По стандартам миллиардеров - Перфилова Наталья - Страница 2
- Предыдущая
- 2/57
- Следующая
– Ты бы лучше о себе подумала, чем Ларискины художества обсуждать. Алиби у тебя есть на то время? Или что там надо предоставлять в подобных случаях?
– Да каких случаях?! Обвинение никто не выдвигал пока…
– Выдвинет, не сомневайся. – Мрачно пообещала Анжела. – Советую заранее подготовиться и все обдумать, чтобы впросак не попасть от неожиданности.
– Сначала нужно узнать, что там за доказательства такие сфабриковали и по какому поводу…
– Я же сказала, по убийству Семена…
– Убийство убийству рознь. – Рассудительно возразила я. – Если, к примеру, я его, как ты говорила, хитрыми таблеточками заранее накормила, то алиби на момент смерти мне нафиг не нужно, даже если я в Канаде была в это время, значения не имеет… Так что подождем, как все повернется … А может и пронесет, ведь придраться то не к чему по большому счету… Мне так кажется…
– Ну, жди?жди. – Насмешливо протянула Анжела и взяла в руки сумочку. – Может, и правда, все как?нибудь рассосется. Только слабо верится, честно говоря, что тебе удастся такие деньжищи вот так вот просто без боя и пота загрести. Так что подумай над моим советом. Поговорка такая есть «Думай о мире, но готовься к войне». Народная мудрость, между прочим, а люди просто так говорить не станут… Ну пошла я, подруга. Устала сегодня, как не знаю кто, прямо с ног валюсь…
– Может, у меня останешься? – Для приличия предложила я, хотя заранее знала ответ.
– Нет, что ты! Жорик без меня ни кушать, ни спать не будет. Всю ночь будет скучать, а то еще и выть жалобно. – Своего пса холодноватая, прагматичная Анжела не просто любила, а я бы даже сказала, обожала так, как никогда бы не смогла относиться даже к самому близкому и красивому мужчине. – Я и так задержалась порядком из?за этих бумаг. Если бы можно было взять с собой Жоржа, мне было бы значительно спокойнее, но я подумала, что многие сочтут пса в государственных учреждениях несколько неуместным… Ну, пока! – Подруга, послав мне легкий воздушный поцелуй, скрылась за дверью.
Я снова откинулась на мягкие подушки софы и задумалась. С одной стороны Анжела конечно паникерша жуткая, ей постоянно мерещатся подвохи и заговоры, даже там, где их и в помине нет. Но с другой стороны определенная правда в ее словах безусловно присутствует. Неожиданная смерть Семена не могла не вызвать сомнений и разного рода домыслов у его многочисленных друзей, компаньонов и родственников, а среди них есть действительно масса серьезных, совсем не глупых и весьма опытных людей… Я сколько угодно могу убеждать себя, что в смерти моего мужа, как не крути, а придраться в общем то не к чему… Но на душе все равно стало не слишком уютно и спокойно.
Чтобы отвлечься от угнетающих мыслей, я прикрыла глаза и постаралась задремать. Думаю, мне бы это удалось без особого труда, что ни говори, а день сегодня выдался на редкость суматошным и утомительным, но в этот момент под экраном домофона противно задребезжал, а через пару секунд завыл зуммер, начисто выветрив из головы даже мысль о сне. Сколько раз я просила Семена сменить сирену на какой?нибудь другой более спокойный и благозвучный звонок! Но он даже слышать не хотел об этом. Во?первых, ему, видите ли, нравилось наблюдать за тем, как не привычных к подобным сюрпризам гостей резкий звук буквально подбрасывает в креслах и заставляет затравленно озираться по сторонам. Ну, а во?вторых, никакая другая мелодия попросту не смогла бы разбудить храпящего в своей постели Семена, особенно после очередного банкета, презентации или похода в сауну.
Я торопливо нащупала пульт и ткнула в большую синюю кнопку. Сирена мгновенно замолкла, а на экране появилась благообразная физиономия нашего пожилого консьержа.
– Полина Игоревна, извините, что побеспокоил, но к вам гости…
– Я же просила, Олег Иванович, меня сегодня ни с кем не соединять…
– Я понимаю, Полина Игоревна, такой день… – Голос консьержа был ужасно виноватым. Уже в следующую секунду его явное замешательство и смущение стало понятным. На экране домофона вместо интеллигентного Олега Ивановича вдруг появилось надменное и раздраженное лицо Ирины Матвеевны.
– Что за манеры, Полина! – Не здороваясь, высокомерно произнесла она. – Бесконечно держать гостей перед закрытой дверью по крайней мере не прилично, если не сказать больше… Тем более убитую горем мать, оплакивающую гибель своего единственного сына…
– Тоже мне, гибель… – Почти про себя сквозь зубы пробормотала я и уже громче, с максимальной «теплотой и участием» в голосе ответила. – Вам бы лучше дома сегодня посидеть, Ирина Матвеевна, а еще лучше полежать. Принять успокоительное и в кровать… В вашем возрасте уже пора бы более серьезно и ответственно относиться к своему здоровью.
Лицо свекрови на экране домофона из надменного мгновенно превратилось в свирепое и злое. Намеков на возраст эта молодящаяся не по годам дамочка просто не терпела.
– Я уже в лифте, Полина, и в любом случае, не зависимо от твоего желания, поднимусь. Или ты хочешь заставить меня маршировать к тебе на чердак по лестнице?
– Я много раз уже объясняла вам, Ирина Матвеевна, разницу между словами чердак и пентхаус, но вы все никак запомнить не можете, к сожалению… Но сегодня, конечно, простительно… А насчет лестницы вы зря так агрессивно настроены. Я, к примеру, почти всегда ей вместо лифта пользуюсь, очень помогает, знаете ли, в упорной борьбе за молодость и красоту фигуры. – Я тяжело вздохнула, похоже, свекровь настроена сегодня весьма решительно, и отвязаться от ее общества мне вряд ли удастся.
– Так ты собираешься нас пускать или нет? – Почти грубо напомнила о себе гостья. – Или унижать меня тебе по прежнему доставляет удовольствие?
– НАС? – Удивилась я и подошла поближе к экрану. – Вы что там, еще и не одна приехали?
– Естественно! Тебе, похоже, и в голову не пришло, что мать, только что потерявшая единственного сына, нуждается в поддержке и сочувствии со стороны самых близких друзей и родственников….
– Меня, если не секрет, вы к кому относите к друзьям или к родственникам? – Саркастически поинтересовалась я.
Не обращая внимания на мой вопрос, свекровь невозмутимо продолжила свою наполненную трагизмом тираду. Она отлично знала, как не люблю я выносить сор из избы, а уж публичных пререканий на повышенных тонах и вовсе не терплю.
– Хорошо хоть остались еще среди нас чуткие и не равнодушные к чужому горю люди… – Голос матери Семена неумолимо становился все громче и громче….
Я тяжело вздохнула и нажала на пульте кнопку, отвечающую за разблокировку дверей лифта.
– Поднимайтесь, Ирина Матвеевна, и кто там еще с вами прибыл… Надеюсь, не целую армию с собой привели. – Пробормотала себе под нос я, поворачиваясь в сторону массивных раздвигающихся створок, расположенных на дальней глухой стене холла. Постояв неподвижно секунд пять, я вдруг вспомнила встревоженное лицо Анжелы и поспешно вернулась к софе. Макнув пальцы в стакан с минералкой, стоящий на журнальном столике рядом с диваном, я пару раз провела мокрой рукой по своему безупречному макияжу, стараясь поосновательнее размазать тушь, и хотя бы с помощью этого нехитрого трюка придать лицу некоторый оттенок трагизма. Как на зло, качественная водостойкая косметика с трудом поддавалась действию влаги, но все же небольших едва заметных темных потеков на лице мне, кажется, добиться удалось. Едва я успела опуститься в кресло, как створки лифта раздвинулись, и в холл вплыла Ирина Матвеевна, поддерживаемая под локоток роскошной блондинкой двадцати пяти лет отроду, в которой я без особого труда узнала Ларису Колесникову, бывшую пассию моего ныне покойного мужа. Ее выразительные, достойные во всех отношениях формы, были плотно затянуты атласом длинного элегантного черного платья, с несколько легкомысленным на мой взгляд глубоким вырезом на спине, совершенно не соответствующим ситуации и той роли, которую она сама для себя добровольно выбрала. В отличии от меня, она не посчитала нужным прикрыть лицо вуалью или хотя бы черными очками, она гордо вышагивала рядом со своей так и несостоявшейся свекровью, печально потупив покрасневшие от переживаний и горьких слез глаза.
- Предыдущая
- 2/57
- Следующая
