Королева Юга - Перес-Реверте Артуро - Страница 103
- Предыдущая
- 103/114
- Следующая
Дальше к северу, в Сотогранде, доктор Рамос, наверное, курил трубку за трубкой, слушая радио и мобильные телефоны, по которым до этого еще никто никогда не говорил и которыми предстояло воспользоваться только один-единственный раз — в эту ночь. А в одном из отелей Тенерифе, на много сотен миль ближе к Атлантике, Фарид Латакия разыгрывал последние карты рискованного блефа, благодаря которому, если повезет, операция «Нежное детство» должна была завершиться согласно намеченным планам.
Это правда, подумала Тереса. Доктор был прав. Мне совсем ни к чему здесь находиться, и все-таки я стою тут, облокотившись на планшир этого провонявшего рыбой сейнера, рискуя свободой и жизнью, играя в странную игру, от которой на сей раз не могу устраниться. Прощаясь со столькими вещами, которые завтра, когда здесь встанет солнце, в эти минуты сверкающее в небе Синалоа, навсегда останутся позади. Я стою тут с хорошо смазанной «береттой» и полным магазином патронов «парабеллум», которые оттягивает мне карман. С оружием, которого я не носила при себе двенадцать лет и которое, если что-нибудь случится, понадобится мне скорее для себя, чем для кого-то другого.
Это моя гарантия на случай, если что-то не сложится: гарантия того, что я не окажусь в какой-нибудь проклятой марокканской тюрьме, да и в испанской тоже. Уверенность в том, что я в любой момент могу уйти туда, куда я хочу уйти.
Она бросила окурок в море. Как последний переход долгого пути, подумала она. Последнее испытание перед тем, как отдохнуть. Или предпоследнее.
— Телефон, сеньора.
Она взяла сотовый телефон, протянутый капитаном Черки, вошла в рубку и закрыла дверь. Это был СА388, специальная модель, закодированный для использования полицией и секретными службами; Фарид Латакия раздобыл таких шесть штук, заплатив на черном рынке целое состояние. Поднося телефон к уху, Тереса взглянула на экран радара — на то место, куда указывал капитан. С каждой разверткой антенны темное пятно «Холоитскуинтле» в миле от «Тарфайи» приобретало все более четкие очертания. У самого горизонта над покрытым мелкой рябью морем различалась светлая точка.
— Это Альборанский маяк? — спросила Тереса.
— Нет. До Альборана двадцать пять миль, а маяк виден только с десяти. Это наше судно.
Она прижала телефон к уху. Мужской голос произнес: «Зеленый и красный, мои сто девяносто». Тереса снова глянула на экран и повторила эти слова вслух; капитан в это время подкручивал ручку дальномера, чтобы определить расстояние. «Мой зеленый, все о’кей», — прозвучало в телефоне, и, прежде чем Тереса успела повторить эти слова, связь прервалась.
— Они видят нас, — сказала Тереса. — Швартоваться будем с их правого борта.
Они находились вне марокканских территориальных вод, однако это не означало безопасности. Тереса навела радар на небо, опасаясь увидеть знак беды — тень таможенного вертолета. Может, сегодня на нем тот самый пилот, подумала она. Сколько времени прошло от той ночи до этой. От того до этого мгновения моей жизни.
Нажатием кнопки она вызвала из памяти телефона номер Рисокарпасо.
— Скажи мне, что наверху, — проговорила она, услышав лаконичное «Ноль-ноль» гибралтарца.
— В гнезде, все по-прежнему, — был ответ. Рисокарпасо поддерживал телефонную связь с двумя людьми, расположившимися один на вершине Скалы с мощным биноклем ночного видения, другой — возле шоссе, проходящего вблизи вертолетной базы в Альхесирасе.
У каждого по сотовому телефону. Тайные часовые.
— Птица на земле, — сообщила она капитану Черки, выключая телефон.
— Хвала Аллаху.
Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы не спросить у Рисокарпасо, как проходит остальная часть операции. Параллельная фаза. Время шло, и отсутствие новостей уже начинало тревожить ее. Или, если взглянуть с другой стороны, сказала она себе с горькой усмешкой, успокаивать. Она посмотрела на латунные часы, привинченные к переборке. В любом случае нет смысла мучиться неизвестностью. Получив сообщение, гибралтарец передаст его немедленно.
Теперь огни корабля были видны совсем отчетливо «Тарфайя», приблизившись к нему, должна была погасить свои, чтобы рядом с ним стать невидимой для радаров. Тереса глянула на экран. Полмили.
— Можете готовить своих людей, капитан.
Черки вышел из рубки, и Тереса услышала, как он отдает распоряжения. Выглянув в дверь, она больше не увидела теней, съежившихся у планшира: марокканцы сновали по палубе, готовя канаты и кранцы и складывая тюки в носовой части левого борта. Буксирный канат выбран, и мотор «Валианта» уже рычал, а его капитан готовился приступить к выполнению самостоятельных действий. Аркеньо доктора Рамоса со своими «ингрэмами» и гранатами, спрятанными под одеждой, по-прежнему сидели неподвижно, будто происходящее не имело к ним никакого отношения. Сейчас «Холоитскуинтле» был виден очень хорошо: контейнеры на палубе, навигационные огни, белый носовой, зеленый с правого борта, отражаются в гребнях мелких волн. Тереса видела это судно в первый раз, и она одобрила выбор Фарида Латакии. Надводный борт низкий, а под тяжестью груза просел еще ниже, лишь ненамного выдаваясь над уровнем воды. Это должно было облегчить дальнейшие действия.
Черки вернулся в рубку, отключил автопилот и сам встал к штурвалу, чтобы осторожно подвести сейнер к контейнеровозу параллельно его правому борту и немного сзади. Тереса взялась за бинокль, чтобы получше рассмотреть «Холоитскуинтле», который постепенно сбавлял ход, однако, не останавливаясь совсем. Она увидела фигурки людей, снующих между контейнерами. Сверху, с правого крыла капитанского мостика, еще две фигуры — несомненно, капитан и кто-то из офицеров — наблюдали за «Тарфайей».
— Можете гасить огни, капитан.
Оба судна находились теперь достаточно близко друг от друга, чтобы их следы на экранах радаров слились воедино. Сейнер погрузился в темноту: сейчас его освещали только огни большого корабля, который чуть изменил курс, чтобы прикрыть его собой со стороны моря. Носовой огонь контейнеровоза исчез из виду, а зеленый сверкал с правой стороны капитанского мостика, как ослепительный изумруд. Расстояние между бортами все сокращалось, и обе команды готовились к швартовке. «Тарфайя» подладила свой ход, малый вперед, под скорость «Холоитскуинтле». Около трех узлов, прикинула Тереса. Секундой позже послышался глухой звук, похожий на выстрел; канат, как змея, взвился над бортом. Люди на сейнере подхватили его и закрепили, не слишком натягивая, за палубные кнехты. Аппарат выстрелил еще раз. Носовой швартов, потом кормовой.
Ювелирно работая штурвалом, капитан Черки подвел свое судно борт о борт к контейнеровозу и сбросил собственный ход, не выключая, однако, двигателя. Теперь оба судна шли на одинаковой скорости; большое как бы вело на привязи меньшее. «Валиант», искусно управляемый своим капитаном, также был уже пришвартован к «Холоитскуинтле» немного впереди сейнера, и Тереса увидела, как команда начала поднимать на борт тюки. Если все сложится удачно, подумала она, глазами следя за радаром, а кончиками пальцев постукивая по дереву штурвала, управимся за час.
Двадцать тонн отправились в Черное море — прямиком, без остановок. Когда лодка взяла курс на северо-восток, огни «Холоитскуинтле» уже таяли на темном горизонте значительно восточное. «Тарфайя», которая снова зажгла свои, находилась несколько ближе: ее носовой огонь, покачиваясь от легкого волнения на море, неторопливо двигался на юго-запад. Тереса отдала приказ, капитан двинул рукоятку рычага скорости, и лодка, набирая ход, запрыгала по гребням волн. Оба аркеньо, опустив на лица капюшоны своих непромокаемых курток, сидели на носу, чтобы придать ей устойчивость.
Тереса снова вызвала из памяти телефона номер Рисокарпасо и, услышав сухое «Ноль-ноль», произнесла только:
— Детей уложили спать. — Потом, глядя сквозь темноту на запад, будто пытаясь увидеть нечто, находящееся в сотнях миль от нее, спросила, нет ли новостей.
- Предыдущая
- 103/114
- Следующая
