Наука страсти - Грей Джулиана - Страница 2
- Предыдущая
- 2/69
- Следующая
— Эмили, что за дерзость! — воскликнула Луиза.
Олимпия выпрямился.
— Нет, моя дорогая. В данном случае Эмили совершенно права. Я взял на себя смелость полуофициальными путями навести кое-какие справки. В конце концов вы — моя семья.
Последние слова эхом пронеслись по комнате, вызвав образ матери девушек, сестры Олимпии, умершей десять лет назад в тяжелых родах, когда она произвела на свет долгожданного наследника Хольстайн-Швайнвальд-Хунхофа. Младенец, родившийся на два месяца раньше положенного срока, умер на следующий день, и, хотя князь Рудольф женился еще дважды и еженощно трудился, усердно пытаясь выполнить свой долг, желанных мальчиков так больше и не дождался. Остались только три юные леди: принцесса Стефани, принцесса Эмили и (четыре месяца назад князь вынужден был склониться перед неизбежностью) коронованная принцесса Луиза, официальная наследница престола Хольстайн-Швайнвальд-Хунхоф.
А их мать, как призрак, все еще витала в этой комнате. Любимая сестра Олимпии, хотя он никогда бы в этом не признался. Его собственная дорогая Луиза, умная, красивая, полная очарования, влюбившаяся при дворе в князя Рудольфа тем нескончаемым летом 1854 года, когда в моду вошли германские императорские особы.
У Эмили, подумал Олимпия, глядя на юных принцесс, глаза Луизы.
— И? — спросила она, прищурив столь знакомые глаза.
Электрическая лампа мигнула, словно что-то помешало движению тока. На улице на проходящего мимо пьяницу или ночного мусорщика негромко гавкнул пес, и корги вскочил на ноги, а уши у него задрожали. Олимпия скрестил свои длинные ноги и положил правую руку на край стола, сжав пальцами полированное дубовое дерево.
— Боюсь, у меня нет ни малейших догадок о том, кто стал причиной гибели вашего отца и… — он перевел исполненный скорби взгляд на Луизу, сидевшую с потупленным взором, — …твоего супруга, дражайшая моя Луиза. — Это была не совсем ложь, хотя и не совсем правда, но Олимпия давно утратил щепетильность в подобных вопросах. — Разумеется, подозревают, что убийца принадлежал к одной из партий, разъяренных тем, что Луизу объявили законной наследницей, и ее последующим браком с… прошу прощения, моя дорогая, как звали несчастного, упокой Господь его душу?
— Петер, — прошептала Луиза.
— Ну конечно, Петер. Приношу глубочайшие извинения за то, что я не смог посетить погребальную церемонию. Мне показалось, что от моего отсутствия никто не пострадает.
— Кстати, многоярусную вазу вы прислали просто восхитительную, — заметила Стефани. — Мы пришли от нее в настоящий восторг.
— Я сделал это с радостью, — отозвался Олимпия. — Осмелюсь спросить, упаковано все надежно?
— Мисс Динглеби лично за этим проследила.
— Умница мисс Динглеби. Превосходно. Да, так убийцы. Я собирался сам за вами послать, но прежде, чем успел сделать необходимые приготовления, до меня дошел слух…
— Так быстро? — спросила Эмили, глядя на него умными глазами.
— Существует телеграф, моя дорогая. Как мне говорили, даже в княжестве Хольстайн-Швайнвальд-Хунхоф, хотя в данном случае сообщение пришло ко мне от моего друга из Мюнхена.
— От какого друга? — подалась вперед Эмили.
Олимпия махнул рукой.
— О, просто старый знакомый. Во всяком случае, он изложил мне факты этого последнего происшествия и… и…
Луиза подняла глаза и свирепо спросила:
— Вы имеете в виду попытку меня похитить?
— Да, моя дорогая. Именно это. Я был счастлив услышать, что ты защищалась, как истинная дочь нашей крови, и сумела избежать пленения. Когда газеты сообщили, что вы трое исчезли вместе со своей гувернанткой, я понял, что бояться больше нечего. Мисс Динглеби знает, что делать.
— Она — настоящая героиня, — сказала Луиза.
Олимпия улыбнулся.
— Я нисколько не сомневаюсь.
— Ну ладно, — вмешалась Стефани. — А когда мы начнем? Завтра утром? Потому что сначала мне бы хотелось нормально хотя бы ночь поспать, после всей этой суматохи. Заодно заявляю, что больше никогда даже не взгляну на лакрицу.
— Начнем? — Олимпия моргнул. — Начнем что?
Стефани выпрыгнула из кресла и начала расхаживать по комнате.
— Ну как же, разумеется, расследовать это дело! Выяснять, кто за этим стоит. Я буду более чем счастлива побыть наживкой, хотя мне кажется, что они больше охотятся за Луизой, да поможет им Бог.
— Дорогая моя, будь добра, сядь. У меня от тебя голова закружилась. — Олимпия прикрыл глаза рукой. — Расследовать? Побыть наживкой?! Совершенно исключено. Мне и в страшном сне не приснится — так рисковать своими дорогими племянницами.
— Но что-то же надо делать! — воскликнула Эмили, тоже вскочив.
— Конечно, и что-то будет сделано. Министерство иностранных дел очень обеспокоено случившимся. Нестабильность в регионе чревата непредсказуемыми последствиями. Заверяю вас, они проведут самое тщательное расследование. А пока вам придется скрываться.
— Скрываться? — спросила Эмили.
— Скрываться! — Стефани резко остановилась и повернулась к нему с разъяренным лицом. — Принцессы Хольстайн-Швайнвальд-Хунхофа не скрываются!
Олимпия оттолкнулся от стола и сцепил за спиной руки.
— Разумеется, нет никакого смысла скрываться обычным образом. Как мне говорили, эти континентальные агенты неестественно пронырливы, разыскивая свою цель. Просто отослать вас в какую-нибудь отдаленную деревню недостаточно. Ваши фотографии уже напечатаны во всех газетах.
Стефани всплеснула руками.
— Маскировка! Ну конечно же! Вы собираетесь замаскировать нас! Я буду молочницей. Один раз я доила корову, на летнем празднике в Швайнвальде. Произвела на всех огромное впечатление. Молочник сказал, что у меня природная тяга к вымени.
— Чушь. Молочница! Ну и мысль. Нет, мои дорогие. У меня на уме нечто куда более коварное, более изощренное. Более, если вы простите мне это слово… — короткая пауза для вящего эффекта, — …авантюрное.
Луиза резко втянула в себя воздух.
— О дядя. Что вы задумали?
— Признаюсь, идею я почерпнул у вас. Помните, много-много лет назад я приезжал навестить вашу… эээ… вашу очаровательную отчизну? Тебе тогда только исполнилось пятнадцать, Луиза.
— Я помню. — От дурных предчувствий голос ее звучал мрачно.
— Вы сыграли для меня спектакль. «Гамлета», насколько я припоминаю. Как раз та самая меланхолическая чушь, что так нравится пятнадцатилетним девушкам. — Олимпия подошел к книжной полке, пристроил локоть около первого тома и посмотрел на племянниц любящим взглядом.
— Да, «Гамлета», — настороженно произнесла Луиза.
— Я вспомнила! — воскликнула Стефани. — Я играла Клавдия и принца норвежского, что в конце оказалось очень неудобно, а Эмили, разумеется, играла Полония…
Олимпия улыбнулся еще шире.
— А Луиза была Гамлетом. Верно, дорогая моя?
Часы на каминной полке нежно пробили три раза. Корги вскочил, пробежал кружок, второй и тревожно улегся у ног Стефани, то и дело подергивая ушами в сторону Олимпии.
— О нет, — сказала Луиза. — Это исключено. Невозможно, уж не говоря о том, что это просто неприлично.
Стефани захлопала в ладоши.
— О дядя! Какая восхитительная идея! Я всегда мечтала походить в брюках, это такая свобода! Только вообразить! Вы абсолютный гений!
— Мы не будем, — отказалась Луиза. — Только представьте себе скандал! И… и унижение! Вы должны придумать что-нибудь другое.
— Ой, успокойся, Луиза! Ты позоришь своих предков-варваров…
— Надеюсь! По крайней мере у меня есть хоть какие-то понятия…
— Право же, леди…
— …покоривших степи России и памятники Рима…
— …о том, каков мой долг по отношению к памяти моего несчастного супруга, и брюки в него не входят…
— Мои дорогие девочки…
— …чтобы добиться богатства и власти, превративших нас в мишени для наемных убийц…
— ТИХО! — вскричал Олимпия.
Луиза замолчала, уставив в пустоту вытянутый палец. Стефани с мятежным выражением лица нагнулась и подхватила на руки дрожащего корги.
- Предыдущая
- 2/69
- Следующая
