Выбери любимый жанр

Сицилийский набат - Пендлтон Дон - Страница 19


Изменить размер шрифта:

19

Жители Реджо-ди-Калабрия с полнейшим равнодушием взирали на происходящее. Люди убивают друг друга от сотворения мира. Не раз и не два акты насилия совершались на улицах Реджо-ди-Калабрия и Рима, в древнем Вифлееме и на Аппиевой дороге...

Однако, несмотря на все тяготы и лишения земного бытия, никто из живых не стремится пополнить ряды мертвецов.

Ибо в Писании говорится о страшных муках и бесконечных страданиях, которые обрушатся на всякого, кто посмеет поднять руку на самого себя...

Итак, добропорядочные жители Реджо-ди-Калабрия занимались своими делами, делая вид, что происшедшее их никак не касается. Человек слетал на Луну, но и это никак не отразилось на калабрийской действительности. А действительность «итальянского сапога» была кровавая.

С пустыми бездумными глазами люди шли своей дорогой, абсолютно не интересуясь, что делается справа или слева.

Казалось, и докеры привыкли к стрельбе и смерти. Устав от болтовни и провокаций профсоюзных лидера — ставленников мафии, они избрали такую линию поведения, которая позволяла им спокойно заниматься своим делом, не замечая ни троих покойников, ни возбужденных вооруженных людей. Болан краем глаза наблюдал за их работой и убедился, что взятка свое дело сделала: его ящик самым первым появился на пароме.

В определенной мере ему удалось помочь Альме, хотя страсти на пристани накалялись: подонкам, нанятым мафией, уж очень хотелось пострелять.

Один из них, корча из себя по-настоящему крутого мафиози, уцепился в волосы Альмы и потянул ее голову назад. На шее девушки резко проступили жилы, а грудь, казалось, вот-вот вырвется из-под платья...

Докеры занесли ящик Болана на паром и спустились по трапу на причал. Мак сунул «беретту» в кобуру и достал внушительных размеров «отомаг». Грянул громоподобный выстрел, утяжеленная пуля угодила сопляку в подбородок и оторвала его голову от туловища. Окровавленная голова покатилась под уклон к набережной и затерялась под ногами безразличных торопящихся пассажиров. Люди шли и шли, с восхитительным стоицизмом отказываясь понять, что они — невольные соучастники войны двух враждующих сил.

Болан выстрелил еще два раза и выпустил кишки двум ослам, которые пытались было взять Альму в кольцо. Он хотел дать наглядный урок для всех остальных, которые бряцали оружием и выпендривались перед портовыми девицами. Он хотел показать, какая участь ждет мафиози, которые встали на его пути. Нелегко вкалывать на калабрийской ферме, мало удовольствия таскать на спине грузы в порту, но это куда интереснее и перспективнее, чем попасть под пулю сорок четвертого калибра и валяться мертвым с вывороченными внутренностями.

Болан перестрелял всех подонков на месте...

Как только смолкли раскаты последнего выстрела, он взлетел на верхнюю палубу и вихрем ворвался в каюту капитана:

— Отчаливай! — приказал он, направив на моряка «отомаг».

Не испытывая ни малейшего желания вступать в пререкания, капитан тотчас же скомандовал:

— Отдать швартовы!

Он вопросительно посмотрел на нежданного гостя. Болан одобрительно кивнул головой.

Капитан вызвал машинное отделение и подал команду:

— Полный вперед!

Паром резко рванул от берега, словно спортивный «феррари» на гоночной трассе.

Болан взял у капитана бинокль и посмотрел на набережную. Там среди трупов стояла отважная Альма и махала ему рукой. Боже, как он обязан ей! И Мак про себя поклялся, что не останется у нее в долгу.

Он был уверен, что мафиози, конечно же, обшарили повозку и нашли во фляге подаренные Альме доллары. Что ж, придется отправить ей еще денег...

Мак устроился у окна рубки и подвел итог дня: в городе Реджо-ди-Калабрия на несколько бандитов стало меньше, а он сам находится на борту парома, который уверенно рассекает воды пролива, направляясь к берегам Сицилии.

Глава 13

На палубу парома успели подняться не более полусотни пассажиров, когда Болан заставил капитана отчалить от берега. Среди них оказался полицейский — carabineri, — чей головной убор живо напомнил Болану аэроплан. Болан убедился, что капитан понимал по-английски, но коверкал язык так, словно калифорнийские рыбаки где-нибудь в окрестностях Сан-Франциско. Слова Болана четко доходили до сознания капитана, а вот ответить что-либо ему было трудно. К тому же он стеснялся, видно, своего жуткого акцента.

По приказу Болана капитан привел полицейского в рубку. Не успел тот переступить порог, как Болан приставил к его шее еще теплый ствол «отомага». Карабинер в напряжении замер и поднял вверх руки. Болан сорвал у него с плеча пистолет-пулемет и вытащил из кобуры пистолет.

— У вас есть шлюпка? — спросил он у капитана.

— Конечно.

— Ветры и течения сейчас здесь опасные?

— Отнюдь.

— Прикажите спустить на воду шлюпку, положите туда запас воды и провианта. Вы, — Болан посмотрел на полицейского, — доберетесь до берега на шлюпке. А мы пойдем своим курсом.

Болан спокойно улыбнулся:

— И еще. Я уложу каждого, кто попытается одурачить меня. Вас это тоже касается, капитан.

Ровно через три минуты взбешенный карабинер в одних трусах и своем смешном головном уборе уже сидел в шлюпке, которая спокойно покачивалась на волнах Мессинского пролива. В порыве гнева полицейский сорвал с головы форменную шапку и швырнул в море. Ветер подхватил ее, и, к великому удивлению своего хозяина, шапка, словно аэроплан, стала парить в воздухе. С самых первых лет службы карабинер только и слышал: «аэроплан» и возненавидел эту кличку всеми фибрами души. И вот теперь при свете луны он убедился, что в оскорбительном прозвище была немалая доля правды...

Проклятая шапка взмыла вверх метров на пятьдесят и, попав в восходящий воздушный поток, исчезла в ночной тьме. Теперь полицейский мог видеть лишь бортовые огни уходящего парома. Со стоицизмом, достойным великих философов античности, он размышлял над своим положением и вскоре смирился с печальной судьбой, выпавшей на его долю. А что было делать? Вернуть паром он не мог, как не мог справиться с громилой, ссадившим его с судна. Карабинер встал и, с трудом сохраняя равновесие в шаткой шлюпке, помочился за борт. Покончив с этим делом, он поудобнее устроился на дне шлюпки и закурил. Ему казалось, что ночи не будет конца.

* * *

А вот Маку Болану ночь показалась слишком короткой. Как бы ему хотелось, чтобы она длилась хотя бы часов пятнадцать! Он обратился к капитану:

— Сколько времени занимает переправа?

Капитан пожал плечами:

— Синьор, все зависит от направления ветра, состояния моря, приливов и отливов...

Болан сунул ему под нос «беретту».

— В Средиземном море нет приливов.

— Видите ли, синьор, в проливе все по-другому! Дело в том, что воды Тирренского и Средиземного морей встречаются и...

— Старик, — холодно прервал его Болан. Я отсюда уже вижу Сицилию. Вон она — огромная темная масса...

Он замолчал и приставил холодный ствол «беретты» к щеке капитана.

— Постарайся не заблудиться! Хорошо?

— Хорошо, хорошо, синьор!

— Надеюсь, вам не пришла в голову глупая идея умирать из-за меня. Я никому ничего плохого не сделал. Даже тому карабинеру, в конце концов. Я ведь не пытался ограбить вашу кассу, не так ли?

— Абсолютно так, синьор!

— А в кассе много денег?

Капитан заколебался на какую-то долю секунды, а когда ответил, Болан понял, что тот соврал.

— Нет, там ничего нет, синьор.

— Вы лжете, но это неважно. Мы идем по курсу?

Капитан молчал, а Болан иронизировал дальше:

— Принимая в расчет, разумеется, что встречного ветра нет и внезапного отлива не предвидится.

— Мы идем правильным курсом, — сухо сказал капитан.

— Тем лучше. В таком случае вам нечего бояться меня.

— Да, синьор.

— Теперь я вас оставлю, хочу пройтись по палубе. Надеюсь, вы видели, сколько неприятностей наделал мой пистолет на пристани. Так что без шалостей: курс только на Мессину.

19
Перейти на страницу:
Мир литературы