Грехи людские - Пембертон Маргарет - Страница 26
- Предыдущая
- 26/138
- Следующая
Она поднялась, чувствуя слабость в ногах. Ее лицо было таким бледным, что профессор испугался, как бы она не упала в обморок.
– Я все понимаю, – безразлично произнесла Элизабет, не в силах больше это выносить. – До свидания, профессор Хэрок.
– Элизабет, подождите! – В его голосе гнев сменился озабоченностью. – Может, вы больны? Может, произошло нечто ужасное, о чем вы не решаетесь мне рассказать?
Она отрицательно покачала головой. Его озабоченность подействовала на Элизабет сильнее, чем недавний гнев.
– Нет. До свидания, профессор. – И прежде чем он попытался задержать ее, она выбежала из комнаты и помчалась по коридору. Слезы застилали ей глаза.
Две недели спустя они поручили «Фор Сизнз» заботам экономки. Заперли и дом в Кенсингтоне, оставив ключи лондонскому поверенному в делах Адама. Не устраивая никаких прощальных вечеринок, ни с кем не простившись, они отправились из Лондона в Саутгемптон.
– Надеюсь, ты не против, если никто не будет нас Провожать, Бет? – спросил Адам, когда они уже сидели на заднем сиденье такси и через мост Ватерлоо ехали к вокзалу.
– Нисколько.
Он взял ее руку в свою.
– Луиза собиралась проводить нас, но ее пригласили на крестины куда-то в Дербишир, и ей не удалось отвертеться. В противном случае на нее очень бы обиделись.
Луиза была единственным человеком, с кем Элизабет действительно хотела бы попрощаться, но они уже обо всем поговорили и Луиза все ей объяснила про крестины.
Уже вечерело, когда они приехали в Саутгемптон. В лучах заходящего солнца корабль «Восточная принцесса» выглядел чудесно. Впервые за несколько последних недель Элизабет почувствовала, что настроение у нее улучшилось. Никогда раньше не доводилось ей предпринимать длительные морские путешествия, и холодок предвкушения пробежал у нее по спине, когда они поднимались по трапу, приветствуемые дежурным офицером.
– Замечательное судно, не так ли? – с восторгом произнес Адам, когда стюард повел их к каютам. – Полагаю, мы славно проведем время на борту.
Элизабет, как всегда стройная и элегантная, в темно-бежевом костюме с высокими, по моде, плечами и с шоколадного цвета норковым палантином на руке, согласно улыбнулась. Стюард в этот момент как раз обернулся, чтобы сообщить, что все бары на судне уже открыты. Он поймал улыбку Элизабет, и слова вдруг застряли в горле. «Господи, какая красивая женщина!» – подумал он и спешно сверился со списком пассажиров. Она явно слишком молода для супруги мистера Гарланда. Может, дочка? Или племянница? Но как только он отыскал в списке их имена, всякая надежда на романтические отношения растаяла без следа.
– Вот ваша каюта, сэр, – обратился он к Адаму, распахивая дверь и всей душой ненавидя в этот момент старого удачливого кобеля. – Сэр, мадам, надеюсь, вам понравится у нас на корабле.
Каюта была просторной. Вместо привычных коек тут стояли настоящие кровати, имелись ванная комната и удобные встроенные шкафы для одежды и багажа.
– Три с половиной недели в море, – сказал жене Адам, не скрывая своего восхищения подобной перспективой. – Это у нас будет чем-то вроде второго медового месяца.
Элизабет положила норковый палантин на постель, и Адам крепко обнял ее.
– Я люблю тебя, Бет, – сказал он, и его губы, горячие и требовательные, припали к ее рту.
Она понимала, что он готов прямо сейчас заняться любовью. Но Элизабет этого совсем не хотелось. Не сейчас, во всяком случае. Если он будет настаивать, она не выдержит, ее притворства может не хватить. И тогда Адам поймет, что, как бы ни старался, она относится к его нежным и умелым ласкам вовсе не с таким пылом, как он к ее нежностям. Это наверняка его очень расстроит, и все долгое путешествие будет испорчено.
– Давай поднимемся на верхнюю палубу и дождемся отплытия, – предложила она. – Пока еще не поздно, хочу еще разок взглянуть на Англию.
Он усмехнулся.
– Единственный кусочек Англии, который сейчас открывается взгляду, – это мрачные доки Саутгемптона.
– Меня вполне устроят эти доки, – сказала она, взяв его за руку. – Пойдем, а то опоздаем.
По отделанным красным деревом коридорам они поднялись по главному трапу в центральный холл. Огромное изображение Нептуна занимало целую стену. Помещение было забито пассажирами и провожающими, все говорили хором, стараясь перекричать друг друга, раздавались многочисленные громкие, даже чуть истеричные слова прощания.
На верхней палубе было свежо, и Элизабет зябко передернула плечами, пожалев об оставленном в каюте палантине.
– Последний багаж доставили на борт, – пояснил Адам, указав на подъемный кран: огромная пустая веревочная корзина на стреле болталась на ветру.
– Просим всех провожающих сойти на берег, – объявили по корабельной трансляции. Адам и Элизабет, опершись о перила, проследили за тем, как провожающие сошли. Трап убрали и укрепили.
– Через несколько минут поднимут якорь, – с мальчишеским восторгом в голосе сообщил Адам.
В это время к причалу подъехало такси. Открылась дверца, и из машины вышла элегантно одетая дама. На ее длинных красивых ногах блестели тончайшие шелковые чулки; ярко-розовый шерстяной костюм был явно от парижского портного. Ветер трепал лисий мех на плечах дамы. Изящная, украшенная перьями шляпка была лихо заломлена.
– Это же Луиза Изабель! – воскликнула Элизабет и принялась истово махать рукой. – Луиза! Луиза!
Принцесса подбежала к краю причала, увидела, что трап уже поднят, и с коротким смешком развела руками.
– Меня уже не пустят на борт. Опоздала! – крикнула она. – Желаю тебе удачи, Элизабет! Удачи, Адам!
Взвыла сирена, заглушив своим ревом все крики и голоса. Якоря были подняты, и корабль медленно и торжественно отчалил.
– До свидания, Луиза! – крикнула Элизабет. – До-сви-да-ни-я!
Она махала, пока не заболела рука и пока корабль не отошел на почтительное расстояние от причала, когда принцессу уже нельзя было различить в толпе провожавших. Элизабет отвернулась, в глазах у нее стояли слезы. Она молча пошла за Адамом в каюту. Как же ей будет недоставать Луизы!.. Кроме Адама, Луиза была человеком, который соединял для Элизабет прошлое и настоящее.
Единственный на борту судна рояль стоял в салоне первого класса. Корабельный тапер охотно позволил Элизабет играть. По утрам, пока почти все пассажиры еще оставались в каютах, Элизабет садилась за рояль и исполняла произведения Шопена, Моцарта, Баха на инструменте, что раньше был знаком только с музыкой Ирвинга Берлина и Дюка Эллингтона.
Большинство пассажиров возвращались в Гонконг после проведенного в Англии отпуска. Спустя совсем немного времени Элизабет убедилась в правоте слов Лея Стаффорда о том, что в Гонконге никто не воспринимает всерьез военную угрозу со стороны Японии.
– Япония! – презрительно воскликнул пожилой полковник, когда Элизабет попыталась было заговорить с ним о возможном нападении. – Япония! Кто, скажите на милость, заронил в вашу головку подобную чушь? Одно дело, когда японцы нападают на китайцев, драгоценная, но мериться силами с британской мощью – это, скажу я вам, совсем другое. – Он чистосердечно рассмеялся: сама по себе подобная вероятность показалась ему весьма забавной.
И Адам, казалось, перестал думать о будущем нападении. Оказавшись на борту «Восточной принцессы», неспешно бороздившей волны Средиземного моря, направляясь к Суэцкому каналу, он заметно расслабился. Адам подолгу загорал на палубе, играл в теннис и забавлялся метанием дротиков. Чуть не каждый вечер он допоздна танцевал с Элизабет.
Однажды Элизабет довелось услышать замечание одной из пассажирок, и она наконец поняла, почему Адам так настойчиво стремился участвовать в войне.
С миссис Смит, пожилой и порядком выжившей из ума дамой, Элизабет нередко прогуливалась по палубе, сидела в шезлонгах и поддерживала необременительный разговор. Когда они подплывали к Порт-Саиду, Адам подошел к ним; он только что переоделся и был в белом теннисном костюме.
- Предыдущая
- 26/138
- Следующая
