Пари с морским дьяволом - Михалкова Елена Ивановна - Страница 45
- Предыдущая
- 45/75
- Следующая
Примерно через пятнадцать минут Ирина была убита. Эксперт определил время смерти: около двенадцати двадцати. Выходит, около четверти часа женщина провела в гостиной, потягивая коньяк. Пока туда не пришел убийца.
Следов борьбы не обнаружили. Илюшин быстро просмотрел отчеты, потом прошелся по ним внимательнее, но свидетельства экспертов были однозначны: Ирина не царапалась, не кусалась, не сопротивлялась. Собственно, она бы и не смогла, поскольку, если верить экспертизе, ей сломали шею, подойдя сзади.
Илюшин представил: звездная ночь, судно покачивается на волнах. В просторной, богато обставленной каюте женщина сидит на диване, поджав босые ноги. За окном желто-белые дорожки от бортовых фонарей далеко разбегаются по воде, и она успевает заметить в стекле отражение фигуры.
От двери до дивана – десять шагов. Нет, у нее не было шансов, даже если она сразу увидела убийцу. В комнату вошел знакомый ей человек, она могла ждать от него скандальной сцены, но вряд ли – нападения.
Илюшин открыл на экране планшета фотографию. Блондинка с высокими скулами и четко очерченным красивым ртом. Голубые глаза, утомленный взгляд. «Тяжело тебе пришлось в роли жены Будаева, милая? – спросил ее Илюшин. – Комбинат по производству генетически чистого потомства…» Он знал от Никиты, что тот перед свадьбой заставил пройти жену медицинское обследование, чтобы удостовериться, что Ирина здорова и может рожать. Врачи в один голос подтвердили ее пригодность для этой важной миссии – зачать и выносить наследника рода Будаевых. Но за полтора года, прошедшие со свадьбы, Ирина так и не забеременела. По возвращении в Россию они планировали обратиться в клинику.
– Есть человек, который мог бы очень сильно не желать рождения ребенка?
Будаев пожал плечами:
– Возможно. У меня полно врагов. Но он что, собирается убивать каждую мою новую жену?
Илюшин вынужден был согласиться. Даже если допустить, что где-то есть фанатик, подкупивший Шошану или Адриана (уже с этого места версия начинала выглядеть сомнительной), страстно не желающий продолжения рода Будаевых… Да нет, бред. Макар был убежден: копни большую часть мотивов – обнаружишь деньги.
– У вас есть другие дети? Внебрачные? Шошана не беременна?
– «Нет» на все три вопроса.
– Вы уверены про Шошану?
Никита усмехнулся.
– Это было первое, что я исключил.
«Значит, в подозреваемых у тебя буйная мулатка все-таки была», – отметил Илюшин.
– Послушайте, Никита, я не понимаю: отчего вы так твердо убеждены, что убийство не было покушением на вас? Вы сами сказали: у вас полно врагов.
– У них не тот запал.
– В смысле?
– Я сейчас не занимаюсь бизнесом, отстранился от политики. Конкурента в моем лице убивать никому не выгодно, потому что я никому не конкурент.
– Давайте напрямик, – предложил Макар. – Вы сделали массу людей инвалидами.
Будаев небрежно пожал плечами.
– И у них может быть жгучее желание убрать вас с лица земли. Никак не связанное с бизнесом или политикой. Они могли не знать, что вас нет на яхте. Допустим, ваши записи врут, и к «Одиссею» подходила другая лодка…
Никита усмехнулся:
– Тогда эти люди вдвойне кретины.
– Почему?
– Потому что любой, кто задастся целью выяснить, как я провожу время, узнает, что у меня есть несколько неизменных привычек. Когда я говорю «неизменных», это значит, что они действительно не меняются очень-очень долго. Скажем, со своим виноделом я всегда встречаюсь в один и тот же день на протяжении вот уже десяти лет. Всегда, что бы ни случилось. Вам не кажется, что ваш гипотетический убийца, если даже и смог пробраться на яхту незамеченным, был бы полным кретином, если б не узнал о моих привычках загодя?
Макар промолчал. Ему нечего было возразить.
В каюте он снова вернулся к сухим отчетам экспертов. Судя по всему, убийце не удалось совершить свое дело бесшумно. Иначе как объяснить, что оба охранника направились в гостиную? Должно быть, Ирина успела вскрикнуть. Как бы там ни было, они вошли в каюту – и встретили смерть.
Илюшин долго смотрел на фотографии. Два тела, два красных расплывающихся пятна на ковре. Убийца подстерег обоих мужчин прямо у входа, где они вынуждены были идти друг за другом. Росчерки кровавых брызг на стенах. Потеки крови на рубахах.
Всего два взмаха ножом! «Очень быстрый человек, – думал Илюшин, сопоставляя факты. – Оружием владеет на уровне наемника, а не метателя кинжалов в цирке. Убить двоих – и вернуться к себе в каюту, лечь спать как ни в чем не бывало? Железная выдержка».
Пожалуй, здесь все-таки пахло военной подготовкой, не цирковой.
«Значит, Шошана?» Илюшину не нравился этот вариант. И вовсе не потому, что мулатка пришлась ему по душе больше, чем танцор. Макар вполне согласен был считать симпатичных ему людей убийцами. Но что-то было неправильно в этой версии, как в криво сошедшемся пазле, который лишь издалека выглядит хорошо. А вблизи рассыпается на отдельные фрагменты.
Илюшин отправился к Саламату.
Помощник Будаева смотрел на него припухшими узкими глазами, качал головой, точно китайский болванчик: «Ничего не знаю. Не было меня здесь. Ничего не знаю».
«Ниндзя хренов», – рассердился Илюшин, а вслух сказал:
– Не знаешь, я понял. Но думать-то ты можешь?
– Думает за всех Никита. Я делаю. Что он подумает, то я делаю.
– Правда, что Ирина хотела избавиться от Адриана?
– Не знаю.
– Парень говорит, последний скандал был при тебе. Она визжала и набросилась с кулаками на Никиту, ты хотел вступиться, но Будаев тебе не дал.
– Не помню.
– Скандала не помнишь?
– Много чего было, – уклончиво ответил Саламат. – Все в голове не сохранишь.
– Подумай!
– Думает Никита, – повторил помощник. – Не я.
Илюшин почувствовал, как в него просачивается философия Сергея Бабкина. В отличие от Макара, принципиального противника физического насилия («никогда не прибегай к насилию, кроме тех случаев, когда ты сильнее»), Бабкин в любых неоднозначных ситуациях предлагал сначала врезать противнику, а затем уже беседовать с ним по душам. Макар на это всегда возражал цитатой из французского революционера: «Можно уступить силе, но безропотно покоряются только разуму». «А мне не надо безропотно! – рычал в ответ Бабкин. – Пусть хоть обропщется, болезный, лишь бы делал что надо».
В подобных спорах они обычно приходили к тому, что Макар свысока обзывал друга пещерным троллем, а Бабкин, в лучших традициях пещерных троллей, принимался гонять юркого Илюшина по всей квартире. Но сейчас Макар буквально чувствовал, как его распирает что-то тролличье и, вне всякого сомнения, пещерное.
«Дать бы тебе по башке, – мечтательно подумал он. – Чтоб твои собственные извилины заработали».
Судя по всему, эта мысль отчетливо отразилась на его лице, поскольку Саламат подобрался. Маленькие смуглые руки, сухие, в мелкую сеточку, как сброшенная змеиная кожа, едва заметно шевельнулись. Одно это движение о многом сказало Илюшину. Пожелай он и в самом деле стукнуть Саламата, не успел бы даже кулак донести до его головы.
Макар попытался сменить тему разговора:
– Где ты учился драться?
– В школе. – Лицо маленького монгола казалось непроницаемым, как стена.
– В общеобразовательной с математическим уклоном, – пробормотал Илюшин, понимая, что ничего здесь не добьется.
Внезапно в нем вскипела самая настоящая злость. В конце концов, он искал убийцу не своей жены, а будаевской. Именно из-за этого проклятого убийства он был похищен, на три месяца был вырван из жизни, и врач до сих пор толком не мог или не хотел рассказать ему о последствиях травмы. Молчаливый отказ телохранителя сотрудничать окончательно вывел его из себя. Ябедничать Никите Макар не хотел – это изобличило бы его беспомощность. Возможно, именно такую цель и преследовал желтолицый Саламат – выставить сыщика никчемным идиотом. Илюшин понятия не имел, зачем он это делает, и не собирался докапываться до первопричины.
- Предыдущая
- 45/75
- Следующая
