Коронка в пиках до валета. Каторга - Новодворский Василий - Страница 6

• Предыдущая
• 6/179
• Следующая

Побывал и Вадим в Гавани и очаровал обеих старух — Маклецову и Мишурину. Их шершавые трудовые руки поцеловал неожиданно для них, чем обеих поверг в совершенное смущение. От перепуга после княжеского поцелуя стали фартуком руки обтирать. Елене он тоже по душе пришелся. Пил чай с малиновым вареньем, ел с аппетитом сдобные булки домашнего печенья.

Но особенно поразил он сердце гаванских девиц, чиновничьих дочерей.

В Гавани все знают. Когда Вадима ждали к Маклецовым, местные барышни откуда-то уже пронюхали, что к Маклецову Ильюшке приедет товарищ «настоящий князь» и притом «хорошенький, как андел». Сейчас же принарядились в шуршащие накрахмаленные ситцевые платья, на шейки одели праздничные косынки, разноцветными бантиками и ленточками себя приукрасили, надушились духами — кто «резедой», кто «гвоздикой», кто «жасмином» — и все столпились на углу Якорного переулка и Старопонтонной. Ждали. И сердечки у них стучали: тук-тук! Когда же показалась вдали коляска князя (Рысак! Серый в яблоках! А кучер! Мать честная, что за кучер! Бегемот, а не кучер!), все взвизгнули и разбежались, за заборами попрятались и смотрели на князя в заборные дырочки. Из всей толпы на улице удержались немногие, похрабрее которые. Те, обнявшись парочками, троечками, стали прогуливаться по Якорному переулку, заглядывая в окна дома Маклецовой. «Галан», «Манифик», «Миловзор», «Душоночек» — так определили наружность Вадима гаванские барышни.

Между тем подошло и «производство»: гардемарины превратились в мичманов. Мичманский мундир, черный с золотым шитьем. Кортик на боку, а по праздникам — палаш! На голове треугольная шляпа с черным султаном.

Теперь для Гавани окончательно куда-то в небытие провалился Ильюшка, исчез и Илья Маклецов, сперва кадет, потом гардемарин, и на их место вдруг откуда-то взялся Илья Андреевич Маклецов, мичман императорского российского флота, жених Елены Павловны Мишуриной…

— И что он в ней нашел? — недоумевали гаванские барышни, делая кислые гримаски. — Худая и вовсе без авантажа…

На Английской набережной в доме князя Холмского отпраздновали «производство». Отец Вадима открыл для молодежи все свои хоромы. Вадим пригласил всех— весь свой курс. Огромный зал, весь сплошь в зеркалах до потолка, залит был светом бесчисленных свечей, блистал позолотой… Вдоль всего зала протянулся огромный стол. Ужин был изысканно-великолепный… Лучшие повара столиц показали свое искусство (старый князь был гастрономом). Вин — бесконечное количество, и все лучших заграничных фирм! Фрукты, ликеры! Шампанское без счета… Лакеи в изящных фраках и в черных шелковых чулках и бальных туфельках, бесшумно скользящие по сверкающему узорному паркету!

Собрались все — весь Корпус, от князей, графов и баронов до последних по рангу сыновей штурманов дальнего плавания. И кончилось все свинством. «Сиятельные» первые напились и распоясались: раздались пошлые, пьяные, хвастливые речи, обидные для товарищей «париев». Хозяин пиршества Вадим, бледный, с туго сжатыми губами молчал и кипел негодованием. Илья ушел одним из первых, унося в душе большую горечь обиды. Вадим его провожал, пожал ему руку крепко-крепко и сказал:

— Прости, друг! Не думал я, что они — такие свиньи! Извини! — И в голосе его задрожали слезы обиды и гнева.

— Ну, полно, Вадим. Ты тут при чем? — сказал Илья.

Они крепко поцеловались.

— Придешь в четверг на мою помолвку, в мою идиллическую Гавань, которая тебе так нравится? Мать Елены настаивает, чтоб до нашей свадьбы была еще помолвка. Обычай де такой. Мы с Еленой уступили. Придешь?

— Обязательно, — отвечал Вадим, улыбаясь.

В четверг назначена была помолвка Ильи и Елены, а в среду состоялось годичное заседание пайщиков Российско-Американской компании.

Программа заседания была выработана такая:

1) Слово его высокопреосвященства Олимпия, архиепископа иркутского, камчатского и аляскинского, почетного председателя Общества распространения православной религии среди инородцев Сибири и Северной Америки.

2) Доклад председателя Российско-Американской компании адмирала Е. В. Бывалова-Закронштадского: «Общий взгляд на состояние дел Российско-Американской компании».

3) Доклад секретаря правления Российско-Американской компании: «Подробный отчет о финансовом состоянии компании» (доходы и расходы компании).

Архиепископ Олимпий открыл заседание кратким молением о ниспослании благодати на все дела и предприятия компании. Иеродиакон Уриил утробным басом провозгласил многолетие всем членам и пайщикам компании и в заключение проревел моление о «благорастворении воздухов и изобилии плодов земных» (под «плодами» в данном случае подразумевались звериные шкуры). Певчие архиерейские спели концерт на тему «Многая лета». Затем архиепископ, не желая утруждать присутствующих, прочел по бумажке своим елейным голосом самый краткий ряд цифр, свидетельствующих о том, что в истекшем году в далекой Аляске апостольствовали во славу церкви 23 миссионера, из коих 6 восприяли мученический венец от оспы, хлада и прочих уважительных причин (между прочим от белой горячки, о чем владыка умолчал). В лоно церкви за истекший год принято 233 языческие души, из коих 77 мужского пола, 68 — женского и 87 малолетних отроков и отроковиц. Затем владыка с тяжким воздыханием сообщил о прискорбном факте существования конкуренции церквей в деле распространения христианства: миссионеры католические и протестантские всеми способами сманивают не только язычников-туземцев, но и тех, кто уже вступил в лоно православной церкви, — спаивают спиртом, дают порох и ружья, прельщают суетными дарами — бисером многоцветным, стеклярусом, медными телесными украшениями, и пр., и пр. Для усиления миссионерского дела в Аляске, а также для успешной борьбы с миссионерами других вероисповеданий архиепископ испрашивал ассигновку в 5000 рублей.

5000 рублей были отпущены без споров, единогласно, но не только без всякого воодушевления, но даже с ироническими улыбочками и с некоторым двусмысленным покряхтыванием.

Потом на кафедру взошел адмирал Ермолай Бенедиктович князь Бывалов-Закронштадский и начал свою речь так:

— Ваши императорские высочества, ваши сиятельства, ваши высокопревосходительства и превосходительства, милостивые государыни и государи!

Все это он выговорил довольно бойко и уверенно. Но дальше речь его пошла хуже. Пыхтя и запинаясь, он прежде всего сообщил, что валовой доход за год равняется 120 % на сторублевый пай. По залу пронесся радостный вздох, вырвавшийся из многих грудей. Раздался одинокий возглас какого-то несдержанного энтузиаста: «Ого!.. Здорово!». Восклицание вызвало шипение некоторой части публики. Сконфуженный энтузиаст смолк и стал выражать свой восторг сперва тем, что радостно потирал свои колени, а потом стал тереть колени соседей.

Адмирал продолжал:

— К прискорбию моему… ээ… должен предупредить, что… эээ… что в предстоящем году предстоят… эээ… особые расходы и кроме того… эээ… вообще доходы компании находятся… эээ… под угрозой (тревога в зале), усиливается конкуренция… Со стороны американских и английских промышленных компаний конкуренция… эээ… эта, — тянул адмирал, — к прискорбию нашему, принимает формы… эээ… совсем недопустимые. Не только, так сказать, на коммерческой почве… но дело доходит даже до вооруженных столкновений. Туземцев вооружают ружьями. Порох дают… эээ… восстанавливают против агентов компании. Были случаи посылки в наши воды корсаров, которые… эээ… вступают в открытые столкновения с судами Российско-Американской компании и… тово… этого топят даже!..

В зале началось движение. Заговорили вслух. Резко выделилось негодующее восклицание:

— Какая наглость!

С другого конца зала отозвался чей-то генеральский бас:

— Проучить мерзавцев!

У владыки засверкали гневом заплывшие глазки и правая ручка сжалась в кулачок. Он вдруг вспомнил Самсона, который ослиной челюстью перебил тьму нечестивых филистимлян.

• Предыдущая
• 6/179
• Следующая