Дочь последнего дуэлянта - Бенцони Жюльетта - Страница 16
- Предыдущая
- 16/80
- Следующая
– Хитростью против Ришелье? Которому помогает теперь еще и Мазарини, насколько я могу судить, большой мастер по части хитростей и козней!
– О Мазарини мы будем судить потом, когда кардинал покинет земную юдоль. Вы только что видели кардинала и, думаю, поняли, что дни его сочтены. Поэтому давайте обсудим спокойно положение, в каком мы находимся. Как я поняла, вы спали с вашей женой. Хорошо.
– Хорошо? Как вы можете так говорить, матушка?
– Не стоит придираться к словам. Я хочу помочь вам увидеть все как можно более ясно. Поэтому возвращаюсь к тому, с чего начала. Мы не знаем, забеременела ваша жена или вам придется вновь к ней вернуться. Нет, не отвечайте! Позвольте мне рассуждать дальше. Может случиться, что у нее не может быть детей. В таком случае церковь не может отказать французскому принцу крови в его желании иметь наследников. Тем более я совершенно не уверена, что их сможет иметь ваш младший брат де Конти.
– Я не могу ждать годы и годы! А Марта тем более!
– Когда речь идет об истинной любви, подразумевается, что она вечная. Но это я так, к слову. Однако если мы посмотрим правде в глаза, то главное нарекание вызывает явное проявление вашей страсти к Марте. Ну, так перестаньте любить ее!
Герцог Энгиенский посмотрел на свою мать с печальным недоумением: уж не впала ли она в безумие?
– Вы просите у меня невозможного. Марта само совершенство, она…
– Не продолжайте, послушайте меня. Я знаю, что невозможно приказать своему сердцу, и поэтому посоветую вам вот что: перестаньте выставлять свою любовь напоказ. Выберите другую девушку и ухаживайте за ней.
– Другую? Нет, на это я не способен!
– Вы меня огорчаете, Людовик! У меня даже возникло желание оставить вас одного воевать со своим сердцем, сердцем Марты, кардиналом, вашей будущей славой и… Да, еще с вашим отцом, который если вмешается, то сыграет роль слона в посудной лавке. И только Господь Бог знает, чем кончится его вмешательство.
– Избави Бог! Только этого не хватало!
– А вот теперь я вижу, что перед вами забрезжил свет.
– Мысль, возможно, неплохая, но трудноосуществимая. Марта – чудо изящества, женственности. Ей нет равных и…
– Расскажите все это вашей сестре и внимательно выслушайте все, что она вам скажет. Не удивлюсь, если, услышав ваши похвалы, она выставит вас вон, сочтя грубияном. И я, пожалуй, соглашусь с ней.
– Согласен, что Анна-Женевьева великолепна, – вздохнул молодой человек и невольно улыбнулся. – Но не могу же я ухаживать за собственной сестрой.
– Кто вам это предлагает? Я просто привела вам пример. Хотите приведу еще один? Ваша кузина Изабель тоже становится женщиной и обещает блистать удивительной красотой. Она полна живости и остроумия, и если вы дадите себе труд присмотреться, что делается в салоне де Рамбуйе, то поймете, что вокруг нее уже сложился кружок. Так откройте же глаза, мой дорогой! Вокруг множество прелестных девушек!
Герцог не спешил с ответом, пытаясь восстановить в памяти прелестную фигурку юной девушки с изящными движениями, танцующей походкой; смех в ее продолговатых темных глазах зажигал золотые искорки, а при взгляде на Людовика они становились глубокими и бархатными, как летняя ночь.
– Да, было бы забавно с ней пококетничать… Она из тех красавиц, с которыми не соскучишься, а это не часто встречается. Но в таком случае мне нужно предупредить мою дорогую Марту! Ни за что на свете я не хотел бы причинить ей хотя бы малейшее огорчение. Она так чувствительна…
Госпожа де Конде нахмурилась.
– Вы уверены, что это необходимо?
– Конечно! Она может почувствовать ревность. Я должен предупредить ее.
– Не будьте наивным. Марта может оказаться плохой актрисой, а Изабель вы не можете упрекнуть в глупости, она тут же все поймет, и ей будет очень неприятно. А я не хочу, чтобы Изабель страдала. Вы меня понимаете?
– Я понял, матушка, вы весьма ясно выразились. В любом случае я получил приказ присоединиться в Нарбоне к королю, который предполагает завершить завоевание Руссильона.
– Король призывает вас? Это хорошая новость!
– Я сказал бы, что это кардинал отправляет меня к королю. С той минуты, как он был извещен о моем повиновении, я вправе рассчитывать на его благосклонность, – прибавил Людовик. – Сам он отправляется на юг, но поедет очень медленно из-за плачевного состояния своего здоровья.
– Юг, Руссильон – я плохо ориентируюсь, где мы ведем войны. Однако мне кажется, что последняя кампания на севере кончилась неудачей.
– Почти. Герцог Буйонский собрал в Седане всех недовольных, которые желали смерти королю. Вместо него они предпочли бы видеть на троне нашего общего родственника, графа де Суассона. Недовольные могли победить, так как королевские войска были разбиты Суассоном под Ла-Марфе, но, как всем известно, Суассон не смог насладиться плодами своей победы, в тот же вечер он был убит выстрелом в глаз из пистолета.
– Кто же убил его? Неужели так и не нашли убийцу?
– Он убил себя сам. Но сочли за лучшее замолчать этот факт и не спеша разыскивать убийцу, а не выставлять несчастного на посмешище.
– Самоубийство – грех, но никак не посмешище, – сурово оборвала сына принцесса.
– Я слова не сказал о самоубийстве. Суассон убил себя по чистой случайности.
– Вы шутите?
– И не думал. Суассон имел привычку поднимать забрало своего шлема дулом пистолета. В стволе оставалась пуля. Выстрел произошел случайно, и его предпочли скрыть. Признайтесь, что случай глупейший. Король поэтому хочет покончить раз и навсегда со всеми мятежными сеньорами, за этим и отправляется в Нарбон, куда немедленно поскачу и я, попрощавшись, как положено, с госпожой герцогиней.
Простившись с матерью, герцог отправился в покои герцогини. Она сидела в окружении своих дам и играла новой игрушкой. Кардинал только что прислал ей игрушечный дом, в изготовлении которых так преуспели умельцы из Нюрнберга. Находившиеся в нем маленькие человечки окружили его хозяйку, которая должна была вот-вот родить младенца. Повивальная бабка, врач, служанки, любящие родственники – все стояли вокруг, готовые оказать ей помощь. Не было недостатка и в утвари: тазы, чайник, полотенца, простыни – ничего не было забыто.
Дамы тоже играли в домик, от души радуясь занятной игрушке вместе с Клер-Клеманс. При появлении главы семейства веселый смех стих. Продолжала смеяться только девочка-жена, в полном восторге от подарка.
– Взгляните, дорогой мой господин, что прислал мне мой добрый дядя! Не правда ли, прелесть! И к тому же доброе предзнаменование, вы не находите?
– Я нахожу, что ваш добрый дядя, господин кардинал, может делать вам только добрые подарки. Другие ему не свойственны. И он дарит вам еще один: я пришел с вами проститься, мадам!
– Как проститься? – дрожащим голосом произнесла Клер-Клеманс, уже готовая расплакаться. – Почему? Куда вы едете?
– Таких вопросов не задают солдату. Но не тревожьтесь, я же сказал, что мой отъезд – тоже подарок от вашего дяди. Он посылает меня к Его Величеству королю на юг.
– И вы, конечно же, счастливы? – прошептала она с ревнивой горечью.
– Как всякий благородно рожденный человек. Война – дело моей жизни, госпожа герцогиня. Не забывайте об этом!
Молодой человек не успел предупредить порыва, и девочка бросилась ему на шею, повисла на нем, жалобно лепеча:
– Вы хотите меня покинуть? Так скоро?
На его щеки капали ее слезы. Как же он это ненавидел! Глаза его тут же обежали круг лиц, которые потянулись к ним, следя за прощанием супругов с немалым интересом. Кое-кто из дам с трудом удерживался от улыбки.
– Всем выйти из комнаты, – распорядился герцог.
Он резко разомкнул руки своей жены и, освободившись, с занесенным кулаком двинулся к дамам. Юный герцог уже успел прославиться бешеными приступами гнева. Госпожа де Клозель, а за ней все остальные, подхватив юбки, с испуганными возгласами кинулись вон из комнаты. Когда последняя дама исчезла за дверью, герцог расхохотался.
- Предыдущая
- 16/80
- Следующая
