Иероглиф «Любовь» - Первухина Надежда Валентиновна - Страница 34
- Предыдущая
- 34/76
- Следующая
– Идем к тебе, – прошептал Цясэн, гладя руку Гуан.
– Да, – прошептала та в упоении.
Они поднялись и вышли из залы так, как будто в мире никого, кроме них, не осталось. И хотя пир и веселье были в самом разгаре, Мэй почувствовала себя одинокой, брошенной и несчастной. Она слушала, как на цине, флейте и самсэне исполняются игривые мелодии, но на глаза ее навертывались слезы. Кругом танцевали, пили, разыгрывали веселые представления, а Мэй все думала, зачем же ушли Цясэн и Гуан. Разве здесь, за столом, нельзя разговаривать?
Мэй так глубоко погрузилась в темные воды печальных размышлений, что не сразу заметила, как напротив нее уселся какой-то старик.
– Как ты прелестна, милочка! – услышала она надтреснутый голос и вздрогнула. Посмотрела испуганно. Старик был на редкость уродлив, хоть и одет роскошно. На лице у него росли две крупные бородавки, глаза, лишенные ресниц, слезились, в зачесанных назад волосах светилась плешь... Мэй хотела было вскочить из-за стола, но костлявые пальцы старика цепко ухватили ее за локоть.
– Куда это ты собралась, милочка? – проскрипел он. – Я гость, а с гостем надо поступать вежливо, разве Хозяйка Люй тебя не учила? Я не видал тебя здесь раньше, ты, верно, новенькая? Чаровница! Губки как бутончик! А какие маленькие ножки, я просто разум теряю! Как тебя зовут?
Мэй, разумеется, ответить не могла. Но старика это не остановило.
– Ах ты, молчунья-скромница, – противно захихикал он. – Робеешь? Видно, еще не обучена искусству нефритовых покоев! Но это поправимо, я и сам тебя обучу! Считай, тебе повезло, что сам Удэ Второй станет твоим наставником в сладкой игре! Поди присядь ко мне на колени, выпей со мной вина!
Мэй испуганно замотала головой. Сама мысль о том, чтобы коснуться старика, да еще сесть к нему на колени, представлялась ей ужасной. Она задрожала так, будто в жаркую залу внезапно ворвался ледяной ветер.
– Иди же ко мне. – Старик схватил Мэй за обе руки. – Полно упрямиться! Будь сговорчивой, иначе тебя накажет Хозяйка Люй!
Но Мэй не столько боялась Хозяйки Люй, сколько этого ужасного старика, от которого несло смесью благовоний и тлена, как от открытого гроба. Мэй вырвалась из цепких рук и отскочила, задев при этом большое фарфоровое блюдо с хурмой, стоявшее на краешке стола. Блюдо слетело на пол и разбилось со звоном, показавшимся Мэй ужасно громким. Девочка бросилась прочь, не разбирая дороги...
.. И уткнулась носом прямо в обтянутый парчой живот Хозяйки Люй!
– Что такое? – удивилась Хозяйка Люй. Крепко взяла Мэй за плечо, заглянула в ее перепуганные глаза. – Что ты с места сорвалась, будто за тобой барсуки-оборотни гонятся?
Мэй сейчас предпочла бы, чтоб за ней и впрямь гнался барсук-оборотень. Но только не этот старик! А Удэ Второй с усмешкой на сморщенных губах подошел и сказал Хозяйке Люй:
– Где ты раздобыла такую дикарку, Люй? Она не знает ни манер, ни приличий.
– Она еще слишком мала и для манер и для приличий, господин сановник, – чрезвычайно вежливо ответила Хозяйка Люй. – Я лишь вчера привезла эту девочку из далекой деревни. Потому не требуйте от нее того, что она вам не может дать. Разве здесь мало искусных красоток? Выбирайте любую – на ваш вкус.
– На мой вкус, она – самая сладкая, – гадко усмехнулся старик, указывая на Мэй. – Как ее зовут?
– Мэй Лепесток Лотоса, – ответила Хозяйка Люй. Глаза ее светились недобрым светом. – Господин сановник, она и впрямь еще слишком мала...
– Плачу тройную цену, – бросил старик. – Неужели ты устоишь перед золотом, Люй? Что тебе эта девчонка? Рано или поздно она примется служить похоти, как все остальные твои певички, а я хочу утонченного удовольствия. Ведь она еще девственна?
– Да, – нехотя ответила Хозяйка Люй.
– В таком случае увеличиваю цену десятикратно! Видишь, Люй, я не скуплюсь. Так что и ты не ломайся, и ей вели быть несговорчивей. Что это она все время молчит, кстати?
– Она немая.
– Чудесно. Не будет кричать от боли. Веди-ка ее в комнату Пионового Фонаря. Ты мой вкус знаешь.
– Воля ваша, господин сановник, – мрачно проговорила Хозяйка Люй.
Мэй в ужасе уставилась на Хозяйку Люй. Неужели та отдаст ее старику? Для чего? Что он собирается сделать с нею?!
– Идем, – сказала Хозяйка Люй. Рука ее крепко сжимала плечо девочки. – Придется уступить.
Люй вывела помертвевшую Мэй из залы и двинулась вместе с нею по галерее, кольцом опоясывающей все здание. Мэй шла как во сне, только отметила, что они миновали комнату Гуан и еще с десяток таких же запертых комнат.
– Будь покорна, – по дороге поучала Хозяйка Люй девочку. – Когда он разденет тебя и положит на кровать, просто зажмурь глаза и разведи ножки пошире. Станет больно – дыши поглубже и не сжимайся там, где боль, от этого лишь сделаешь себе же хуже. Тебе повезло только в одном – у господина сановника уже не бойкий угорь, а полудохлый земляной червяк, так что, может, и боли ты не почувствуешь. Бить он тебя не станет, использовать как мальчика – тоже. Потерпи немного, всего несколько минут! А деньги, что он отдаст за твою девственность, я оставлю тебе. Это начало твоего будущего богатства и безбедной жизни. Шутка ли – тысяча связок золотых монет! Столько и столичные певички не получают!
Мэй слушала и ничего не понимала. Голова у нее кружилась от страха. Ей представлялось, что старик хочет ее съесть живьем. А перед этим разрезать на части!
– Вот комната Пионового Фонаря. – И Хозяйка Люй чуть ли не втолкнула Мэй внутрь комнаты. – Сиди здесь и жди. И лучше не плачь, мой тебе совет. Хозяйка Люй хлопнула дверью. Потом Мэй услышала, как снаружи на двери стукнула щеколда. Она заперта!
Мэй в отчаянии огляделась. Комната Пионового Фонаря была освещена неестественно розовым све-Т0м, исходившим от больших шелковых фонарей, расписанных пионами. Мэй вздрогнула – ей показалось, что в комнате она не одна. Но нет, это были всего лишь картины. Они изображали мужчин и женщин в полный рост – нагих, в странных, невиданных сплетениях тел. У Мэй кровь застучала в висках, да так громко, что девочка испугалась – вот сейчас она и умрет!
Бежать, бежать, бежать!
Мэй толкнула дверь. Нет, заперто крепко.
Кажется, уже слышны шаркающие шаги... И противное хихиканье старика.
Под самым потолком Мэй увидела круглое небольшое окно, затянутое тканью. Мэй знала, что такие круглые окна называются лунными, потому что посвящены богине Луны – милосердной, кроткой и сострадательной.
«О богиня Луны Наи Ва! – взмолилась Мэй. – Помоги мне! »
Видимо, богиня Наи Ва услышала молитву девочки. Потому что у Мэй вдруг появилась удивительная сила. Девочка подтащила к стене с окном тяжелый и высокий сундук, взобралась на него, вытащила из волос острые шпильки и распорола шелк на окне. А потом выскользнула в окно подобно бабочке, ускользающей от сачка.
За окном ничего не было – только темнота и запах пыли. Мэй упала, сильно ударилась коленями. В глазах у нее вспыхнули алые звезды боли. Мэй вскочила, пошатываясь, вытянула вперед руки. На миг ей показалось, что в этой темноте она наткнется на ужасного старика. И она побежала прочь от разорванного окна. Она бежала до тех пор, пока не поняла, что находится в темном узком коридоре. Пыль и тишина окружали ее, но вот впереди появился слабый волосок света. Мэй поспешила туда, гадая, обнаружил ли старик Удз ее бегство.
Волосок света по мере приближения к нему стал шире. И наконец Мэй поняла, что этот свет идет из неплотно прикрытой двери. И что бы ни ожидало за этой дверью, нужно было войти. Мэй бесшумно сдвинула дверь и проникла внутрь.
Каково же было ее изумление и радость, когда она узнала комнату, в которой оказалась! Это была умывальная комната Гуан – вон знакомая бочка, а вон медный таз для умывания и ведра с водой! Мэй спасена! Уж Гуан-то не даст ее в обиду, не позволит старику схватить Мэй!
Девочка отодвинула занавесь и очутилась в спальне Гуан. И услышала, как Гуан стонет на задернутой пологом кровати – стонет, словно ее ранили.
- Предыдущая
- 34/76
- Следующая
