Звездолет «Иосиф Сталин» - Перемолотов Владимир Васильевич - Страница 65
- Предыдущая
- 65/100
- Следующая
Впереди взревел двигатель. Он отвлекся, приложил ладонь козырьком ко лбу.
Прямо за палаткой разворачивался грузовик. Рядом с другим грузовиком стояло несколько человек, причем, по крайней мере, четверо – штатские…
Да что ж тут такое происходит? Не действующая армия, а цыганский табор какой-то!
Брезентовый бок палатки загородил их, и тут же что-то там грохнуло и посыпалось металлом.
Настолько невоенным был этот дребезг, что комбриг ускорил шаг.
– Та-а-а-к, – нехорошо дрогнул его голос. – Это еще что?
За палаткой разгружались три грузовика. Один из ящиков упал и теперь жестяные рупоры, и медные штыри, выпавшие из него, лежали под ногами у гостей.
Раздражение, что целый день копилось в нем, плеснуло наружу. Он оглянулся и грозно вопросил всех сразу.
– Что это?
Краском со шпалами в петлицах вытянулся перед ним, при этом умудряясь глазом косить в сторону и присматривать как штатские в синих халатах сгружают на землю ящики.
– Товарищ комбриг! Прибыл для проведения боевых испытаний новой техники.
– Какой… – он сдержал ругательство. Адъютант за спиной вытянулся и губами проговорил за комбрига то, что и так висело в воздухе. – Какой такой техники? Вы что не видите, что тут твориться? Быстро собирайтесь и езжайте отсюда, чтоб я вас больше не видел!
Он повернулся на каблуках и, рубя рукой воздух, отправился к палатке.
– Послушайте, товарищ. Эй, я вам говорю… Куда вы пошли? Стойте. Вы в феске…
Адъютант сбился с шага и до комбрига, наконец, дошло, что обращаются к нему. От удивления он обернулся. Худой человек в штатском плаще махал рукой и не спеша шел к нему. Вот это было самым настоящим беспорядком. Краском вздохнул, загоняя злобу внутрь, и спросил.
– А вы кто? Каким образом очутились в расположении части? Часовой!
Штатский переждал всплеск начальственных эмоций, приподнял шляпу.
– Позвольте представиться. Бернард Кажинский. Изобретатель. Направлен к вам распоряжением…
Он поморщился, вспоминая, кем именно направлен, потом бросил тужиться и просто протянул военному несколько листов бумаги.
– Вот тут все. Прочтите и узнаете… А мне некогда…
Он повернулся и словно забыл о комбриге.
– Что ж вы милые мои, хорошие… Сгружайте, сгружайте… Быстрее!
Атака началась с рассветом.
Сперва двадцать четыре залпа тяжелой артиллерии, разметали большевистские заграждения из колючей проволоки, а затем в прорыв пошли офицерские цепи.
Их одежда была той же, что и у красноармейцев – турецкое обмундирование. Со стороны могло показаться, что тут проходят учения – и нападавшие и защищающиеся были одеты одинаково, но уже через пару минут все изменилось.
Кто-то из нападавших на волне нервного подъема сбросил позорные турецкие фески и достали из-за пазухи фуражки Российской Императорской армии.
– Не стрелять! – пронеслось вдоль позиции красных. – Не стрелять без команды!
Офицеры впереди двигались грамотно – перебежками. Верно народ говорит – «за одного битого двух небитых дают». Научились воевать.
Фигурки, не смотря на то, что красные не стреляли, то появлялись, то исчезали, припадая к земле.
Комбриг считал шаги. Кустик, который он мысленно отметил, как предельную дистанцию остался уже позади перебегающих фигурок в синем.
– Ну что, хватит вам?
– Товарищ военный! Вы их метров на пятьдесят подпустите!
Комбриг скрипнул зубами, зло ответил, не отрываясь от стереоскопической трубы.
– Да что вы, товарищ изобретатель, смеётесь что ли? Они ж нас гранатами закидают.
– Ну пожалуйста… Я вас очень прошу!
«Какое там «пожалуйста», – подумал комбриг, – с твоими бумагами ты меня, если не послушаюсь, перед строем расстрелять сможешь… Видали мы таких изобретателей!». Телефонная трубка стала вдруг тяжелой.
Фигурки набегали, набегали и у командира зачесалось в горле – так хотелось скомандовать «Огонь!». Он сжал тяжелые кулаки. Еще десять шагов. Ему показалось, что он различает пуговицы на груди первых. Ну когда, как не сейчас?!
– Ну же!
– Не нукайте! – резко прикрикнул ученый. – Установка экспериментальная дальность действия не более трехсот метров…
– Так уж и так…
– С такого расстояния они не воспримут моей команды… Сейчас я могу их только разогнать… Хотите? Я внушу им ужас, и они разбегутся.
Не отрываясь от стереотрубы, комбриг отрицательно качнул головой.
Если этот штатский не врет и не ошибается, у него появлялась возможность покончить со всеми одним махом – просто подвести золотопогонников под пулеметы. Соблазн кончить все разом был велик!
– Нет, товарищ изобретатель. Давай как и договорились.
Еще десять долгих секунд комбрига терзало сомнение – не заигрался ли он, но тут случилось чудо.
Первая офицерская шеренга вдруг остановилась и бесстрашно замаршировала на месте. Через секунду, те, кто не бежал, а лежал в снегу поднялся и деревянными шагами замаршировал вперед.
Товарищ Родимичев не отрываясь от окуляров скомандовал:
– Пулеметчикам приготовится…
Адъютант повторил эти слова в трубку полевого телефона. Комбриг словно увидел, как подобрались первые номера всех восьми пулеметов, поставленных там, где потребовал ученый. Как вторые номера приподняли ленты, чтоб не случилось перекоса, как взгляды ушли сквозь прицельные рамки туда, где маршировал враг.
Беляки и впрямь маршировали.
Стройными рядами они сходились в плотную группу и, подстраиваясь под шаг друг друга, словно все их вела неслышимая никому музыка, пошли вперед.
Слово, что уже минут десять терзало горло комбрига, наконец, выпорхнуло оттуда.
– Огонь!
Адъютант, крикнув команду в мембрану полевого телефона, высунулся из окопа. В этот момент красные окопы вспыхнули пулеметным огнем. Плотную, собранную группу хлестали пулеметные очереди, укладывая на землю живых людей.
Комбриг азартно охнул. Зрелище было непривычным. Плотно сбитая толпа ровным шагом маршировала на месте, а её резали струи пулеметных очередей. Пулеметы выплевывали почти шестьсот пуль в минуту. А пущенная с близкого расстояния пуля пробивала двух-трех человек и застревала в четвертом. Убитые валились на землю, освобождая место для новых смертников…
Это продолжалось не более пяти секунд.
Инженер Кажинский увидел это через его плечо и, дернув щекой, переключил рубильник на пульте. Повинуюсь неслышному щелчку, марширующая толпа на заснеженном поле сломалась и обуянная ужасом бросилась назад.
До своих окопов добежали не многие.
Перевалившись через бруствер, с отвращением отбросив сторону феску, поручик Розинцев вытер разгоряченное лицо грязным снегом. Над головой продолжали свистеть пули, но в окопе это было уже не страшно…
Привалившись к земле, он прикрыл глаза, слыша, как то справа, то слева в окоп падали товарищи. Глаза он открыл, когда кто-то засмеялся. Мелко, истерично…
– Да, господа… Давно я так не бегал!
Полноватый незнакомый ротмистр вытерся рукавом, оставив на небритых щеках глиняные разводы.
– Что это было?
– Умопомрачение, – мрачно отозвался кто-то. – Мы дружно сошли с ума и…
Ротмистр осторожно высунулся. Стрелять красные перестали – не в кого.
– Боюсь, что нет… Скорее большевики изобрели что-то новое…
К коричнево-серым валунам, что усеивали землю между окопам, добавились тела товарищей. Полоса земли между окопами теперь напоминала болото – ровная поверхность и, словно кочки, тела, тела, тела… Кто-то там еще шевелился, кто-то сидел под прикрытием камней, не решаясь преодолеть простреливаемое пространство.
– Не знаю как у вас, господа, а у меня было мерзкое ощущение, что в моем мозгу кто-то ковыряется…
При воспоминании, ротмистра передернуло.
– Мозолистой рукой? Серпом и молотом?
– Идите вы к черту со своими шуточками, поручик!
– Я думаю, господа, что мы столкнулись с новым оружием…
– Почему с оружием? Оружие это то, что убивает.
– Извольте посмотреть за бруствер.
- Предыдущая
- 65/100
- Следующая
