наших охотников. — Тут и сотне есть нечего…

— Пойди сам и принеси побольше! — огрызнулся один из охотников. — И вообще, нечего стоять тут! А ну, дайте дорогу!

Подхватив добычу, охотники пробились через толпу и направились к месту, где стояли баронские дружины.

— Опять все баронским достанется… — вздохнул кто-то.

— Не переживай, Трин, — успокоил кто-то вздыхавшего, — у меня сухарей еще с десяток осталось…

— Что мне твои сухари?

— А под хороший бренди? — Произнесено было шепотом, но я все же расслышал.

Люди расходились по своим местам, обсуждая добычу, охотников и жадных баронов, которые вряд ли выделят наемникам справедливую долю мяса. Отправились к своим и мы. Остаток вечера скоротали за разговорами, главными были все те же темы, что и раньше. Когда солнце село — отправились спать. Кстати, утверждавшие, что от добычи охотников нам ничего не достанется, оказались правы — мяса мы так и не увидели.

Новый день начался бурно. На этот раз меня разбудил не звук волн, как вчера, а шум беготни вокруг. Вдобавок, пробегая мимо меня, кто-то щедро сыпанул ногой мне песка в лицо.

— Чтоб тебя, сын шлюхи… — Я протер глаза и смахнул с лица остатки песка.

— Что за суета? — Молин, тоже только что открывший глаза, зевнул.

— Навин? — Я позвал пробегающего мимо товарища. — Что случилось?

— Разведчики вернулись! — не оборачиваясь, крикнул он и исчез.

— Пойдем посмотрим? — Молин уже пытался растолкать не желающего просыпаться Баина.

Снова толпа, на этот раз гораздо большая, чем вчера вечером, когда вернулись охотники. На этот раз все молчат — слушают рассказ одного из отряда, ходившего на разведку. Мы пришли как раз вовремя.

— …большая река. Мы ее еще издалека увидели, — рассказывает лысый парень в кожаной безрукавке. — Как заметили, так сразу бегом туда. Скажу вам, ребята, я таких рек еще и не видел! Там ширина — шагов триста будет. А день вчера жаркий был — мы и решили искупаться…

— Им моря мало? Негде купаться было? — прошептал Молин, но я не обратил внимания на его слова.

— …Только на берег выбежали — прямо встали на месте! Весь — Дарен свидетель, весь! — берег там костями завален…

— Звериными? — спросил кто-то.

— Разными! По большей части — звериными, — рассказчик выдержал паузу, наслаждаясь впечатлением, — но и человечьих костей там тоже не счесть! Всюду накидано. А из песка черепа тебе прям ухмыляются…

Толпа зашумела, обсуждая услышанное.

— Это откуда же столько костей? — спрашивал кто-то.

— Брешет небось! — сомневался другой.

— А может, там тварь какая живет, — предположил третий. — Вот она тех и пожрала…

— …Купаться нам сразу перехотелось, — продолжал лысый, не обращая внимания на пересуды собравшихся. — Кости-то, в большинстве, старые уже. Свежих почти нет. Но кто знает…

— Нечего ему врать. Мы ж, если туда пойдем, все своими глазами увидим!

— Может то другие бедолаги, которых эльфы проклятые сюда так же забросили?

— …А потом мы нашли вот что… — При этих словах разговоры смолкли и все уставились на рассказчика, который не спеша копался в мешке. — Я как ногой песочек там копнул, гляжу — лежит…

Лысый поднял над головой руку, в которой был зажат нож. Странный нож. Лезвие из желтоватого металла, длиной с две ладони, хищно загнуто. Я присмотрелся: заточка необычная. Я, конечно, видел кривые клинки, но ни разу мне не приходилось видеть, чтобы их затачивали с вогнутой стороны. Прямо как серп! А с другой стороны лезвия, по внешней стороне, шел ряд мелких зубчиков. Лысый взял странный нож в другую руку за острие и снова поднял над головой, давая всем возможность рассмотреть рукоять. Гарды как таковой не было. Теперь, когда рукоять стало лучше видно, нож более походил не на серп, а на полумесяц. Лезвие, оказывается, не уходило в рукоять, а, изгибаясь, образовывало небольшой заостренный отросток — фактически еще одно лезвие, которое смотрит вперед, когда держишь нож в руке. Далее шла короткая гладкая рукоять, и из нее выходило еще одно короткое лезвие. «Нож ощетинился лезвиями», — подумал я. Кроме всего прочего, он оказался цельным — будто литым. Никаких накладок, никаких отдельных частей — цельный полумесяц из желтоватого металла.