Дело «Пестрых». Черная моль - Адамов Аркадий Григорьевич - Страница 53
- Предыдущая
- 53/131
- Следующая
В это время человек, следовавший за Папашей, подошел к воротам и остановился. С противоположной улицы к нему перебежал другой.
— Спрячься здесь, — напряженным шепотом сказал Лобанов. — Если он появится, веди наблюдение дальше. Я пошел во двор.
— Сашка, пошли вместе. Мало ли что…
— Молчать, — прошипел в ответ Лобанов, — исполняй приказ, — и он решительно шагнул во двор.
Но тут с Сашей произошла резкая перемена. Он вдруг зашатался и, еле передвигая ноги, совершенно пьяным голосом повел беседу с самим собой:
— Куда это ты зашел, Вася? Вася, это абсолютно не наш двор. Мы с тобой абсолютно несчастные люди.
Картина была настолько точная, что даже Папаша, напряженно вслушивавшийся в каждое слово, невольно усомнился. Но тут снова в душе его поднялась волна страха, тело затряслось, как в ознобе, запрыгал нож в судорожно сжатой руке. «Лучше кончить этого пьяного фрайера, чем оставить в живых того, другого…» — пронеслась лихорадочная мысль.
Когда человек приблизился, Папаша выскочил из-за своего прикрытия и со всего размаха ударил его ножом в спину.
В тот же момент Лобанов повернулся, руки его стиснули горло Папаши, но сейчас же разжались, и, вскрикнув, он повалился на землю.
Не раздумывая, Папаша устремился к воротам и выскочил на улицу. Здесь он пошел уже не спеша, ленивой походкой уставшего за день человека.
Не успел он отойти и на несколько шагов, как во двор вбежал сотрудник.
— Сашка, — нагнувшись, взволнованно прошептал он. — Ты жив?
Лобанов еле слышно застонал и повернулся на бок.
— Жив, — тихо ответил он. — Не так просто меня на тот свет отправить. Веди наблюдение, — неожиданно резко приказал он. — Уйдет, подлец. Его нора где-то здесь.
— А ты-то как?
— Сейчас… за тобой пойду, — с усилением произнес Саша. — Не глубоко задел… Я повернулся вовремя… Чуть не задушил его. Только вспомнил: нельзя… Раз напал — значит, думает, я один… Теперь не таясь пойдет. Ступай, — с силой закончил он, вставая на колени. — Кровь не течет больше, рубашкой залепило. Ну… приказываю.
Сотрудник кивнул головой и побежал к воротам.
Лобанов отдышался, потом медленно поднялся. С каждым шагом прибывали силы, боль в спине утихла, трудно было только шевелить правой рукой.
Сашей владело небывалое нервное напряжение. Все мысли, все желания и силы направлены у него были сейчас на одно: во что бы то ни стало взять Папашу, добраться до него.
Выйдя на улицу, Саша увидел товарища. Тот махнул рукой и исчез за углом. Саша, прячась в тени домов, направился к тому месту. За вторым поворотом он столкнулся с поджидавшим его сотрудником.
— Вон, в калитку зашел, — прошептал тот. — Во дворе домик. Что будем делать?
— Брать. Это его нора… Задание выполнено…
— Но как брать-то? — усомнился сотрудник. — Он же не подпустит. Да и ты…
— Что я? — облизнул пересохшие губы Саша. — Я, браток, уже в полной форме. А как брать, это мы сейчас поразмыслим… Дело не простое.
— Учти, сюда каждую минуту может ввалиться еще кто-нибудь.
— Точно. Здесь засаду надо посадить дня на три. А пока… придется тебе искать телефон.
— Я тебя одного не оставлю. И где еще этот телефон найдешь. А если он в это время уйти вздумает?
— Будь спокоен, не уйдет, — мрачно пообещал Саша. — Левой стрелять буду. Приходилось. Пошли во двор, — резко окончил он. — Я там в снегу, около крылечка замаскируюсь.
Зайдя в дом, Папаша прежде всего тщательно запер за собой дверь. Не раскрывая ставен на окнах, он зажег лампу, потом скинул на стул шубу и возбужденно прошелся по комнате, с ожесточением растирая красные, озябшие руки. Тепло и усталость наконец взяли свое, и Папаша, как был, не раздеваясь, повалился на кровать и закрыл глаза. Но сон не шел. Со всех сторон осаждали тревожные мысли: откуда в МУРе узнали о нем, Папаше? Куда бежать из Москвы? Когда? Папаша беспокойно ворочался на кровати. Внезапно он вспомнил о своей покупке. Ха, он даже не взглянул на нее еще!
Папаша вскочил, подбежал к лежавшей на стуле шубе и вытащил из кармана сверток. Присев к столу, он принялся нетерпеливо разрывать бумагу, в которую был завернут футляр. Наконец он раскрыл его. На черном бархате сиял и переливался золотом инкрустированный медальон необычайно тонкой работы. Папаша впился в него глазами. От волнения задергалась сухая жилка под глазом, взбухли вены на висках. Вот это находка! Он встал, прошелся по комнате и издали снова посмотрел на медальон.
Неожиданно Папаша насторожился. Ему показалось, что во дворе скрипнула калитка, он замер на месте и стал прислушиваться. Нет, это ему просто показалось.
Но возникшая так внезапно тревога не проходила, наоборот, с каждой минутой она становилась острее.
Папаша беспокойно зашагал из угла в угол, время от времени косясь на медальон. Нет, вид его уже не успокаивал. Папаша продолжал метаться по комнате, поминутно озираясь на окна. В чем дело, что случилось, чего он боится? Ведь он ушел, оторвался и ушел. Много раз в его жизни было такое, было и еще хуже, но никогда он не чувствовал такого ужаса. Да стой же! Но и остановиться он уже не мог, все внутри дрожало, в голове лихорадочно, как в тумане, метались мысли. Бежать… Куда угодно, только бежать… Сейчас… Немедленно. Бежать…
Папаша схватил шубу и, натягивая ее на ходу, устремился через темную кухню к двери. О медальоне он уже не думал.
Очутившись на крыльце, Папаша невольно поежился: стало еще холоднее. Небо очистилось от туч, в черной вышине его мерцали крупные, яркие звезды, как далекие драгоценные камни. Папаша захлопнул дверь, настороженно огляделся по сторонам и стал спускаться по неровным, обледенелым ступенькам.
И тут произошло что-то необъяснимое.
Внезапно на Папашу обрушился сокрушительный удар в шею. Он слетел со ступенек и упал в снег. Откуда-то сзади раздался полный сдержанной ярости голос:
— Лежи, гад! Стрелять буду.
И столько было в этом голосе отчаянной решимости, что Папаша ни на минуту не усомнился, что стоит ему только пошевелиться, как раздастся выстрел.
Неожиданно стукнула калитка, кто-то вбежал во двор. Человек, поваливший Папашу, хрипло крикнул:
— Стой!
В ответ послышался спокойный голос:
— Отставить, Лобанов. Это я, Зотов. Все в полном порядке.
Во дворе показались люди. Папаша хотел приподняться, но чьи-то руки крепко схватили его за плечи, и он услышал над собой тот же спокойный голос:
— Доктор, посмотрите Лобанова.
Через минуту другой голос ответил:
— Пустяки, товарищ майор, небольшая потеря крови, нервное перенапряжение…
— Ведите в машину, — и, обращаясь к Папаше, человек сурово произнес: — Ваша карьера кончена, Пан.
В ответ Папаша лишь глухо, по-звериному зарычал и стал ожесточенно вырываться, пытаясь кусать державшие его руки.
Утро субботы выдалось хлопотливое: Сергей спешно готовил дело «пестрых» для передачи в прокуратуру.
Возвратившись в управление, Сергей явился к Сандлеру.
— Теперь, пожалуй, все, — сказал тот. — Дело «пестрых» закончено. Кстати, Коршунов. Вы не думали, что вам пора взяться за учебу?
— Какую учебу? — не понял Сергей.
— Вот тебе раз, — усмехнулся Сандлер. — Вы же имеете среднее образование. А дальше вы собираетесь учиться?
— Была у меня такая мысль, — смущенно признался Сергей. — Но все это время как-то руки не доходили.
— Должны дойти, — строго ответил Сандлер. — Вы обязаны стать образованным юристом. Весной подавайте заявление в юридический институт, на заочное отделение. Удивляюсь, как вы не обратили внимания: ведь у нас в МУРе учатся очень многие. Так договорились?
— Есть подать в институт! — весело отозвался Сергей.
— Ну, то-то же. А теперь перейдем к очередным делам.
Вечером Сергей вышел из управления и направился вниз по Петровке, невольно ускоряя шаг и с трудом сдерживая себя от желания бежать. Ему все время хотелось улыбаться, улыбаться всем людям, которых он встречал на пути.
Вот, наконец, и площадь Свердлова. Сергей невольно поглядел в дальний конец ее, туда, где два дня назад, как раз в это время, он сидел с товарищами в машине, готовясь к операции. Сергей завернул за угол к ярко освещенному подъезду театра. В этот момент к нему подбежала Лена. Она взяла его под руку и взволнованно сказала:
- Предыдущая
- 53/131
- Следующая
