Академия и Империя (Основание и Империя) - Азимов Айзек - Страница 19

• Предыдущая
• 19/57
• Следующая

– Вы сможете от них удрать? – переводя дыхание, спросил Барр.

Десять полицейских кораблей на полной скорости неслись за убегавшим торговым кораблем, который быстро пересек полосу радиопеленгации и помчался дальше, нарушая все установленные пределы скорости. Далеко позади остались медлительные, грузные, лоснящиеся, как тюлени, корабли Тайной Полиции, отправившиеся в погоню за описанным в подробностях кораблем, на котором удирали двое убийц с хорошо известными приметами.

– Внимательно, док, – проговорил сквозь зубы Деверс, когда они были уже в двух тысячах миль от поверхности Трентора.

Перегрузка оказалась чудовищной. Барр потерял сознание, а тело Деверса пронзила невыносимая боль, глаза заволокло кровавой пеленой. Когда они пришли в себя, на многие световые годы впереди пространство было свободно.

– Ни один имперский звездолет не угонится за мной! – с гордостью за свой корабль воскликнул Деверс и горько добавил: – Только бежать нам больше некуда и делать нечего. Нам с ними не справиться. Что же делать? Что тут мог поделать хоть кто-нибудь?

Барр беспомощно пошевелился на кушетке. Шок от прыжка через гиперпространство еще не прошел, болели все мышцы. Он с трудом проговорил:

– А ничего и не надо делать. Все кончено. Читайте.

Он передал Деверсу номер «Имперских Новостей», который все это время сжимал в руке. Торговец сразу нашел нужный заголовок:

– «Арестованы и отозваны – Риоз и Бродриг», – пробормотал Деверс. Он ошалело уставился на Барра. – Почему?!!

Тут об этом не пишется, но какое это имеет значение? Война с Академией окончена, и Сивенна восстала. Прочитайте заметку и увидите.

Голос его звучал все тише – он очень устал.

– Остановимся в какой-нибудь провинции и узнаем детали. Если вы не против, я вздремну немного.

Что он и сделал.

Торговый корабль, как большой железный кузнечик, совершая гигантские прыжки через гиперпространство, несся к Академии…

Латан Деверс изнемогал от скуки. Он уже получил положенные награды и стоически выслушал занудную речь мэра, которой тот сопроводил прикалывание алой ленты. Собственно, его роль в церемонии была окончена, но формальности вынудили его задержаться, в то время как он всей душой жаждал поскорее, тихо и незаметно, улизнуть и добраться до своего корабля – единственного места, где он чувствовал себя в своей тарелке.

Сивеннианская делегация, с Дьюсемом Барром во главе, подписала конвенцию, согласно которой Сивенна становилась первой провинцией, перешедшей от Империи под экономический протекторат Академии.

Пять имперских линкоров, захваченных во время сивеннианского восстания в тылу, сверкали в небесах – громадные, величественные. Они громко салютовали, пролетая над городом.

А потом – прием, этикет, разговоры…

Кто-то окликнул его с балкона. Это был Форрел – человек, который, как хорошо знал Деверс, был способен купить его двадцать раз за свою дневную прибыль. Форрел, как видно, пребывал в наилучшем расположении духа.

Деверс вышел на балкон. Лицо его приятно освежил легкий вечерний ветерок. Он слегка поклонился, ухмыляясь в густую щетинистую бороду. Барр тоже здесь. Улыбнувшись Деверсу, он сказал:

– Деверс, спасите меня! Меня тут упрекают в таком ужасном, непростительном преступлении, как ложная скромность.

– Деверс, – проговорил Форрел, вынув толстую сигару изо рта. – Лорд Барр утверждает, что ваше путешествие в столицу Клеона никак не связано с отзывом Риоза.

– Это чистая правда, сэр, – признался Деверс. – Мы и не видели Императора. Те сведения о процессе, которые нам удалось раздобыть на обратном пути привели нас к мысли о том, что дело было попросту сфабриковано. Генерала, как будто, обвинили в преступных подрывных намерениях?

– А он был невиновен?

– Риоз? – вопросом на вопрос ответил Барр. – Нет, клянусь вам, невиновен! Бродриг – по большому счету, предатель, но и он не был виновен ни по одному пункту обвинения. Это был юридический фарс – но неизбежный и предсказуемый.

– Надо понимать, вы имеете в виду психоисторическую неизбежность? – иронично поинтересовался Форрел, старательно, утрированно выговаривая каждое слово.

– Естественно, – серьезно ответил Барр. – До этого момента вопрос о психоистории как бы не возникал, но, когда все было окончено, возникла возможность как бы… ну, знаете… подсмотреть ответ в конце задачника. И тогда все стало ясно. Теперь мы видим, что социальный фон в Империи делает захватнические войны невозможными. Во времена правления слабых Императоров Империю рвут на части генералы, борющиеся за никчемный, смертельно опасный в конце концов трон. Во времена правления сильных Императоров Империю парализует их иго, и раздирающие ее изнутри противоречия на какое-то время затихают, – но только на время, чтобы потом вспыхнуть с новой силой.

В промежутке между двумя глубокими затяжками Форрел буркнул:

– Не слишком ясно излагаете, лорд Барр.

Барр смущенно улыбнулся.

Может быть. Это оттого что я не слишком искусен в психоистории. Слова – жалкая подмена математических уравнений. Но вы сами посудите…

Барр замолчал, потому что Форрел явно отвлекся и, облокотившись на парапет балкона, глядел на небо. Деверс глядел туда же и вспоминал о Тренторе…

Барр попытался продолжить свою мысль:

– Видите ли, сэр, – и вы, и Деверс, да, наверное, все полагали, что победа над Империей заключалась в том, чтобы поссорить Императора и генерала. И вы, и Деверс, и все остальные были правы – все время, пока учитывался принцип внутренних противоречий.

Тем не менее вы были не правы, полагая, что этого внутреннего разъединения можно достичь за счет индивидуальных действий. Вы пробовали подкуп, обман. Вы рассчитывали на амбиции и страх. Но из этого ничего не вышло – как вы ни старались. То есть, наоборот, – после каждого подобного шага положение вещей еще больше осложнялось.

Дьюсем Барр отвернулся и, опершись на перила, задумчиво поглядел на огни праздничного города, затем медленно проговорил:

– Всех нас толкала мертвая рука. Всех – храброго генерала и великого Императора, наш мир и ваш мир – мертвая рука Гэри Селдона. Он знал, что такой человек, как Риоз, обречен на неудачу, поскольку именно его успехи и были залогом провала. И чем больше были бы его успехи, тем грандиозней был бы его провал.

– Не сказал бы, чтобы стало понятнее, – опять буркнул Форрел.

– Минуточку, – спокойно продолжал Барр. – Давайте еще раз по порядку. Слабый генерал и не подумал бы нам угрожать – это совершенно очевидно. Сильный генерал при слабом Императоре также не стал бы нам угрожать, поскольку обязательно повернул бы свое оружие в направлении гораздо более близкой и более притягательной мишени. История показала, что три четверти Императоров за последние два столетия в прошлом были мятежными генералами или мятежными вице-королями.

Следовательно, серьезную угрозу для Академии могло представлять только сочетание сильного генерала с сильным Императором, поскольку сильного Императора трудно сместить, а сильный генерал вынужден действовать за границами Империи.

Но – что делает Императора сильным? Чем был силен Клеон? Это очевидно. Он был силен, потому что безжалостно подавлял подданных. Вельможа, который становится слишком богат, генерал, который становится чересчур популярен, – опасны. Вся последняя история Империи доказывает, что так обстояли дела со всеми мало-мальски умными Императорами, желавшими укрепить свою власть.

Риоз выигрывал сражение за сражением – и Император стал относиться к нему с подозрением. Вся атмосфера тех дней вынуждала его быть подозрительным. Риоз отказался от взятки? Очень странно – скрытые причины. Его самый доверенный вельможа ни с того ни с сего поддержал Риоза – очень подозрительно, тайные мотивы. Не было ни одного действия с чьей-либо стороны, которое не казалось бы ему подозрительным. Мы могли бы еще что-то предпринять – только наши действия были ненужными, тщетными. Успехи Риоза были подозрительны. Поэтому он был отозван, обвинен, осужден и казнен. Таким образом Академия снова победила.

• Предыдущая
• 19/57
• Следующая