Под белой мантией - Углов Федор Григорьевич - Страница 28
- Предыдущая
- 28/117
- Следующая
И именно потому, что среди массы честных врачей попадаются — пусть, к счастью, редко — такие вот равнодушные, необходимо бить тревогу. Подвергать их резкому общественному осуждению. Я бы сказал: проблема заключается в том, чтобы всеми средствами, комплексно, воспитывать у врачей чувство высокого долга перед больными, безупречное рыцарское благородство.
Мой друг, ныне уже покойный, Александр Иванович был крупным специалистом, его нередко приглашали и на консультации, и на операции. Однажды он рассказал мне историю, очень поучительную во многих отношениях. Я позволю себе привести её почти целиком.
— Когда человек в любом деле проявляет излишнюю самоуверенность — это плохо, — начал Александр Иванович. — Но в медицине, а в хирургии особенно, это просто недопустимо. Причём интересно, что апломба-то хватает только до трудного момента, который он сам же и спровоцировал, а когда возникает опасность, весь апломб улетучивается. В сложной ситуации с такого человека сразу слетает шелуха ложной значительности, он панически ищет выхода, думая лишь о том, как бы не нажить неприятностей.
У меня перед глазами стоит хирург П. П., с которым пришлось не однажды сталкиваться. С возрастом у него развилось высокомерие, которое накладывало отпечаток на все его поступки, в том числе и на хирургическую деятельность. Перед ним заискивали главным образом те, кто стоял ниже на служебной лестнице. Товарищи, равные по рангу, относились к нему сдержанно. Им не импонировало, что у их коллеги нет подлинного чувства собственного достоинства, заставляющего уважать и других. В одном он был мастер: удивительно ловко умел приспосабливаться к обстоятельствам, неизменно заботясь о своём благополучии.
Относясь к окружающим людям, к их делам скептически, с иронией, такой человек выступает не как критик, а как критикан. Чуждый благородных идеалов, он бежит в область личного благополучия и ради его достижения подчас не брезгует ничем. Сколько бы он ни имел, какой бы властью ни обладал, ему всё мало. Дать ему волю, он бы объединил все должности вместе и занял бы их сам. К категории таких людей и относился мой коллега.
Лихачи подобного рода по справедливости так или иначе терпят фиаско. К великому сожалению, в нашей профессии они имеют дело со здоровьем людей. Невозможно при этом всегда рассчитывать на удачный случай и слепое везение. Хирургу требуются обширные знания, большое искусство, непрерывный напряжённый труд…
Как-то в приёмной П. увидел посетителя — назовем его Князев, — знакомства с которым добивался по личным соображениям.
— Проходите в кабинет, — поздоровавшись, любезно пригласил он.
Пациенту близилось к шестидесяти. Красиво посаженная голова, шапка густых волос с проседью, высокий лоб, выразительные глаза, решительные жесты — все говорило о недюжинном уме и волевом характере.
— Уже давно у меня выделяется кровь, — начал больной, — но я не обращал внимания. Думал, геморрой. Много ведь приходится сидеть. Пешком почти не хожу. Вот пришёл посоветоваться.
— И правильно сделали. Пройдите в соседнюю комнату и разденьтесь… Я вас посмотрю.
После беглого осмотра врач сказал:
— Надо оперироваться.
— Вот это новость! Что же у меня?
— Небольшой полип. Мы его удалим.
— У меня много дел, самый ответственный период. Откладывать нельзя.
— Вам и не придётся откладывать. Это лишь звучит громко: операция! А в действительности — пустяки! Мы сейчас же, в амбулаторном порядке.
— Ну, если так…
Князев позвонил на работу, распорядился его не ждать и ничего не приостанавливать. И даже домашних не предупредил, чтобы не волновать понапрасну.
Поскольку предполагалась амбулаторная операция, то ни особых исследований, ни какой-либо подготовки к ней не проводилось. У больного заныло в груди: «Спешка».
— А наркоз не понадобится? — спросил ассистент.
— Зачем? Убрать полип — всего-то! Обойдёмся местной анестезией.
Применив локальное обезболивание, хирург, как принято у нас говорить, подошёл к полипу. И сразу же увидел, что картина здесь значительно серьёзнее, чем он думал. Полип оказался не на узкой ножке, которую прошить легко, а на широком основании, глубоко уходившем в подслизистый слой; он сильно кровоточил. И чем больше вытирали кровь, тем больше травмировали его поверхность.
Сомнений не оставалось: при таком строении прошивать полип у основания бесполезно! Операция не принесёт облегчения, наоборот, может способствовать превращению полипа в рак. Но в то же время удалить его, как положено, со стороны кишки будет, по-видимому, очень трудно: неизвестно, на какую глубину он распространяется. Ведь рентгена не сделали, а пальцем из-за мягкости стенки ничего прощупать не удалось.
Хирург забеспокоился. Больной потерял порядочно крови. К тому же он постанывает, жалуется на боль, — местная анестезия не рассчитана на столь травматичные манипуляции.
— Обеспечьте переливание крови и дайте наркоз!
— Ответственного наркотизатора в больнице сегодня нет, — подавленно ответил ассистент. — У него грипп… Есть только практикант…
— Хорошо, зовите его!
Князев стонал уже громко, порой от нестерпимой боли и потери крови лишался сознания… Скоро начало падать давление.
— Перенесите больного в операционную! И поскорее наркоз! Практикант-наркотизатор стал готовить аппаратуру. Долго возился. Бежало дорогое время.
Чтобы как-то выйти из положения, хирург решил ограничиться полумерой: прошить и отсечь сам полип, а основание удалить при другой операции, через новый разрез — сверху.
Однако едва он прошил полип и хотел его перевязать, рыхлая ткань разорвалась, и полип здесь же, у основания, был срезан ниткой, как бритвой. Кровотечение неудержимое! Попытки захватить кровоточащие места зажимами ни к чему не привели — ткань угрожающе расползалась…
Хирург растерялся. А тут ещё практикант не справляется со своей задачей.
— Когда же наконец дадите наркоз?
— Не можем вставить трубку в трахею.
— Попробуйте через маску!
— Язык западает и закрывает гортань. Накладываем маску — больной синеет…
И тут врач совсем теряет самообладание:
— Чёрт бы вас побрал, таких помощников! Ну как же продолжать операцию под местной анестезией! Что угодно придумайте, только дайте поскорее наркоз! Больной уже в шоке!
Хирург решается на отчаянный шаг — иссечение всей кишки, из-за полипа-то!
Сделав круговой разрез, он принялся выделять опухоль снаружи — вместе с кишкой. Но та плотно примыкала к копчику, никак не поддавалась… Тогда он пошёл на ещё больший риск для больного: вскрыл брюшную полость, чтобы удалить кишку изнутри.
На помощниках лица не было. Гнетущая атмосфера повисла в операционной.
Интратрахеальную трубку ввести так и не удалось. Кислород не поступал в трахею. Кислородное голодание и кровопотеря вызвали тяжёлый шок. Сердце больного сдаёт, несмотря на могучий организм. А вдруг совсем не выдержит?.. От этой мысли похолодел… Спокойствие его покинуло окончательно. Он понимал, что страшная беда нависла над… ним! Нет, в тот момент он меньше всего думал о своей жертве.
Надвигалась гроза! Слишком уж отчётливо предстанет перед всеми его легкомысленный поступок, непростительный даже студенту-медику! Где, в чём, у кого найдёт он оправдание своим действиям?! И что будет с ним, с его карьерой, которая так блестяще развивалась… Когда он судил сам, то был беспощаден, за ошибки, в сто раз меньшие, требовал самого сурового наказания, и ему нравилась эта роль — неподкупного ревнителя правды защитника больных…
А сейчас? Здесь даже не ошибка… хуже! И никто другой не виноват — он один!
Куда девались его гордыня, недоступность для окружающих… Склонившись над больным, он слепо тыкал зажимом то в одно, то в другое место раны, не зная, что предпринять.
— Постарайтесь закончить операцию скорее, — робко заметил ассистент. — Трубка в трахею не входит, а через маску давать наркоз трудно. И у больного совсем слабый пульс…
- Предыдущая
- 28/117
- Следующая
