Пьесы - Лорие Мария Федоровна - Страница 14
- Предыдущая
- 14/118
- Следующая
МИССИС ХЭШЕБАЙ. Вот, видите ли, если бы я сказала так, это звучало бы остроумно. Почему же у вас получается как раз наоборот? Чего-то в вас не хватает. Почему вы никому не внушаете доверия, уважения?
МАДЗИНИ (смиренно). Мне кажется, все дело в том, что я беден. Вы себе представить не можете, что это значит для семьи. Заметьте, я не хочу сказать, что они когда-нибудь жаловались. Всегда они по отношению ко мне держали себя замечательно. Они гордились моей бедностью. Они даже частенько подшучивали над этим. Но жене моей приходилось туго. Она готова была со всем примириться.
Миссис Хэшебай невольно вздрагивает.
Вот то-то и есть. Вы понимаете, миссис Хэшебай, я не хочу, чтобы и Элли пришлось мириться…
МИССИС ХЭШЕБАЙ. И вы хотите, чтобы она примирилась с необходимостью жить с человеком, которого она не любит?
МАДЗИНИ (грустно). А вы уверены, что это хуже, чем жить с человеком, которого любишь, а он всю жизнь у кого-то на побегушках?
МИССИС ХЭШЕБАЙ (у нее исчезает презрительный тон, и она с интересом смотрит на Мадзини). Знаете, я теперь думаю, что вы действительно очень любите Элли. Потому что вы становитесь положительно умником, когда говорите о ней.
МАДЗИНИ. Я не знал, что я до того уж глуп, когда говорю на другие темы.
МИССИС ХЭШЕБАЙ. Бывает иной раз.
МАДЗИНИ (отворачивается, потому что глаза у него влажны). Я многое узнал о себе от вас, миссис Хэшебай. Вряд ли только мне будет веселей от вашей откровенности. Но если вы считаете, что это нужно было для того, чтобы я подумал о счастье Элли, то вы очень ошибаетесь.
МИССИС ХЭШЕБАЙ (наклоняется к нему в сердечном порыве). Я отвратительно груба, правда?
МАДЗИНИ (овладевая собой). Да ну, что обо мне говорить, миссис Хэшебай. Я вижу, что вы любите Элли, и для меня этого достаточно.
МИССИС ХЭШЕБАЙ. Я начинаю и вас любить немножко. Я просто ненавидела вас сначала. Я считала вас самым отвратительным, самодовольным, скучным старым ханжой.
МАДЗИНИ (он уже решил принять ее тон за должное и заметно повеселел). Что ж, может быть я такой и есть. Я никогда не был в чести у таких роскошных женщин, как вы. Я их всегда побаивался.
МИССИС ХЭШЕБАЙ (польщенная). А я, по-вашему, роскошная женщина, Мадзини? Смотрите, как бы я в вас не влюбилась.
МАДЗИНИ (с невозмутимой учтивостью). Нет, вы не влюбитесь, Гесиона. Нет, со мной вы в совершенной безопасности. Поверьте мне, много женщин флиртовали со мной только потому, что они знали – со мной это совершенно безопасно. Но, конечно, именно поэтому им это очень быстро надоедало.
МИССИС ХЭШЕБАЙ (коварно). Берегитесь. Вы, может быть, вовсе не так неуязвимы, как вы думаете.
МАДЗИНИ. О нет, совершенно неуязвим. Видите ли, я любил по-настоящему. То есть такой любовью, которая бывает только раз в жизни. (Проникновенно.) Потому-то Элли такая миленькая.
МИССИС ХЭШЕБАЙ. Вы… гм… Нет, знаете, вы начинаете раскрываться. Вы совершенно уверены, что не дадите мне совратить вас на второе такое же сильное чувство?
МАДЗИНИ. Вполне уверен. Это было бы противоестественно. Дело в том, что вы, как бы это сказать… от меня не загоритесь, и я от вас не загорюсь.
МИССИС ХЭШЕБАЙ. Понятно. Ваш брак, по-видимому, это нечто вроде противопожарного крана.
МАДЗИНИ. Как вы остроумно перевернули мою мысль. Я бы никогда не додумался.
Входит Элли из сада; вид у нее удрученный.
МИССИС ХЭШЕБАЙ (поднимаясь). Ах, вот, наконец, и Элли. (Обходит диван сзади.)
ЭЛЛИ (остановившись в двери с правого борта). Гинесс сказала, что вы хотели меня видеть. Вы и папа.
МИССИС ХЭШЕБАЙ. Вы заставили нас так долго ждать, Что это почти уже потеряло… Ну, впрочем, все равно. Ваш отец совершенно удивительный человек. (Ласково ерошит ему волосы.) Первый и единственный до сих пор, который мог устоять против меня, когда я изо всех сил старалась понравиться. (Подходит к большому креслу по левую сторону Менгена.) Подите сюда. Я хочу вам что-то показать.
Элли безучастно подходит к креслу с другой стороны.
Полюбуйтесь.
ЭЛЛИ (смотрит на Менгена без всякого интереса). Я знаю. Он спит. Мы с ним тут говорили после обеда, и он заснул среди разговора.
МИССИС ХЭШЕБАЙ. Вы его усыпили, Элли?
МАДЗИНИ (быстро вскакивает и подходит к спинке кресла). Нет, надеюсь, это не ты. Разве ты в самом деле сделала это, Элли?
ЭЛЛИ (устало). Он сам меня попросил.
МАДЗИНИ. Но ведь это очень опасно. Ты помнишь, что тогда со мной было?
ЭЛЛИ (совершенно равнодушно). Да, я думаю, я сумею разбудить его. Ну, а не я, так другой кто-нибудь.
МИССИС ХЭШЕБАЙ. В конце концов это не важно, потому что я, наконец, убедила вашего отца, что вам не следует выходить за него замуж.
ЭЛЛИ (внезапно выходя из своего равнодушия, очень раздосадованная). А зачем вы это делали? Я хочу выйти за него замуж. Я твердо решила выйти за него.
МАДЗИНИ. Ты вполне уверена в этом, Элли? Миссис Хэшебай дала мне почувствовать, что я в этом деле проявил, быть может, некоторый эгоизм и легкомыслие.
ЭЛЛИ (очень отчетливо, внятно и уверенно). Папа, если когда-нибудь миссис Хэшебай еще раз возьмет на себя смелость объяснить тебе, что я думаю и чего я не думаю, ты заткни уши покрепче и закрой глаза. Гесиона ничего обо мне не знает. Она не имеет ни малейшего понятия, что я за человек, – и никогда этого не поймет. Обещаю тебе, что я никогда не буду делать ничего такого, чего бы я не хотела и не считала бы нужным для собственного блага.
МАДЗИНИ. Ты в этом вполне, вполне уверена?
ЭЛЛИ. Вполне, вполне. Ну, а теперь иди и дай нам поговорить с миссис Хэшебай.
МАДЗИНИ. Мне хотелось бы послушать. Разве я помешаю?
ЭЛЛИ (неумолимо). Я предпочитаю поговорить с ней наедине.
МАДЗИНИ (нежно). Ну хорошо, хорошо. Я понимаю. Родители – всегда помеха. Я буду паинькой. (Идет к двери в сад.) Да, кстати, ты не помнишь, как адрес того специалиста, который меня разбудил? Как ты думаешь, не послать ли ему сейчас телеграмму?
МИССИС ХЭШЕБАЙ (направляясь к дивану). Сегодня уж поздно телеграфировать.
МАДЗИНИ. Да, пожалуй. Ну, я надеюсь, он ночью сам проснется. (Уходит в сад.)
ЭЛЛИ (едва только отец выходит из комнаты, круто поворачивается к Гесионе). Гесиона, какого черта вы заводите такие неприятные разговоры с отцом из-за Менгена?
МИССИС ХЭШЕБАЙ (сразу теряя самообладание). Как вы смеете так разговаривать со мной, противная девчонка? Не забывайте, что вы у меня в доме!
ЭЛЛИ. Чепуха! Зачем вы суетесь не в свое дело. Вам-то что, выйду я за Менгена замуж или нет?
МИССИС ХЭШЕБАЙ. Вы что, думаете запугать меня? Вы, маленькая авантюристка, которая ищет себе мужа!
ЭЛЛИ. Всякая женщина, у которой нет денег, ищет себе мужа. Вам хорошо болтать. Вы никогда не знали, что это такое вечно быть без денег. Вы можете себе подхватывать мужчин, как цветочки по дороге. А я, бедная, порядочная…
МИССИС ХЭШЕБАЙ (прерывает ее). Ха! Порядочная. Как вы подцепили Менгена? Как вы подцепили моего мужа? И у вас хватает дерзости говорить мне, что я… я…
ЭЛЛИ. Сирена, вот вы кто. Вы созданы для того, чтобы водить мужчин за нос. Если бы это было не так, Марк, может быть, дождался бы меня.
МИССИС ХЭШЕБАЙ (внезапно остывая и уже полусмеясь). Ах, бедняжка моя Элли, детка моя! Бедная моя крошка! Мне до того жаль, что это так вышло с Гектором. Но что же я могу сделать? Ведь я не виновата. Я бы вам его уступила, если бы могла.
ЭЛЛИ. Я вас и не виню.
МИССИС ХЭШЕБАЙ. Какая же я скотина, что начала с вами ругаться. Ну, идите ко мне, поцелуйте и скажите, что не сердитесь.
- Предыдущая
- 14/118
- Следующая
