Убийство жарким летом - Пентикост Хью - Страница 23
- Предыдущая
- 23/47
- Следующая
— Сегодня рано утром звонка не было?
— Нет. А что происходит, Питер?
— Расскажу при встрече. Еще одно: у меня есть кое-кто, кто хотел бы посмотреть те фотографии, которые вы будете показывать Тимми Фэллону. Это негр.
— Ты говоришь так, как будто не отдыхал, а работал.
— В каком-то смысле так и есть.
— Эти снимки Пайк принесет домой к Фэллонам. Может твой человек прийти туда?
— Подожди. — Питер прикрыл ладонью трубку и спросил Джоунса, может ли их общий друг подойти к квартире Фэллонов в ближайшее время, — это рядом.
— Он может быть там через пять минут, — сказал Джоунс. — Он сидит в машине, которая стоит в конце квартала. Мы доставим его.
Питер снял руку с трубки.
— Он сможет быть там, когда вы скажете. В пределах пяти минут.
— Я скажу Пайку, чтобы он позвонил тебе, когда придет к Фэллонам. Ты напал на какой-то след, Питер?
— Кажется, да, — ответил Питер, — а может быть, и нет.
— Этого нельзя сказать по телефону?
— Что-то вроде того. Я свяжусь с тобой.
— У тебя неприятности?
— У кого их сейчас нет? — ответил Питер. — Нет, у меня все в порядке. — Он положил трубку и посмотрел на Джоунса и Спрэга. Две пары черных очков пристально уставились на него.
— Не совпадает? — спросил Джоунс.
— В то время, о котором вы говорили, звонка не было, — сказал Питер.
— Черт возьми!
— Но еще остаются фотографии. Вы можете опознать их.
— Какого черта Ричард побежал? — спросил Джоунс, обращаясь скорее к себе, чем к Питеру. — Почему не вернулся в зал, где были его друзья?
— У него не было друзей в зале, — сказал Спрэг. — Прошлая ночь была моей, парень. — Он воздел свои огромные длинные руки над головой. — Это ты, о Боже, ее остановил!
Питер как зачарованный смотрел на него. Этот чернокожий гигант, которого пресса сравнивала со зловещим факелом, готовым предать города страны огню, обращался к Богу!
Натан Джоунс стоял в дверях.
— Прости, что отняли у тебя время, Стайлс, — сказал он. — Мы надеялись, что сможем получить ответ, и быстрее всего сделали это через тебя. Я понял, что ты доверяешь окружному прокурору?
— Я давно его знаю. Его поддерживают обе политические партии. Он не политик в привычном смысле этого слова. Ваши люди, вероятно, тоже делали на него ставку. Как он котируется у вас?
— Выше среднего белобрысого, — сказал Джоунс с усталой улыбкой. Он взглянул на часы, висевшие над каминной стенкой. — Сейчас девять. Через тридцать девять часов городские власти должны объявить свое решение: будут они платить или вступят в войну. Загвоздка в том, что они будут сражаться не с тем противником.
— Но мы будем сражаться с ними! — воскликнул Спрэг. — Мы будем сражаться с ними на улицах, в аллеях; наши снайперы будут убивать их с крыш домов. Не мы выбирали этот момент, но они запомнят нас!
Белые зубы Натана Джоунса сверкнули какой-то застывшей улыбкой.
— Ей-богу, Джонни, ты говоришь совершенно как Уинстон Черчилль! — сказал он и оглянулся на Питера. — Тридцать девять часов. Ты думаешь, что сможешь убедить своего друга Маршалла в том, что они ошибаются, разыскивая чернокожих шантажистов? Чем больше он будет дразнить нас, чернокожих лидеров в Гарлеме и Бруклине, тем быстрее упустит все шансы остановить то, что может произойти. Время бежит, как песок сквозь пальцы.
— Вы убеждены в этом? — спросил Питер.
Огромная рука Спрэга опустилась на плечо Стайлса и развернула его. Черные очки, сверкавшие над Питером, казалось, прожгут его насквозь.
— Они говорят, что этот человек послал Северенсу письмо, подписанное словами «Власть — черным».
— Я видел его фотокопию, — сказал Питер.
— Послушай, парень. Я — «Власть — черным» в этом городе, но я не посылал никакого письма. Я — «Власть — черным» в этом городе, но я не говорил ни по какому телефону.
— Но в вашем сообществе может быть несколько безумцев, — заметил Стайлс.
Спрэг повысил голос. Казалось, он вот-вот взорвется.
— Скажи, ради Христа, парень, за что, по-твоему, мы боролись последние сто лет? Мы боролись за обещания, которые нам давали, но никогда не выполняли. Когда ты идешь в ресторан, а там плохое обслуживание, ты знаешь, что оно такое потому, что плох официант, а не потому, что ты — черный. Вот за что мы боремся. Когда ты спрашиваешь номер в отеле, а тебе отвечают, что свободных номеров нет потому, что их действительно нет, а не потому, что ты — черный. Вот за что мы боремся. Чтобы не жить в гетто, — продолжал он, с трудом сдерживая эмоции, — вот за что мы боремся. А ты знаешь, почему мы живем в гетто? Не потому, что белые ублюдки ненавидят нас, черных ублюдков. Если бы у нас были деньги, мы жили бы где хотели. Белобрысый продал бы мне собственного ребенка на завтрак, если бы я хорошо заплатил. Мы живем в гетто потому, что чертовски бедны и для нас нет другого места на земле. Ты говоришь о сумасшедших в нашем сообществе? Да у нас их миллионы, папаша! Они сошли с ума от этой жизни! Это то, с чего я начал. Мы узнали о бомбе, заложенной в отеле «Коммодор». Это была не игрушка, как сказали нам.
— Сложное, высокоинтеллектуальное оружие, — сказал Джоунс. Его холодные и рассудительные высказывания звучали контрастом бурным речам Спрэга. — Это стоит денег, Стайлс, черт знает каких больших денег. У кого-то были такие деньги, чтобы угрожать. Если бы эту бомбу не нашли, не было бы и половины тех волнений, о которых говорили, правда ведь? Эта бомба убедила важных парней в том, что звонки Северенсу по телефону не шутка. А теперь я спрашиваю тебя, Стайлс, ты считаешь, что бомба была куплена и оплачена несколькими безумцами вроде тех, что просят милостыню на углу гарлемских улиц?
— На это нужны огромные деньги, парень, — продолжал Спрэг, страдальчески скривив губы, — деньги белых. Мы вынуждены взять в руки кнут и заставить вас посмотреть в другом направлении. Они собираются прийти на наши улицы с пулеметами и ручными гранатами, танками и слезоточивым газом и убивать нас как мух. Ну что ж, мы тоже убьем кого-то из них как крыс, но, прежде чем они получат нас, прежде чем они получат меня, мне понадобятся три минуты, чтобы разобраться с теми ублюдками, которые все это затеяли.
- Предыдущая
- 23/47
- Следующая
