Истории для детей - Диккенс Чарльз - Страница 10

• Предыдущая
• 10/22
• Следующая

— И вот ещё что, дорогой мой Боб, — Скрудж вдруг стал серьёзным и внимательно посмотрел на своего помощника, — я знаю, что вы еле сводите концы с концами, а должны содержать большую семью. Я увеличу вам жалование, и сегодня вечером, когда мы сядем с вами выпить рождественского глинтвейна, вы расскажете мне, чем я могу ещё помочь вам. Обещаю сделать всё, что в моих силах.

И Скрудж сдержал своё слово. Он сделал даже больше, чем пообещал Бобу. Для Тима нашли лучших докторов, и вскоре малыш совсем поправился, а Скрудж стал для него настоящим дедушкой.

И таким чудесным человеком стал мистер Скрудж, что им мог гордиться любой, даже самый большой, город! А на сердце у него теперь всегда было тепло и весело, и это было для него важнее всех денег в мире.

Когда его бабушка, мисс Бетси Тротвуд, узнала, что у Клары родился мальчик, а не девочка, она нахлобучила на себя свою огромную шляпу, вышла из дома Копперфилдов и больше никогда туда не вернулась. Никто не знает, почему это стало для неё таким оскорблением, но в день рождения маленького Дэвида в доме остались только он — новорождённый младенец, его мать Клара, которая сама была ещё совсем девочкой, да служанка Пеготти. Отец Дэвида умер за полгода до его рождения. Бабушка, как уже было сказано, вышла из дома и исчезла в неизвестном направлении.

Мать и Пеготти стали первыми, кого запомнил Дэвид. Два этих образа он всегда мог различить, бродя в тумане собственных воспоминаний, и иногда ему казалось, что, кроме них, он и не помнит ничего больше. Они жили в большом и светлом доме с просторной кухней на первом этаже. В центре двора стояла голубятня, в которой никогда не было голубей. В углу двора находилась конура, в которой никогда не жила собака. Зато в достатке было кур, которые разгуливали по двору с хозяйским видом и казались маленькому Дэвиду огромными и страшными. Детство Дэвида протекало приятно и радостно. Чтение книг, походы в церковь, сказки Пеготти — всё это оставило в нём сладкие, если не сказать сказочные воспоминания о детстве.

Чуть позже появился в его воспоминаниях и другой образ. Это был джентльмен с чёрными бакенбардами. Джентльмен этот сначала провожал их из церкви, потом стал появляться чаще, и однажды, когда Дэвид вернулся домой с каникул, оказалось, что этот джентльмен — его новый отец.

Зачем нужны были эти каникулы Дэвиду, который никогда раньше не учился в школе? Мальчиком он не задумывался об этом и был рад уехать вместе с любимой Пеготти на морское побережье. Повзрослев, он понял, зачем его отправили туда, но это уже не имело никакого значения. Пеготти тогда забрала Дэвида к своему брату. Сразу, как только они приехали, всё изменилось в жизни мальчика, он оказался как будто в чудесной сказке. Чего стоил один только необычный дом, в котором они поселились! Это был баркас (настоящий баркас!), бороздивший когда-то морские просторы, теперь же вытащенный на берег и ставший жилищем мистеру Пеготти и его племяннице Эмли.

Мистер Пеготти и его племянница Эмли

А что могло быть романтичнее и привлекательнее для юного джентльмена, каким являлся тогда Дэвид Копперфилд, чем жизнь в доме-баркасе, который казался ему куда более волшебным, чем дворец Алладина или гигантское птичье яйцо. А племянница мистера Пеготти? Малышка поистине достойна того, чтобы уделить ей капельку внимания. Как только маленький Дэвид увидел крошку Эмли, он сразу спросил, нельзя ли ему поцеловать её. Можете себе представить, каким ангелом была она, если вызвала такое умиление у юного джентльмена?

Две короткие недели на берегу моря показались Дэвиду целой жизнью, так много нового увидел и узнал он, гуляя по побережью с маленькой Эмли, болтая со своей родной Пеготти да слушая рассказы её брата, старого моряка. Солёный привкус моря, запах омаров, ракушки, продирающий до костей ветер — все это потом переплелось в голове у Дэвида, и не раз он стремился вернуться туда, на побережье, не раз снилось ему, как он забирается в пещеры в скалах с маленькой Эмли и они сидят там вместе, прижавшись друг к другу, пережидая короткий дождь.

Но вот каникулы прошли, и, как уже было сказано выше, Дэвид вернулся домой и обнаружил, что джентльмен с чёрными бакенбардами теперь живёт в их доме, зовут его мистер Мэрдстон, и теперь он — его новый отец.

С возвращением закончились не только удивительные каникулы Дэвида, но и весь сказочный период его детства. Волшебство больше уже никогда не вернулось в жизнь Дэвида. Позже он найдёт и умиротворение, и счастье, но только не волшебство.

Мать его, прежде весёлая и озорная, стала тихой и сдержанной женщиной. Причиной такой перемены был её новый муж, мистер Мэрдстон, который не уставал повторять: «Ты должна держать себя в руках, Клара, всегда держи себя в руках». А когда в их родном доме поселилась ещё и миссис Мэрдстон, сестра «нового папы», то жизнь стала совершенно невыносимой. Брат и сестра, более всего на свете ценившие в людях твёрдость, и сами были тверды во всём, но твёрдость их граничила с жестокостью. Никто в доме не мог больше выразить своего мнения, не справившись предварительно с мнением мистера или миссис Мэрдстон. Мать Дэвида перестала быть хозяйкой в собственном доме. Её муж взялся как будто воспитать в ней новые, совсем неподходящие ей качества, среди которых твёрдость была наиглавнейшим, но лучше всего мистеру Мэрдстону удавалось расстраивать ее, и она становилась все тише и тише, и скоро она стала совсем незаметна в доме, где когда-то часто слышался её заливистый смех. Маленького Дэвида брат с сестрой совсем не жаловали, он был обузой для них. Они и подали Кларе мысль о том, что правильнее всего отправить мальчика в пансион. Мать, как теперь было заведено, безропотно во всём согласилась с ними, но так как окончательного решения принято не было, то Дэвид продолжал учиться дома.

Но вот уж кто совершенно не изменился, так это Пеготти. Сказать, что она не жаловала своих новых хозяев, — значит ничего не сказать. Она их терпеть не могла. Но и Пеготти не перечила им. Она было собиралась найти новую работу и оставить этот дом, ставший неприветливым и гнетущим, но она без памяти любила Клару и Дэвида и уйти не смогла. Пеготти осталась, став для Дэвида единственным напоминанием о тех счастливых днях, когда они жили втроём.

Итак, Дэвид учился дома. Когда-то он считался очень смышлёным мальчиком. Он учился быстро и с большой охотой. Теперь же его называли не иначе как «тупица». Как и раньше, с ним продолжала заниматься мать, но брат и сестра Мэрдстон всегда были строгими надзирателями их занятий и не упускали случая преподать им обоим урок той самой пресловутой твёрдости, которая стала проклятием этого дома. На всех занятиях миссис Мэрдстон не двигаясь стояла у окна, а мистер Мэрдстон замирал прямо за спиной у Дэвида, чтобы иметь возможность ткнуть его в спину тростью, когда тот ошибался. И как только брат и сестра занимали свои обычные места, мысли Дэвида начинали расплываться. Он думал только о змеином взгляде, который сверлил его спину, и даже самый хорошо выученный урок исчезал из его головы. Он путал буквы, терялся в примерах и действительно чувствовал себя совершенным тупицей. Уроки эти тянулись долго и мучительно, наводя страх и на Дэвида и на Клару. В наказание за ошибки Дэвида оставляли без обеда, а так как промахов было предостаточно, то можно догадаться, что обедал он теперь нечасто.

Большим утешением для него стала небольшая отцовская библиотека, которая волей судьбы оказалась в комнате, где он теперь жил. В любую минуту, свободную от надзора Мэрдстонов, он закрывался в своей комнате с книгами и оказывался в совершенно другом мире. Это был мир Робинзона Крузо и Дон Кихота, Синдбада-морехода и Тома Джонса. Все эти герои были его друзьями, и он был счастлив в те минуты, когда мог бывать с ними. И чем больше затягивали его приключения и путешествия, тем тяжелее было ему возвращаться в холодный мир его собственного дома. Что ещё делало его жизнь чуточку счастливее? Воспоминания о доме-баркасе на морском побережье и его маленькой подружке Эмли. Больше, чем когда-либо, он теперь мечтал вернуться туда.

• Предыдущая
• 10/22
• Следующая