Лернейская гидра (др. перевод) - Кристи Агата - Страница 3
- Предыдущая
- 3/6
- Следующая
Пуаро кивнул головой.
— Ну и ну!.. — воскликнула мисс Летеран, вложив в эту фразу всю гамму мучивших ее радостных переживаний.
— Это очень деликатное дело, — продолжал Пуаро, — и мне поручено выяснить до конца, есть ли необходимость проведения эксгумации тела.
— Вы собираетесь выкопать эту бедняжку! — воскликнула мисс Летеран. — Это ужасно!
Если бы она произнесла «Это замечательно!» вместо «Это ужасно!», то эти слова более соответствовали бы интонации ее голоса.
— А что вы сами думаете об этом, мисс? — полюбопытствовал Пуаро.
— Конечно, господин Пуаро, разговоров об этом деле было предостаточно, но я не слушаю такие разговоры, им нельзя доверять. Несомненно, доктор Олдфилд вел себя странно, когда умирала его больная жена, но я приписывала это его беспокойству за ее здоровье. И конечно же, я бы не сказала, что доктор и его жена жили дружно, но это их дело. Одно я знаю наверняка, господин Пуаро, — мисс Летеран замолчала и многозначительно посмотрела на собеседника, — так как сведения получены от первого лица, от компаньонки мисс Олдфилд мисс Харрисон, которая в течение трех или четырех последних лет вплоть до самого дня смерти мисс Олдфилд ухаживала за ней: в смерти жены доктора есть что-то непонятное. Я уверена, что у мисс Харрисон, хотя она ничего не рассказывала, есть на этот счет какие-то подозрения.
— Так мало фактов, — грустно сказал Пуаро.
— Это верно, господин Пуаро, — согласилась мисс Летеран, — но после эксгумации фактов у вас будет предостаточно.
— Да, — сказал Пуаро. — Тогда факты будут.
— Конечно же, я читала в газетах о подобных случаях, — возбужденно продолжала мисс Летеран, ее ноздри раздувались от удовольствия. — Дело Армстронга, потом еще какого-то мужчины, забыла его имя, и, конечно же, дело Криппена. Для меня осталось загадкой: была ли его девушка Этель Ле Нев в сговоре с ним или нет. Конечно же, Джин Монкриф красивая девушка и… Нет, я не думаю, что она была в сговоре, но… — Она сделала многозначительную паузу и сказала: — Конечно же, мужчины всегда без ума от красивых девушек, а доктор очень долго проработал с ней вместе.
Пуаро не отвечал, а только слушал ее с безразличным выражением лица, подсчитывая в уме, сколько раз она произнесла «конечно же».
— Конечно же, эксгумация и всякие там осмотры и расследования прояснят дело, не так ли? — с удовольствием продолжала мисс Летеран свои рассуждения. — И потом, слуги. Слуги всегда много знают, а заставить их держать язык за зубами совершенно невозможно, не правда ли? Служанка Беатриса была уволена сразу же после похорон, и, конечно же, это выглядело странным, особенно при остром дефиците опытных горничных. Все выглядело так, как будто доктор Олдфилд боялся, что она может что-то рассказать.
— Да… Похоже на то, что необходимо провести тщательное расследование, — подвел итоги Пуаро.
— Это звучит так ужасно, — запричитала мисс Летеран. — Наш маленький тихий городок — и… вдруг… пресса, эти ужасные газетчики.
— Это пугает вас? — спросил Пуаро.
— Немного, — ответила мисс Летеран. — Я не выношу репортеров.
— Но, возможно, все это только слухи! — сказал Пуаро.
— Честно сказать, господин Пуаро, — подумав немного, заметила мисс Летеран, — я так не думаю. Что-то тут все-таки есть. Ведь говорят, что дыма без огня не бывает.
— И мне эта мысль пришла в голову, — сказал Пуаро и поднялся. — Я вам доверяю, мадемуазель. Никому ни слова о нашем разговоре.
— Конечно же, конечно, — зарделась мисс Летеран. — На меня вы можете положиться.
У самой двери, принимая от горничной шляпу и пальто, Пуаро сказал, обращаясь к ней:
— Я приехал сюда, чтобы расследовать обстоятельства смерти миссис Олдфилд, и я буду вам весьма признателен, если никто об этом не будет знать.
Услыхав это, горничная, которую звали Глэдис, едва не свалила стойку для зонтиков.
— Значит, доктор действительно убил свою жену?
— А вы сами так не думали?
— Нет. Об этом говорила Беатриса, а она служила в доме Олдфилдов, пока хозяйка была жива.
— И она считает, — уточнил Пуаро, вспомнив слово из какой-то мелодрамы, — что тут «дело нечисто».
Глэдис кивнула:
— Да. Она также сказала, что мисс Харрисон, которая тоже работала в доме — ухаживала за хозяйкой, придерживается такого же мнения. Кроме того, Харрисон сразу же уволилась из дома, как только похоронили хозяйку, хотя доктор ничего ей не говорил об увольнении, значит, она о чем-то догадывалась, не так ли?
— Где сейчас живет мисс Харрисон?
— В маленьком домике на противоположном конце города. Она ухаживает за старой мисс Бристоу. Дом приметный, с крыльцом и перилами, так что вы легко его найдете.
Вскоре Пуаро уже беседовал с женщиной, которая, по его мнению, лучше всех могла рассказать, что послужило причиной появления сплетен.
Мисс Харрисон оказалась интересной женщиной в возрасте около сорока лет. Ее лицо выражало спокойствие святой мадонны, а приветливые темные глаза излучали доброту. Она спокойно и терпеливо выслушала Пуаро.
— Я знаю, господин Пуаро, — ответила она, — что в последнее время в городе появилось множество вздорных и нелепых слухов. Я пыталась их опровергнуть, но бесполезно. Людям нравится перемывать чужие кости.
— Как вы считаете, мисс, какая-то доля истины все же есть в этих сплетнях?
Мисс Харрисон ненадолго задумалась, но потом отрицательно покачала головой.
— Возможно, — предположил Пуаро, — поводом для сплетен послужило то, что в последнее время отношения доктора Олдфилда с его больной женой ухудшились?
Мисс Харрисон снова отрицательно покачала головой.
— Нет, — сказала она, — насколько я знаю, доктор всегда был добр и терпелив к жене.
— Он любил ее?
— Я бы этого не сказала. Миссис Олдфилд была трудным человеком, постоянно требовавшим к себе повышенного внимания, чего она никак не заслуживала.
— Вы хотите сказать, — спросил Пуаро, — что она преувеличивала серьезность своего состояния?
— Да.
— И тем не менее, — возразил Пуаро, — она умерла.
— Да, вы правы, но…
Некоторое время Пуаро наблюдал за ней и, заметив на ее лице какое-то сомнение, спросил:
— Я думаю, я даже уверен, что вы знаете, что послужило поводом для возникновения сплетен?
— Я могу только догадываться, — возразила мисс Харрисон. — Я полагаю, что все эти разговоры начала Беатриса, и могу предположить почему.
— Неужели?
— Дело в том, — неуверенно и как-то бессвязно начала она, — что я случайно подслушала разговор между доктором Олдфилдом и мисс Монкриф, и я уверена, что этот же разговор слыхала Беатриса, хотя, возможно, она и будет это отрицать.
— Что это за разговор?
— Это было примерно за три недели до последнего приступа у миссис Олдфилд, — начала мисс Харрисон. — Доктор и мисс Монкриф сидели в столовой. Я спускалась вниз по лестнице, когда услыхала ее слова: «Как долго это будет продолжаться? Я не могу больше ждать». На что доктор ответил: «Потерпи, дорогая. Уже осталось совсем недолго». А она в ответ: «Я не могу больше ждать. Ты думаешь, все будет в порядке?» Доктор ее успокоил: «Конечно, дорогая. Все идет хорошо, и в будущем году в это же время мы поженимся».
— Это был первый случай, — продолжала миссис Харрисон после небольшой паузы, — подтвердивший, что между доктором и мисс Монкриф существовали близкие отношения. Разумеется, я знала, что доктор ее обожает, что они друзья и часто гуляют вместе, но… ничего серьезного. Я вернулась наверх, так как не решилась сразу же спуститься вниз. Я заметила, что дверь в кухню была приоткрыта, так что Беатриса тоже слышала этот разговор. Конечно, подслушанный разговор можно истолковать по-разному. Я думаю, доктор хотел сказать, что состояние его жены было настолько критическим, что она могла умереть в любой момент, и я полагаю, что так оно и было на самом деле, но другому человеку, такому, как Беатриса, могло показаться, что доктор и мисс Монкриф собирались убить миссис Олдфилд.
- Предыдущая
- 3/6
- Следующая
