Драконьи танцы на битом стекле (СИ) - Патрикова Татьяна "Небо В Глазах Ангела" - Страница 21
- Предыдущая
- 21/84
- Следующая
— Что-то тебя, лапа моя, — промурлыкал он, покосившись через плечо, — На нежности с утра пораньше потянуло. — На что лекарь, в очередной раз возмущенный таким к себе обращением, тихо рыкнул и не сильно укусил его за плечо. — Ай! — вскрикнул шут, которому было не сколько больно, сколько обидно, и со всего размаха треснул его по лбу ложкой. Лекарь от такой наглости впал в легкий ступор.
— Ну, знаешь, — начал он, отстранившись, и потирая ушибленный лоб, — Это уже слишком.
— А кусаться, значит, не слишком, да? — откликнулся Шельм, взмахом руки туша огонь в очаге. Удобно быть магом.
Ставрас не знал, что ему ответить, а пока придумывал, в кухню вошел встрепанный со сна Эр и замер на пороге.
— Э… Ставрас? — с какими-то странными интонациями недоверчиво выдохнул он.
— Что? — рыкнул лекарь и посмотрел на него возмущенно.
Шут же из-за его спины сделал страшные глаза, Эр увидел и спохватился, неожиданно приняв сторону коварного масочника, а не старшего сородича.
— Да, нет. Ничего такого. Просто испугался, что ты его от переизбытка чувств прямо здесь схарчишь без соли и перца.
Ставрас фыркнул, слишком рано расслабившись.
— То есть при наличии соответствующих специй, ты вовсе не против, чтобы я позавтракал им? — полюбопытствовал Ригулти у молодого дракона.
Тот, не иначе как подсмотренным у Шельма жестом, картинно закатил глаза к потолку.
— Не, очень даже буду. — Расплылся в улыбке Эр, — Твой шут мне нравится, и, судя по всему, не мне одному. Так что…
— Предатель! — пожурил его лекарь, наблюдая, как улыбающийся Шельм раскладывает по тарелкам омлет со шкварками и травками.
— И ты даже себе не представляешь какой, — неожиданно от дверей раздался голос Макилюня.
Все тут же посмотрели в его сторону, но палач встретился взглядом лишь со Ставрасом. Ригулти вопросительно выгнул бровь, посерьезнев и заподозрив неладное, а масочник лишь покачал головой в ответ.
— Ты хотя бы, сначала, мне фору дал отбежать подальше, — проворчал на все это Шельм, ставя на деревянную подставку всю сковородку сразу и больше не заморачиваясь с раскладыванием харчей по тарелкам.
— Вот еще! — откликнулся палач, — Во-первых, он тебя все равно догонит, дракон как никак, а во-вторых, вам Арлекинам только дай волю.
— Та-а-а-ак, — протянул лекарь. — Что я пропустил?
— Ты себя сегодня в зеркало уже видел? Мне вот думается, что нет.
— Шельм?
— А я что? Я ничего, — невинно захлопал ресницами тот.
Лекарь с подозрением прищурился и легко намагичил небольшое зеркало прямо перед собой. Взглянул в него и обмер. Теперь понятно, почему Эр так отреагировал. Зрелище, действительно, было не для слабонервных. Зеркало полетело на пол, но разбиться не успело, растворившись за несколько мгновений до того, как соприкоснулось с половицами. В повисшей тишине раздался проникновенный, уже не человеческий рык, утробный и страшный, вот только Шельм к тому времени оказался уже у выхода и непременно бы сбежал, если бы входная дверь со всего размаха не врезалась в косяк прямо перед его носом. Шут вздохнул и остался стоять ко всем спиной.
— Мак, — прозвучал обманчиво спокойный голос Ригулти, — Позавтракайте с Эром во дворе.
— Нет уж, — отозвался палач, — Лучше вы. А то, боюсь, как бы после вашего совместного завтрака, нам до обеда не пришлось собирать твою аптеку по всему городу, как верлиньскую головоломку.
— Ты прав, — с силой стиснув локоть шута, бросил лекарь, не оборачиваясь, и повел притихшего мальчишку в сад.
В этот раз Шельм в своих извечных шалостях все же изрядно перестарался.
— Ты сам виноват, — Ландышфуки не дал ему даже слова сказать, напав первым.
— Да, неужели?
— А ты думал я так легко забуду то, что ты со мной сделал?
— Начинаю понимать, почему тебе всучили все же Арлекина, злобного и тупого.
— Ах, вот значит как?
— Скажешь, не так?
— Во-первых, не всучили, а маска сама выбрала меня. Во-вторых, с каких это пор я туп, пусть и порой умею злиться, как сейчас. И, в-третьих, — Шельм на этих словах шагнул совсем вплотную. Лекарь, прожигая его взглядом, не шелохнулся, причем в этот момент Ригулти уже совсем не смущал весь его комичный, по вине шута, облик, с разделенным на пробор гребнем из вечно стоящих торчком волос на макушке и двумя закрепленными специальным воском рогами, в основании каждого из которых красовался миленький такой красный бантик.
— В-третьих? — напомнил лекарь, когда пауза затянулась, а Шельм все так же неотрывно смотрел ему в глаза.
— Я приглашаю тебя, — отозвался тот неожиданно тихо и кротко.
Лекарь недоуменно моргнул и в тоже мгновение задохнулся, когда рука шута вонзилась ему в грудь под солнечное сплетение и прошла насквозь, словно была лишь призраком несуществующей плоти. В шею с левой стороны словно оса ужалила. Он непроизвольно вскинул руку, зажимая саднящий участок кожи, а Шельм моргнул и отшатнулся. Глаза у него при этом были испуганными.
— Ставрас?
— Что ты сделал? — привлекая его к себе, поинтересовался лекарь, а когда шут неосознанно прижался ближе, обнял и успокаивающе провел ладонью вдоль спины. И все же, какой же он еще мальчишка! — подумалось лекарю с нежностью, и он улыбнулся. — Так все же, что?
— Пригласил на карнавал…
— И все?
— Не уверен.
— Ну-ка, объясни.
— Давай, лучше Маку покажем?
— Что покажем? — удивленно моргнул лекарь, заглядывая в глаза шута. Тот вздохнул и провел подушечкой указательного пальца по тому месту, в котором кожа все еще саднила.
— Её.
— Кого?
— Твою татуировку.
— Ну, знаешь, это уже какой-то форменный беспредел, — отозвался лекарь с тяжким вздохом, — сначала рога эти твои с бантиками, теперь еще и татуировка. Надеюсь, она-то хотя бы приличная. Как хоть выглядит-то?
— Как две мои маски щека к щеке, смеющийся Арлекин и серьезный Вольто.
Лекарь нахмурился. Уж очень ему не понравилось такое описание новоприобретения.
— Что это значит для вас, масочников?
— Кажется, я предложил тебе обменяться масками, но это невозможно.
— Угу. И снять матрицы кукловодов невозможно, и мертвые яйца оживить тоже, да и вообще, любить масочника и вовсе из разряда сказок, так?
— Я не знаю, честно, — Шельм ответил твердым взглядом, — Поэтому и предлагаю показать палачу.
— Зачем ты вообще это сделал? — беря его за руку и утягивая обратно в дом, поинтересовался Ставрас, которого неожиданно захватила идея ритуала с обменом масками, который ему очень хотелось бы увидеть, впрочем не только его.
— Я злился. И до сих пор, между прочим, злюсь. — Бросил Ландышфуки ему в спину.
— Ну, и злись себе на здоровье, — фыркнул лекарь, — Только не забывай, что когда-нибудь могу разозлиться и я.
— И что тогда будет?
— Забуду, что я старый и мудрый и выдеру, как сидровую козу.
— О, милый, а я и не знал, что ты любишь такие игры, — промурлыкал Шельм, после чего они со Ставрасом еще несколько задержались, прежде чем вернуться на кухню к мирно завтракающим Макилюню и Эру. А что, превращать поцелуй в поединок порой бывает очень даже приятно.
Макилюнь был, мягко говоря, в шоке.
— Алекс, ты сам-то понял, что сделал?
На это Шельм лишь тяжело вздохнул и отвернулся.
— Он меня довел.
— Неубедительно.
— Ну, хорошо, — под всеобщим молчанием сдался Ландышфуки, — Я просто хотел показать, как я буду танцевать.
— Тебе уже прислали приглашение? А не рановато они подорвались? — тут же заинтересовался палач, на что обоим присутствующим при разговоре масочников драконам только и оставалось, недоуменно переглядываясь, переводить взгляд с одного на другого. Мак вынужден был объяснять. — Весенний карнавал традиционно открывает танец Изабеллы и Арлекина, на самом деле это всегда просто фееричное зрелище, призванное быть украшением всего праздника. Приглашение на танец рассылаются как правило за несколько недель до оного, чтобы дать возможность Маске принарядиться и настроиться. Кстати, на осеннем карнавале танцуют уже Коломбина и Бригелла.
- Предыдущая
- 21/84
- Следующая
