Разговорчики в строю № 1 - Рыков Олег - Страница 10

• Предыдущая
• 10/29
• Следующая

Возмущения были громкие, но бесполезные, все это лучше, чем 4 часа на вышке над заставой торчать, а потом также лезть под машину. У меня был как раз выходной, и я тихонько чинил недоуздок, сидя на летней коновязи, и поэтому все нижеследующие события наблюдал сам, и даже являлся их генератором в определённой степени.

Выйдя из бокса с загадочными словами «карбюратор не сосает, маховик земля бросает», Олег направился на конюшню.

Убрал, напоил, накормил под моим руководством и спрашивает, чего дальше-то делать? Я говорю, загляни в журнал, может подремонтировать чего надо. Приходит, говорит – нет там никаких заявок, только Верда перековать заказано, мол, я здесь не помощник, перебортовывать скотину не обученный.

Будучи командиром отделения, в коем числился Верд со своим хозяином Касымом, который, в свою очередь, в данный момент томился на вышке, я сказал Олегу, чтобы он хотя бы снял изношенные подковы и подшлифовал копыта для установки новых. Почесав репу, Олег согласился, но при условии, что я помогу. Необходимо было отогнуть гвозди, выдернуть их, выкинуть подковы, и обработать подошву копыта специальным рашпилем. Дело, похожее на слесарное, и особо я не тревожился. Сообща загнали жеребца в летний станок рядом с конюшней, закрепили его, и я пошёл в дежурку трепаться. Через некоторое время, вопреки поставленному приказу, с вышки, матерясь, сбежал часовой Касым. Я перехватил его, буквально силой остановил и спрашиваю, в чем дело, чего за фигня. Касым, путая киргизские и матерные слова, объяснил, что наблюдал за Олегом с вышки в бинокль, ведь родной конь в станке, душа болит. И увидел, что Зашинский ушел в бокс, вышел с удлинителем и электродрелью, и направился опять к конюшне.

Тут уже и я выполнил норматив по стометровке. Примчались к конюшне, а там… В станке в пене бьётся привязанный Верд, в глазах которого был такой Ужас, и лужа с кучей под ногами. Рядом, с дрелью в руке стоит Зашинский, и явно настроен серьёзно.

Касым молча загнал патрон в патронник, я сказал Олегу: «Беги» и, успокаивая Касыма, отвязал жеребца.

Отправив часового обратно на вышку, разыскал забившегося в яму в боксе Зашинского. Выяснилось вот что. Концы гвоздей этот изверг срубил зубилом, а шляпки утоплены в подкове, и он, ничего не придумав оригинальнее, решил их высверлить. Как он собирался это делать, видимо, не продумал, так как гвозди квадратного сечения, вот он и стоял в раздумьях, повжикивая дрелью, тут как раз и мы подоспели.

Последствия трудно себе представить. Вечером, с хитрой миной подошёл Касым и высказал мне резонные претензии по поводу случившегося, при этом заметив, что уже отомстил. Я направился в бокс, с ужасом представляя себе дохлого Зашинского с запломбированными дрелью зубами, но обнаружил его пригорюнившегося рядом со своей осевшей на обода Шишигой.

Ко всем четырём колёсам были прибиты подковы.

По причине отсутствия сети свинарников, но при наличии единственного, в условиях приграничной изоляции мы умертвляли самого хилого поросёнка или брали реально почившего и предъявляли старшине на предмет освидетельствования его ненасильственной мёртвости. Затем закапывали оного с целью утилизации. Ночью съедался молочный поросёнок надлежащего размера, а для отчётности в убавлении поголовья эксгумировался покойный.

И так – пока хватало наглости или поросят, идентичных сдохшему. На вопрос прапорщика: «А чего он так воняет убого?» следовало предположение о неизвестной ветеринарии инфекции в свинском поголовье заставы. Поступало распоряжение сжигать усопшее животное. Вонючий многопользованный «материал» опять закапывался, а кремировался вполне здоровый поросёнок с использованием вертела и пряностей. Обнаружив пограничников с текущими на жарящийся трупик слюнями у костра, старшина взблёвывал, причитая, и выдавал к ужину дополнительную дозу харчей, мотивируя бонус призывами прекратить поедать падаль.

В процессе очередной плановой инвентаризации свинского поголовья старшиной Арбековым злоумышленники в зелёных погонах умыкнули трёх особей и спрятали в конюшне. Посчитанные же были прошнурованы и пронумерованы биркой в ухо. Впоследствии, под покровом ночи выведенные из делового оборота свиньи были реализованы оптом местному населению.

Местное население, в одиночестве обмывая сделку, нажралось до состояния купленного товара и на полпути в деревню утеряло приобретённое имущество. Имущество, в свою очередь, весело хрюкая, побежало обратно в родные пенаты. Утром, часовой с вышки, будучи законченным идиотом и до кучи мусульманином, поспешил доложить в канцелярию об экспансии по направлению к заставе, «троих свинин» (цитирование дословное). Волей случая оказавшийся в канцелярии Арбеков радостно принял пополнение и оприходовал халяву, пробирковав, естественно. Местное население, получив по ушам от своей жены, прибыло разбираться к начальнику. Злоумышленники были приговорены к трём суткам гауптической вахты после возмещения материального ущерба потерпевшей стороне.

Местный, купил за литр самогона информацию об окончании срока службы злоумышленников и около года прятался, услышав зелёные погоны или завидев стук копыт дозора.

Общеизвестно, что, отслужив около года срочной, каждый уважающий себя пограничник хочет сделать себе татуировку. Под это дело переделывается электробритва. Говорят, что в Советской Армии данный девайс тестировали на молодых (духах), на нашей заставе некоторое время применяли другой способ.

Однажды, перед боевым расчётом на сержантском совещании замполит приказал всем нам («комодам») раздеться по пояс и предъявить к осмотру плечи и руки. Недоумённо переглянувшись, оголились. Замполит вытащил из-под стола приличный шмат сала со шкуркой, дециметра на три, где была изображена группа крови с резусом, причём в разных видах, всевозможными шрифтами, с оттенками и без, курсивом и патроном, и т. д… Не обнаружив на наших туловищах ничего подобного, замполит приказал проинформировать личный состав о том, что если у кого обнаружится свежая татуировка, тому придётся жить на свинарнике ближайший квартал, причём мотивировкой был не на сам факт бодиарта, а издевательство над свининой.

Я попросил слова и высказал предположение, что тату было сделано уже убиенной твари. Но вдруг кхекнул прапорщик Арбеков. Он был красный и смущённый. «Я, – говорит, – пробовал не на живой. Не получается, не тот эффект. Тушь растекается и чёткости изображения никакой. Вот я и проэкспериментировал по живому. Нашёл тут третьего дня в каптёрке машинку переделанную, ну и бес попутал, опробовал сначала на сале, а потом, обрив кусок спины поросёнку, ему наколол. Вчера сам же его и зарезал и в ледник положил, разделав. Сам себе давно хотел сделать, ещё когда срочную служил, но не довелось. Вот и осуществил свою идею» – (интересно, как психиатры откомментировали бы?).

Дальнейший разбор полётов происходил уже без нас, как известно, прапорщиков в присутствии личного состава не е*ут.

Ничего не вижу в том удивительного, что через пару дней у одного из поросят на боку появилась пограничная вышка, рядом столб с гербом и филигранно исполненная надпись: «СССР-КНР 1988-1990 КВПО КГБ».

Так и бегал, пока не заросло щетиной, кличка была ему дана Арбек, и жил он долго, так как был хряк.

Не знаю как в целом по погранвойскам, но у нас на заставе была хроническая нехватка личного состава: вместо 40 – всего 18 человек, и многие должности спецов оставались подолгу вакантными. Так получилось и с инструктором службы собак. Когда его прислали, молодого и ещё дёрганного после сержантской учебки в Душанбе, мы были просто счастливы, старших пограннарядов было всего четверо, не считая офицеров, и нагрузка была – мама не горюй. Я, к примеру, в течение пяти месяцев не спал более 4-х часов за раз. Отзывался инструктор на имя Ладога, имел звание младого сержанта и способность бегать как лось.

• Предыдущая
• 10/29
• Следующая