По стандартам миллиардеров - Перфилова Наталья - Страница 52
- Предыдущая
- 52/57
- Следующая
– Мы дослушаем наконец эту запись или нет!? – Слегка раздраженно подала голос Лариса. – Уж если кто и знал все законы от и до, то это Сема. Чем переливать из пустого в порожнее, послушайте умного человека. Уверена, он мигом все по своим местам расставит.
Все подавленно замолчали. На пару мгновений в комнате повисла звенящая тишина. Потом с экрана снова зазвучал голос Семена.
«… как бы я не относился к своей официально признанной матери, судиться с ней, а уж тем более мстить, я бы, наверное, не смог… Женщина все-таки, да и возраст. Слава богу, она сама избавила меня от необходимости искать лазейки, чтобы обойти закон, обязывающий сына в любом случае, даже если они вообще его не воспитывали, пожизненно содержать не имеющих источников дохода и средств к существованию престарелых родителей. Даже после моей смерти эта обязанность переходит на мое состояние и моего сына, как ближайшего родственника и наследника… – Ирина Матвеевна удовлетворенно глянула в мою сторону. – Очень кстати закон справедливый. Хотя всех одной гребенкой не уравнять, как ни старайся. Хорошо хоть „мамуля“ самостоятельно подыскала себе этот самый источник дохода и средства к существованию. Я с легким сердцем могу оставить ее на попечении такого „благородного и ответственного“ парня, как наш бывший шофер. – Голос Семена стал откровенно насмешливым. – Насколько я знаю, отношения с моей матерью он официально оформил, так что теперь я свободен. Из особняка Ирина Матвеевна может забрать свои личные вещи, наряды, драгоценности и перевезти в принадлежащую ей по праву квартиру. Больше ничего. Полечка, я на тебя очень надеюсь, девочка. Я уверен, ты меня не подведешь, как, впрочем, и всегда. Проконтролируй, чтобы все остальное, в том числе и машина, осталось на месте. Как бы она не просила и не умоляла, я запрещаю тебе чем-либо всерьез помогать этой женщине. ЗАПРЕЩАЮ! Слышишь?»
– Но это бесчеловечно! – Вскочила со своего стула свекровь. – Я всю жизнь. Все силы и здоровье вложила в это неблагодарное чудовище, а теперь должна оставаться у разбитого корыта? Как интересно он себе это представляет? У меня ведь кроме этой убогой квартирки абсолютно ничего нет! На что я буду жить!?
– Ну, не такая уж она и убогая. – Заметила я.
– Всего три комнаты! – Возмущенно фыркнула Ирина Матвеевна. – Для тебя это, может, и роскошь запредельная… – по привычке высокомерно начала она, но осеклась.
– Куда вам больше? К тому же ремонт там отличный, мебель вы сами выбрали. Именно ту, которую хотели… В чем проблема? Да и насчет того, что у вас ничего не осталось, вы тоже не правы. А как же Ренат? Теперь вы муж и жена, а значит, Сема прав, все заботы супруг обычно берет на себя…
– А если я завтра разведусь? – С вызовом выкрикнул со своего места Асманов. Ирина Матвеевна даже головы в его сторону не повернула.
– Твое право. – Спокойно и холодно заметил Никита. – Но имей ввиду, даже после этого за судьбу своей бывшей жены ответственным будешь ты, а не покойный сын.
– К тому же ты сам хвалился, как удачно составил брачный контракт. – С насмешкой напомнила я. – Там насчет этого все подробно расписано.
– Думаете, в угол меня загнали? – Грубо рявкнул Асманов. – А вот шиш вам! Не буду я всю жизнь с этой эротоманкой старой валандаться, и никто меня заставить не сможет! Я вообще уехать могу в другой город, а она тут пусть одна, как знает, кантуется. – Ренат выскочил из кабинета нотариуса и громко хлопнул дверью.
– Как вы, Ирина Матвеевна? – С тревогой спросил Иван Станиславович, заметив смертельную бледность, залившую внезапно щеки пожилой женщины. – Может, врача вызвать?
– Да нет. – Стараясь держаться как можно прямее, медленно отозвалась она. – Лучше такси мне закажите, если не трудно. Полагаю, насчет меня у Семена больше никаких заявлений не предвидится? – Нотариус покачал головой. – Тогда я бы, пожалуй, покинула это собрание. Как?то не слишком хорошо себя чувствую…
– Я тоже, наверное, пойду. – Поднялась со своего места Лариса. – Не думаю, что Сема вспомнит обо мне в завещании еще раз. Мы с дочкой и так перед ним в неоплатном долгу.
– Официально оформленные документы на имущество я подготовлю дня через три.
– Спасибо. – Колесникова подошла к Ирине Матвеевне и протянула руку. – Пойдемте, я довезу вас до дома. Такси когда еще приедет. Да и посмотреть нужно, может, вам и правда стоит врача вызвать на дом. Выглядите вы не самым лучшим образом.
– Какая теперь разница… – Пробормотала свекровь, тяжело опираясь на руку бывшей приятельницы. Когда за ними закрылась дверь, в кабинете остались только мы трое.
– Ужасно. – Никита поднялся и подошел к окну. – Как угодно я представлял свое свиданье с отцом и его родственниками, но только не так… Да, не так.
– Что делать, Никита Семенович. – Вздохнул нотариус. – Такова жизнь. Если бы все в ней было красиво и правильно, судьбы у всех нас сложились бы совсем по?другому…
– Я всю жизнь ненавидел отца, всю жизнь мечтал с ним встретиться… – Никита задумчиво рассматривал темноту за окном. – Встретиться именно для того, чтобы сказать, как я его ненавижу. Ненавижу за то, что бросил меня, практически убил маму… А теперь я даже не знаю, что я к нему чувствую.
– Семен ни в чем перед тобой не виноват. – Сказала я. – Твой отец был хорошим человеком. Добрым, ответственным. Поверь мне, я знаю, что говорю. Если ты думаешь, что только ты и твоя семья страдала, ты ошибаешься. Семина жизнь тоже сказкой не была. Под маской гуляки и бесшабашного алкоголика, которую сам же он и создал, жил почти несчастный, одинокий человек… – Я не выдержала и всхлипнула. – Ты не можешь продолжать его осуждать, Никита.
– Да не осуждаю я. – С досадой повернулся ко мне он. – Как ты не понимаешь, дело не в этом. Я взрослый человек и все прекрасно понимаю. Но неужели мы не могли встретиться хотя бы немного пораньше? Я ведь тоже всю жизнь был одиноким. И у меня, кроме бабушки не было ни одного родного человека рядом. Я так хотел бы любить своего отца, гордиться им, чувствовать его заботу и внимание! А теперь я не могу. Не могу, понимаешь!? Этот мужчина на экране, он ведь мне совершенно чужой, не знакомый и не понятный человек, только и всего. Я ничего, кроме жалости к нему не испытываю. Я хочу любить отца. Ну, или хотя бы память о нем… Я даже к этой страшной женщине в какой-то момент почувствовал что-то типа жалости, а к отцу ничего… Совсем ничего…
– Все происходит слишком быстро. – Сказал Иван Станиславович. – Поверьте, пройдет время, вы успокоитесь, разберетесь в своих чувствах, и в душе обязательно появится теплое и благодарное чувство к отцу, уверяю вас.
– Иван Станиславович, может, досмотрим пленку? – Предложила я, чувствуя, что вот?вот не выдержу всех этих душещипательных разговоров и просто разрыдаюсь в голос.
– Конечно, Полиночка. – С готовностью отозвался нотариус, которого эта ситуация похоже тоже тяготила, и щелкнул кнопкой пульта. Лицо Семена на экране показалось мне немного усталым.
– «Ну что вроде со всеми неприятными моментами покончено. Остальное свое состояние я оставляю двум близким для меня людям, жене Полине и сыну Никите. Не знаю, смогла ли Поля привезти его сегодня в этот кабинет, надеюсь, он сейчас меня слышит. Если нет, то я уверен, моя жена не остановит поиски до тех пор, пока не передаст в руки моего сына все, что ему полагается. Не стану сейчас перечислять, что и кому из вас причитается, все это написано на бумаге и оформлено по всем правилам. Основными активами вы будете управлять вместе, поддерживая и помогая друг другу. Прошу тебя, Полюшка, поддержи Никиту на первых порах, советом помоги, связями. Сама знаешь, как легко можно растеряться и запутаться, внезапно попав в совершенно чуждую и не привычную для тебя среду. Конечно, со временем мой мальчик разберется во всем и все расставит по местам, ведь в нем течет моя кровь. Кровь борца и неисправимого оптимиста. С деньгами делайте все, что хотите. Хотите приумножайте, хотите просто тратьте, там обоим хватит на всю жизнь… Поля, милая девочка, я не стану сейчас говорить, как к тебе отношусь и что чувствую, оставляя тебя одну. Ты все это прекрасно знаешь сама. Скажу только одно, я любил тебя с первой встречи и буду всегда любить, не смотря ни на что. – По щекам катились крупные горячие слезы, но я их не замечала. Я во все глаза смотрела в еще такие живые и ласковые глаза Семена и не могла поверить, что теперь его уже и правда нет среди живых. – А вот тебе, сынок, я так ни разу и не смог рассказать о том, что чувствую… О том, как сильно я любил твою маму… Может, и хорошо, что мы с тобой так и не встретились, Никита. Не знаю, как сложились бы наши отношения, и стал ли бы ты вообще слушать сентиментальные признания старого алкоголика и психа… Я никогда раньше не задумывался о том, как и что подумают обо мне окружающие. Я нарочно старался эпатировать как можно больше, вызвать недоумение и шок. Иногда я хохотал до слез и правда чувствовал себя слегка сумасшедшим. Узнав, что у меня есть сын, я впервые в жизни пожалел о своей репутации. Теперь ведь она запросто может автоматически перекинуться и на тебя… Люди любят мыслить стереотипами. Мол, яблоко от яблоньки… Я боялся нашей встречи и жаждал больше всего на свете. Ты спроси у Полины, она расскажет тебе, сколько бессонных ночей мы провели в разговорах о тебе, гадали какой ты, чем занимаешься, как выглядишь… Полюшка смеялась, что ты уже в свои годы вполне мог сделать меня дедушкой, причем не один раз… Наверное, ты, сынок, осуждаешь меня, или даже ненавидишь, за то, как все сложилось у нас с твоей матерью… Что же, наверное, ты прав. Я был глупым, безответственным юнцом. Прояви я немного настойчивости или хоть капельку здравого смысла, все у нас могло бы сложиться по?другому. Но глупая обида, похоже надолго заслонила мне белый свет и притупила разум. Прости, если можешь. Я ведь, даже узнав от отца, как все получилось на самом деле, снова не предпринял ни одной попытки связаться с родными Машеньки и хотя бы попросить прощения… за себя, за мать… Я струсил, сынок. Я не знал, что смогу сказать убитой горем женщине, потерявшей единственную дочь. Да еще такого ангела, каким была Машенька. Отец показал мне бумагу, в которой черным по белому было написано, что ни Марусю, ни ребенка спасти не удалось. Они погибли во время неудачных родов… Мне и в голову не пришло тогда, что Ирина Матвеевна обманула нас всех и отца в том числе, зная его мягкий характер. Я тогда многого не знал, сынок, даже представить не мог, на что способна эта женщина. Два года назад, когда я был в Австрии, мне пришло известие, что моя двоюродная тетка Тамара умирает от рака и просит немедленно приехать, чтобы застать ее в живых. Я избегал общения с этой женщиной, зная, что именно она по просьбе Ирины Матвеевны подделала документ, послуживший причиной сумасшествия моей матери. Я долго не знал, на что решиться, но все же бросил все дела и выполнил ее просьбу. Тогда она и призналась, что на ее совести не только та, давняя история с моей матерью. Она подделала и еще один документ, тот, где говорится, что мой сын умер в роддоме. А на самом деле мальчик жив, его отправили на воспитание в дом малютки. Она что?то еще говорила, просила прощения, пыталась руку целовать… Я ее не слышал. Меня ошеломило известие о том, что у меня есть ребенок. Сын! От любимой женщины. Ты и представить себе не можешь, какую бурю эмоций я пережил в тот момент. Я был и счастлив, и расстроен до глубины души. Сознание того, что мой единственный и уже горячолюбимый ребенок вместо того, чтобы получить все самое лучшее, заботу, игрушки, образование, любовь, наконец… вместо этого он всю жизнь маялся по детским приютам, где его вполне возможно обижали и били, было невыносимо. Я забросил все дела и начал поиски. Только Полюшка знает, сколько горя и разочарования я испытал, день изо дня получая отрицательные отчеты детективов. Я ведь не знал даже твоего имени, сынок. Да и о Машиной семье я мало что вразумительного мог рассказать. Мы упирали на детские дома, а потом выяснилось, что почти сразу из дома малютки тебя забрала бабушка и уехала. Мы занялись ее поисками… Когда наконец мне сообщили, что удалось напасть на ваш след, я даже заплакал от счастья, честное слово… – Семен замолчал, грустно глядя куда то вдаль. Я покосилась на Никиту, который стоял, прислонившись к стене и внимательно слушал исповедь своего отца. По его лицу невозможно было понять, что он чувствует в этот момент, о чем думает. – Никита, ты уже взрослый человек и можешь рассуждать с позиции кое-что повидавшего в этой жизни человека. Не спеши меня осуждать, постарайся понять и простить, если сможешь. Осмотрись вокруг повнимательнее и сделай собственные выводы о том, что происходит вокруг тебя. Не слушай всех тех, кто постарается втереться в доверие и тянуть на свою сторону, думай сам и решения принимай тоже исключительно сам. Я рад, что хотя бы в конце моей жизни господь смилостивился надо мной и дал возможность исправить совершенные ошибки, вернуть тебе хотя бы часть того, что отнял не по своей воле. Ты не знаешь меня, я тоже тебя не знаю… Но ты мой сын, и сын Маши Мне этого вполне достаточно для того, чтобы любить и верить.
- Предыдущая
- 52/57
- Следующая
