Королева Юга - Перес-Реверте Артуро - Страница 96

• Предыдущая
• 96/114
• Следующая

Рисокарпасо кивнул. Инженер-гибралтарец, молодой интроверт с детским, почти лишенным растительности лицом, был отличным специалистом в своем деле. Его брюки и рубашки были всегда в заломах и складках — следствие долгих часов, проведенных у радиоприемника или за клавиатурой компьютера. Тереса взяла его в свою команду, потому что он виртуозно умел маскировать контакты и операции через Интернет, используя в качестве фальшивого прикрытия страны, недоступные для европейских и американских полицейских служб: Кубу, Индию, Ливию, Ирак. Мог в считанные минуты открыть несколько электронных адресов, проделать все необходимое, а затем навесить их на местные серверы этих стран, пользуясь номерами кредитных карточек, выкраденных или оформленных на подставных лиц. Кроме того, он отлично владел стеганографией и профессионально работал с системой PGP[80].

— На каком судне? — спросил доктор.

— На каком угодно. Пусть будет спортивное. Не бросающееся в глаза. «Фэрлайн Скуодрон», который стоит у нас в Пуэрто-Банус, вполне может подойти. — Тереса указала инженеру обширную зону на навигационной карте, к западу от Альборана. — Ты будешь координировать связь оттуда.

Гибралтарец изобразил на лице стоическую улыбку. Латакия и доктор насмешливо смотрели на него; все знали, что его моментально укачивает в море, однако, несомненно, у Тересы были свои причины для такого решения.

— Где намечена встреча с «Холоитскуинтле»? — спросил Рисокарпасо. — Есть зоны, где с прикрытием дело обстоит неважно.

— Ты все узнаешь, но в свое время. А если прикрытия не будет, мы воспользуемся радио, маскируясь на каналах рыбаков. Установленные фразы для смены частот, в промежутке от ста двадцати до ста сорока мегагерц. Подготовь список.

Один из телефонов зазвонил. Секретарша офиса в Марбелье получила сообщение от посольства Мексики в Мадриде. Сеньору Мендоса просят принять высокопоставленного чиновника для разговора об одном срочном деле.

— Насколько срочном? — поинтересовалась Тереса.

— Этого они не сказали, — был ответ. — Но чиновник уже здесь. Средних лет, хорошо одетый. Очень элегантный. На его визитке написано:

Он уже пятнадцать минут сидит в приемной. А с ним еще один человек.

— Спасибо, что приняли нас, сеньора.

Она была знакома с Эктором Тапиа. Ей пришлось немного пообщаться с ним несколько лет назад, когда она хлопотала в мексиканском посольстве по поводу бумаг, касающихся ее двойного гражданства. Короткая встреча в кабинете здания на Каррера-де-Сан-Хербнимо. Несколько более или менее сердечных слов, подписание документов, сигарета, чашечка кофе, разговор ни о чем. Она помнила его: воспитанный, тактичный. Зная о ней практически все, а может, именно потому, что знал это, он принял ее крайне любезно, сведя формальности к минимуму. За последние двенадцать лет это был единственный случай прямого контакта Тересы с мексиканским официальным миром.

— Разрешите мне представить вам дона Гильермо Ранхеля. Он американец.

Заметно было, что Эктору Тапиа неуютно в этом маленьком, отделанном темным орехом зале для совещаний: он словно не был уверен, что находится в подходящем для себя месте. Американец же, напротив, чувствовал себя как рыба в воде. Полюбовался магнолиями за распахнутым в сад окном, оценил качество кожи, которой были обтянуты кресла, осмотрел старинные английские настенные часы и ценный рисунок Диего Риверы «Набросок к портрету Эмилиано Сапаты»[81], висевший в рамке на стене.

— На самом деле по происхождению я мексиканец, как и вы, — заговорил он, все еще глядя с довольным видом на усатое лицо Сапаты на портрете. — Родился в Остине, штат Техас. Моя мать была чикана.

Сказал он это на великолепном испанском — северный говор, определила Тереса. Многолетняя практика.

Коротко подстриженные каштановые волосы, мощные плечи борца. Белая водолазка под легким пиджаком.

Глаза темные, быстрые, осторожные.

— У сеньора Ранхеля, — вставил Эктор Тапиа, — имеется кое-какая информация, которой ему хотелось бы с вами поделиться.

Тереса жестом пригласила их занять два из четырех кресел, расставленных вокруг большого арабского медного подноса, украшенного чеканкой, а сама села в третье, положив на столик перед собой пачку сигарет «Бисонте» и зажигалку. Она успела немного привести себя в порядок: хвост на затылке, сколотый серебряной пряжкой, темная шелковая блузка, черные джинсы, мокасины, замшевый пиджак на подлокотнике кресла.

— Я не уверена, что меня интересует эта информация, — сказала она.

Посеребренные сединой волосы дипломата, его галстук и безупречного покроя костюм не сочетались с внешностью американца. Сняв очки в стальной оправе, Тапиа принялся рассматривать их, нахмурившись, словно недовольный состоянием стекол. Потом снова надел и устремил на Тересу убеждающий взгляд.

— Эта наверняка заинтересует вас. Дон Гильермо…

Американец поднял крупную широкую руку:

— Вилли. Можете называть меня Вилли. Меня все так называют.

— Хорошо. Ну так вот, Вилли работает на правительство Соединенных Штатов.

— На ДЭА, — открыто уточнил тот.

Тереса в это время вынимала сигарету из пачки. И только вынув, спокойно спросила:

— На кого, простите?.. На что?..

Она сунула сигарету в рот и протянула было руку к зажигалке, но Тапиа, наклонившись через стол, уже услужливо предлагал свою: щелчок, огонь.

— Дэ-Э-А… — повторил Вилли Ранхель, четко отделяя одну букву от другой. — Drug Enforcement Administration. Вы же знаете: Департамент правительства США по борьбе с наркотиками.

— Да что вы говорите. Ничего себе… — Глядя на американца, Тереса затянулась, выдохнула дым. — Далеко же вы забрались. Я не знала, что у вашей конторы есть интересы в Марбелье.

— Вы ведь живете здесь.

— А при чем здесь я?

Несколько секунд оба молча смотрели на нее, потом переглянулись. Тереса увидела, как Тапиа приподнял бровь, словно говоря: это твое дело, дружище. Я всего лишь посредник.

— Давайте проясним ситуацию, сеньора, — снова заговорил Вилли Ранхель. — Мое появление здесь не имеет никакого отношения к тому, каким образом вы теперь зарабатываете себе на жизнь. А дон Эктор просто был настолько любезен, что согласился меня сопровождать. Мой визит связан с событиями, имевшими место много лет назад…

— Двенадцать, — уточнил Эктор Тапиа, словно издалека. Или со стороны.

— …а также с другими событиями, которые вскоре будут происходить. У вас на родине.

— Значит, у меня на родине.

— Именно так.

Тереса посмотрела на свою сигарету. Как бы давая понять: я не собираюсь докуривать ее. Тапиа, отлично поняв намек, бросил на американца беспокойный взгляд, говоривший: она же сейчас уйдет. Ранхель, судя по всему, был того же мнения. И сразу перешел к сути дела:

— Вам говорит что-нибудь имя Сесара Бэтмена Гуэмеса?

Три секунды молчания, два взгляда, вонзившиеся в нее. Она выдохнула дым насколько возможно медленнее:

— Представьте себе, нет.

Два взгляда скрестились, затем вновь устремились на нее.

— И тем не менее, — сказал Ранхель, — вы когда-то были с ним знакомы.

— Странно. Но в таком случае я, наверное, его бы помнила, правда?.. — Она взглянула на стенные часы — корректный повод встать и закончить этот разговор. — А теперь, надеюсь, вы извините меня…

Мужчины снова переглянулись. А потом агент ДЭА улыбнулся. Широкой, почти добродушной улыбкой. В его работе, подумала Тереса, если уж кто-то улыбается так, значит, у него есть особо серьезный повод.

— Дайте мне еще пять минут, — сказал американец. — Чтобы рассказать вам одну историю.

— Я люблю только истории со счастливым концом.

— А конец этой истории зависит от вас.

И Гильермо Ранхель, которого все называли Вилли, начал рассказывать. ДЭА, пояснил он, не занимается спецоперациями. Его задача — собирать данные, как полиция, держать сеть доверенных информаторов, платить им, составлять подробные доклады о деятельности, связанной с производством, транспортировкой и реализацией наркотиков, включать в них конкретные имена и фамилии и подготавливать материалы для передачи в суд. Поэтому ДЭА использует агентов. Таких, как он. Людей, которые внедряются в организации контрабандистов наркотиков и действуют там. Сам Ранхель тоже работал так сперва в группах чикано в районе Калифорнийского залива, потом в Мексике — контролером секретных агентов. И так восемь лет, за исключением четырнадцати месяцев, проведенных в Медельине, в Колумбии, в качестве связного между своей конторой и поисковой группы местной полиции, которой было поручено захватить и убить Пабло Эскобара. И, кстати, тот знаменитый снимок, где наркобарон, поникший, подавленный, стоит в окружении тех самых людей, что позже убили его в Лос-Оливос, сделал он, Ранхель. Теперь этот снимок, вставленный в рамку, висит в его кабинете в Вашингтоне.

• Предыдущая
• 96/114
• Следующая