Академия на краю гибели - Азимов Айзек - Страница 35

• Предыдущая
• 35/101
• Следующая

– Правда? А я думал, что это потому, что у вас более внушительная фигура по сравнению со мной. К вам и в Университете-то не каждый осмелится подойти. Но скажите на милость, почему думляне выбрали для нападения на меня именно тот день, когда я обязательно должен был присутствовать на Заседании Стола?

– Если бы не ваше собственное поведение, можно было бы счесть происшедшее случайностью, – фыркнула Деларми. – Не слыхала, чтобы даже математические формулы Селдона ликвидировали все случайности в Галактике, если, конечно, говорить о том, что может произойти с отдельными людьми. Или у вас тоже интуиция? (Два-три Оратора испуганно вздохнули, заметив, что Деларми нанесла косвенный удар Первому Оратору.)

– Дело не в моем поведении. Никакая это не случайность. Это преднамеренное покушение.

– Как можем мы убедиться в этом? – мягко спросил Первый Оратор, вынужденный против своей воли пожалеть Гендибаля после предыдущей реплики Деларми.

– Мое сознание открыто для вас, Первый Оратор. Я передаю вам и всем присутствующим на Заседании свои воспоминания о происшедшем.

Процесс передачи занял всего несколько мгновений.

– Ужасно! – воскликнул Первый Оратор. – Вы вели себя поистине достойно в обстоятельствах, когда все было против вас. Я согласен, Оратор, думляне вели себя крайне нетипично, и этот вопрос заслуживает исследования. Прошу вас, присоединитесь к собранию.

– Минуточку! – взорвалась Деларми. – Как можем мы быть уверены, что описание соответствует действительности?

Гендибаль вспыхнул, залился румянцем, но сдержался.

– Мое сознание открыто.

– Знавала я открытые сознания, – хмыкнула Деларми, – которые были открыты весьма приблизительно.

– Не сомневаюсь в этом, Оратор. Ведь вам, как и всем нам, не укрыться от остальных. Но мое сознание, если уж я говорю, – открыто.

Первый Оратор вмешался:

– Давайте воздержимся от дальнейших…

– Позвольте прервать. Первый Оратор, по вопросу о личных привилегиях, – оборвала его Деларми.

– Слушаю вас, Оратор Деларми.

– Оратор Гендибаль обвинил одного из нас в попытке покушения на его жизнь. Вероятно, он имеет в виду, что некто спровоцировал крестьян напасть на него. До тех пор пока это обвинение не снято, я вправе считать себя оскорбленной, как и любой из присутствующих, не исключая вас, Первый Оратор.

– Не желаете ли снять высказанное обвинение, Оратор Гендибаль? – предложил Гендибалю Шендесс.

Гендибаль опустился в кресло, крепко обхватил себя руками, будто защищая что-то свое, и сказал:

– Я готов сделать это, как только кто-нибудь возьмет на себя труд объяснить мне, почему думлянский крестьянин подговорил своих дружков напасть на меня, дабы помешать мне вовремя явиться на Заседание Стола.

– Для этого может быть тысяча причин, – сказал Первый Оратор. – Повторяю, происшедшее заслуживает изучения. Но согласны ли вы сейчас, Оратор, в интересах продолжения начатой дискуссии снять предъявленное вами обвинение?

– Не могу, Первый Оратор! Я старательно, как мог, изучил сознание крестьянина, искал возможность коррекции его поведения без вреда для него, и ничего у меня не получилось! Его эмоции не допускали никакой возможности отступить, сдаться – оно не поддавалось моему воздействию. Эмоции его, его упрямство были жестко зафиксированы, как будто над ним поработало чье-то сознание извне.

Ехидно усмехнувшись, Оратор Деларми сказала:

– Так вы полагаете, что это сознание принадлежит одному из нас? Или, может быть, оно принадлежит кому-то из этой таинственной организации, такой могущественной и тайной?

– Не исключено, – согласился Гендибаль.

– В таком случае, поскольку мы членами этой организации не являемся, вам следовало бы снять ваше нелепое обвинение. Но, может быть, вы собираетесь обвинить кого-либо из присутствующих в том, что он состоит на службе в этой организации? Находится под ее воздействием? Может быть, кто-то из нас – не тот, за кого себя выдает?

– И это не исключено, – подтвердил Гендибаль, совершенно уверенный в том, что на другом конце веревочки, протянутой ему Деларми, заготовлена крепкая петля.

– Ну, знаете ли – все ближе побираясь к невидимой петле и готовясь затянуть ее, сказала Деларми, – это просто мания какая-то, паранойя, честное слово. Думляне спровоцированы, Ораторы под контролем… Так давайте следуйте к логическому завершению ваших фантазий. Кто, по-вашему, находится под воздействием? Может быть, я, Оратор?

– Не думаю, – покачал головой Гендибаль. – Вы бы не стали пытаться избавиться от меня таким диким способом – ведь всем известно, как вы меня не любите.

– Да? А вдруг это двойная игра? – Деларми была на высоте – только что не мурлыкала. – Такой вывод вполне укладывается в рамки параноидального бреда, вполне.

– Может быть. Вы более опытны в делах такого рода.

В разговор вмешался Оратор Лестим Джианни:

– Послушайте, Оратор Гендибаль, если вы не обвиняете Оратора Деларми, следовательно, вы обвиняете кого-то другого из присутствующих. Но на каком основании кому-либо из нас могло потребоваться отсрочить ваше прибытие на заседание, не говоря уже о покушении на вашу жизнь?

Гендибаль ответил сразу, как будто только и ждал этого вопроса:

– Когда я вошел, было высказано предложение убрать из протокола Заседания замечания, высказанные Первым Оратором. Я был единственным, кому не удалось выслушать эти замечания. Так позвольте же поинтересоваться, что это были за замечания, и я немедленно сообщу вам причину, по которой меня хотели задержать.

Первый Оратор сказал:

– Я утверждал – и против этого резко возразили Оратор Деларми и все остальные Ораторы, – что, основываясь лишь на интуиции, решил, что будущее Плана Селдона может зависеть от действий изгнанного из Первой Академии Советника Голана Тревайза.

Гендибаль пожал плечами:

– Личное дело Ораторов думать что угодно по этому поводу. Лично я согласен с этой гипотезой. Тревайз – ключ ко всему, Я считаю, что его изгнание из Первой Академии чересчур любопытно, чтобы быть невинным.

– Не хотите ли вы сказать, – снова влезла Деларми, – что Тревайз – в руках этой вашей таинственной организации? Или в ее руках те, кто отправил его в ссылку? А может быть, в ее руках все и каждый, кроме вас и Первого Оратора, ну еще и меня, ведь вы только что сказали, что я вряд ли нахожусь под их контролем?

– Не считаю нужным отвечать на вашу эскападу, – сказал Гендибаль. – Предпочту спросить; есть ли здесь хоть один Оратор, готовый согласиться с Первым Оратором и со мной? Надеюсь, вы ознакомились с математическими выкладками, которые я представил, а Первый Оратор одобрил? – Стояла гробовая тишина. – Я повторяю свой вопрос, – упорствовал Гендибаль. – Ну так кто согласен? – Молчание. – Вот вам, Первый Оратор, – довольно проговорил Гендибаль, – и мотив моего опоздания.

– Поясните подробнее, – попросил Первый Оратор.

– Вы говорили о необходимости обратить внимание на Тревайза – опального Советника Первой Академии. Это важная стратегическая инициатива, и, прочитав мои выкладки, Ораторы в общем и должны были понять, от кого эта инициатива исходит. Если же все единодушно отвергли такую инициативу, дальше бы дело не пошло. Выступи против всех один-единственный Оратор – и новая стратегия могла быть принята. Этим единственным Оратором был я, следовательно, было совершенно необходимо не дать мне прибыть на Заседание. Хитрость почти удалась, но все-таки я пришел и выступаю в поддержку Первого Оратора. Да, я согласен с ним, и теперь он может, в соответствии с традицией, махнуть рукой на то, что думают остальные.

Деларми в сердцах стукнула кулаком по столу.

– Следовательно, речь о том, что кто-то заранее знал, какое предложение выскажет Первый Оратор, заранее знал, что Оратор Гендибаль это предложение поддержит, следовательно, знал то, чего знать не должен. Получается, что эта инициатива не по нраву выдуманной Оратором Гендибалем, созданной его параноидальной фантазией организация, и она борется за предотвращение подобной стратегии. Значит, кто-то из нас – один или больше – находится под контролем этой организации.

• Предыдущая
• 35/101
• Следующая