Пьесы - Лорие Мария Федоровна - Страница 6

• Предыдущая
• 6/118
• Следующая

ЭЛЛИ. Ах, я так рада, что вам нравится. Мне тоже ужасно нравится, но я все боялась, что это просто мое воображение.

МИССИС ХЭШЕБАЙ. Ну, ну. Он что – из эбердинских Дарили?

ЭЛЛИ. Никто этого не знает. Нет, вы только подумайте, его нашли в старинном ларце…

МИССИС ХЭШЕБАЙ. Что? В чем?

ЭЛЛИ. В старинном ларце. В саду, среди роз, летним утром. А ночью была страшная гроза.

МИССИС ХЭШЕБАЙ. Что ж он там делал, в этом ларце? Спрятался туда от молнии, что ли?

ЭЛЛИ. Ах нет, нет. Он же был тогда совсем малюткой. Имя Марк Дарили было вышито на его детской рубашечке. И пятьсот фунтов золотом…

МИССИС ХЭШЕБАЙ (строго смотрит на нее). Элли!

ЭЛЛИ. В саду виконта…

МИССИС ХЭШЕБАЙ. Де Ружемона.

ЭЛЛИ (невинно). Нет. Де Лярошжаклена. Это французский род. Виконты. А его жизнь – это сплошная сказка. Тигр…

МИССИС ХЭШЕБАЙ. Убитый его собственной рукой?

ЭЛЛИ. Да нет, вовсе не так банально. Он спас жизнь тигру во время охоты. Это была королевская охота, короля Эдуарда, в Индии. Король страшно рассердился. Вот потому-то его военные заслуги и не были оценены по достоинству. Но ему это все равно. Он социалист, он презирает титулы и чины. И он Участвовал в трех революциях, дрался на баррикадах…

МИССИС ХЭШЕБАЙ. Ну как это вы только можете – сидеть вот так и рассказывать мне все эти небылицы? И это вы, Элли! А я-то считала вас простодушной, прямой, хорошей девушкой.

ЭЛЛИ (поднимается с достоинством, но в страшном негодовании). Вы хотите сказать, что вы мне не верите?

МИССИС ХЭШЕБАЙ. Ну конечно не верю. Сидите и выдумываете – ни одного слова правды. Да что, вы считаете меня совсем дурой?

ЭЛЛИ (смотрит на нее широко раскрытыми глазами; искренность ее до того очевидна, что миссис Хэшебай озадачена). Прощайте, Гесиона. Мне очень жаль. Я теперь вижу, что все это звучит невероятно, когда это рассказываешь. Но я не могу оставаться здесь, если вы так обо мне думаете.

МИССИС ХЭШЕБАЙ (хватает ее за платье). Никуда вы не пойдете. Нет, так ошибаться просто немыслимо! Я слишком хорошо знаю вралей. По-видимому, вам действительно кто-то рассказывал все это.

ЭЛЛИ (вспыхивая). Гесиона, не говорите, что вы не верите ему. Я этого не вынесу.

МИССИС ХЭШЕБАЙ (успокаивая ее). Ну конечно я верю ему, милочка моя. Но вы должны были преподнести это мне по крайней мере не все сразу, а как-нибудь по частям. (Снова усаживает ее рядом с собой.) Ну, теперь рассказывайте мне о нем все. Итак, вы влюбились в него?

ЭЛЛИ. Ах, нет. Я не такая дурочка. Я не влюбляюсь так сразу. Я вовсе уж не такая глупенькая, как вам кажется.

МИССИС ХЭШЕБАЙ. Понятно. Это просто, чтобы было о чем помечтать, чтобы жить было интереснее и радостнее.

ЭЛЛИ. Да, да. Вот и все.

МИССИС ХЭШЕБАЙ. И тогда время бежит быстро. Вечером не томишься от скуки и не ждешь, когда можно лечь спать, не думаешь о том, что вот будешь вертеться без сна или приснится что-нибудь неприятное. А какое счастье просыпаться утром! Лучше самого чудесного сна! Вся жизнь преображается. Уж не мечтаешь почитать какую-нибудь интересную книгу, жизнь кажется интересней всякой книги. И никаких желаний, только чтобы остаться одной и ни с кем не разговаривать. Сидеть одной и просто думать об этом.

ЭЛЛИ (обнимая ее). Гесиона, вы настоящая колдунья. Откуда вы все это знаете? Вы самая чуткая женщина на свете.

МИССИС ХЭШЕБАЙ (поглаживая ее). Милочка моя, детка! Как я завидую вам! И как мне жаль вас!

ЭЛЛИ. Жаль? Почему?

Очень красивый человек лет пятидесяти, с усами мушкетера, в широкополой, франтовато загнутой шляпе, с изящной тросточкой, входит из передней останавливается как вкопанный при виде двух женщин на диване.

(Увидя его, поднимается с радостным изумлением). О Гесиона! Это мистер Марк Дарили.

МИССИС ХЭШЕБАЙ (поднимаясь). Вот так штука! Это мой муж.

ЭЛЛИ. Но как же… (Внезапно умолкает, бледнеет и пошатывается.)

МИССИС ХЭШЕБАЙ (подхватывает ее и усаживает на диван). Успокойтесь, детка.

ГЕКТОР ХЭШЕБАЙ (в некотором замешательстве и в то же время с каким-то наглым спокойствием кладет шляпу и трость на стол). Мое настоящее имя, мисс Дэн, Гектор Хэшебай. Я предоставляю вам судить – может ли тонко чувствующий человек спокойно признаться в том, что он носит такое имя. Когда у меня есть возможность, я стараюсь обходиться без него. Я уезжал на целый месяц. И я не подозревал, что вы знакомы с моей женой и можете появиться здесь. Тем не менее чрезвычайно рад вас приветствовать в нашем скромном домике.

ЭЛЛИ (в настоящем отчаянии). Я не знаю, что мне делать. Пожалуйста… можно мне поговорить с папой? Оставьте меня. Я этого не вынесу.

МИССИС ХЭШЕБАЙ. Уходи, Гектор.

ГЕКТОР. Я…

МИССИС ХЭШЕБАЙ. Живо, живо! Убирайся вон!

ГЕКТОР. Ну, если ты думаешь, что так лучше… (Уходит, захватив свою шляпу, трость остается на столе.)

МИССИС ХЭШЕБАЙ (укладывает Элли на диван). Ну вот, деточка, он ушел. Здесь никого нет, кроме меня. Можете дать себе волю. Не сдерживайтесь. Поплачьте хорошенько.

ЭЛЛИ (поднимая голову). К черту!

МИССИС ХЭШЕБАЙ. Вот это здорово! Замечательно! Я думала, вы сейчас скажете, что у вас сердце разбилось. Вы меня не стесняйтесь. Выругайтесь еще раз.

ЭЛЛИ. Я не его ругаю. Я себя ругаю. Как я могла быть такой дурой! (Вскакивает.) И как это я позволила так себя одурачить! (Быстро ходит взад и вперед; вся ее цветущая свежесть куда-то пропала, она сразу стала как-то старше и жестче.)

МИССИС ХЭШЕБАЙ. Ну, почему бы и нет, милочка? Очень немногие молодые женщины могут устоять перед Гектором. Я вот сама не устояла в вашем возрасте. Он поистине великолепен.

ЭЛЛИ (поворачиваясь к ней). Великолепен? Да, великолепная внешность, конечно. Но как можно любить лгуна?

МИССИС ХЭШЕБАЙ. Не знаю. Но, к счастью, оказывается можно. Иначе в мире было бы очень немного любви.

ЭЛЛИ. Но так лгать! Оказаться хвастунишкой, трусом!

МИССИС ХЭШЕБАЙ (вскакивает в смятении). Нет, милочка, только не это, прошу вас. Если вы выразите хотя малейшее сомнение в храбрости Гектора, он пойдет и наделает черт знает чего, только бы убедить себя, что он не трус. Он иногда проделывает ужасные штуки – вылезет из окна на третьем этаже и влезет в другое. Просто чтобы испытать свои нервы. У него целый ящик медалей Альберта за спасение погибающих.

ЭЛЛИ. Он никогда не говорил мне об этом.

МИССИС ХЭШЕБАЙ. Он никогда не хвастается тем, что он сделал на самом деле. Он терпеть этого не может. Даже если кто-нибудь другой это говорит, он стыдится. Зато все его рассказы – это сказки, выдумки.

ЭЛЛИ (подходит к ней). Так вы, значит, хотите сказать, что он действительно храбрый и у него были всякие приключения, а рассказывает он небылицы?

МИССИС ХЭШЕБАЙ. Да, милочка. Вот именно. Ведь у людей их добродетели и пороки не разложены по полочкам. Все это вместе перемешано.

ЭЛЛИ (задумчиво смотрит на нее). В вашем доме, Гесиона, что-то есть странное. И даже в вас самой. И я не знаю… как это я так спокойно разговариваю с вами. У меня какое-то ужасное чувство, как будто у меня сердце разбилось. Но это, оказывается, совсем не то, что я себе представляла.

МИССИС ХЭШЕБАЙ (обнимая ее). Просто это жизнь начинает воспитывать вас, деточка. Ну, а что же вы сейчас испытываете к Боссу Менгену?

ЭЛЛИ (вырывается из объятий Гесионы, на лице ее написано отвращение). О Гесиона, как вы можете мне напоминать о нем!

МИССИС ХЭШЕБАЙ. Простите, детка. Мне кажется, я слышу шаги Гектора. Вы сейчас не возражаете, если он придет?

ЭЛЛИ. Ничуть. Я совершенно излечилась.

Из передней входят Мадзини Дэн и Гектор.

ГЕКТОР (открывает дверь и пропускает Мадзини вперед). Еще секунда, и она бы упала мертвой.

• Предыдущая
• 6/118
• Следующая