Как я стал идиотом - Паж Мартен - Страница 12
- Предыдущая
- 12/23
- Следующая
— И это поможет мне меньше думать? — спросил Антуан с надеждой,
— Могу гарантировать: ты будешь почти как зомби. Жизнь покажется тебе намного проще. На самом деле она, разумеется, останется такой же, как была, просто ты не будешь этого замечать. Но имей в виду, что это только на время.
— Отлично, — обрадовался Антуан. — В сущности, ты совершенно прав, лучше без необратимых мер. Я погорячился. Знаешь, мне кажется, это будет как спасательный круг, он поможет мне продержаться, а потом уж я выплыву сам.
Они поболтали еще немного об общих друзьях, о том, как поживают родственники, о кино. Антуан обожал задавать Эдгару вопросы по медицинской части: почему от газированной воды рыгают, почему ногти растут, почему человек чихает, почему икает, почему, когда скрипят мелом по доске или ножом по тарелке, бегут мурашки по коже. Когда все назначения были получены и бланк рецепта заполнен, Эдгар и Антуан сердечно пожали друг другу руки. Антуан, как обычно, сделал попытку заплатить за консультацию, Эдгар, как обычно, отказался. Засим Антуан с Корали покинули кабинет.
Антуан жил в старом доме на девятом этаже. В коллеже и в лицее он регулярно подвергался узаконенному унижению: вместе с двумя-тремя товарищами по несчастью, столь же мало пригодными для установления спортивных рекордов, его либо вовсе не принимали в футбольную или волейбольную команду, либо он был там худшим из худших. Ему приходилось сносить ругань и издевки одноклассников, которые на физкультуре каждую минуту хвалились друг перед другом своими бицепсами. В результате Антуан так и не смог заставить себя полюбить спорт. Однако ему не нравилось, что этот печальный опыт обрек его на неподвижный образ жизни, и он решил поселиться повыше, чтобы под давлением необходимости заставить сокращаться свои гипотетические мышцы. На практике это оказалось весьма утомительно. Сосед с восьмого этажа, милейший парень по имени Влад, был чемпионом по кетчу. Поскольку ему все равно приходилось поддерживать форму и заниматься силовой гимнастикой, он предложил Антуану носить его наверх. Антуан старался подгадать, чтобы оказаться в подъезде одновременно с Владом, и тот тащил его на плечах до своей квартиры на восьмом этаже. По уверениям
Влада, Антуан весил не больше махрового полотенца. Посему совесть Антуана была спокойна, лишь бы Влад по ошибке не воспользовался им в этом качестве после душа… Рост у Влада был метр восемьдесят, а вес, наверно, килограммов сто двадцать; однажды он просто забыл, что у него на плечах сидит Антуан, пришел домой и начал готовить ужин.
Квартирка у Антуана была не слишком шикарная, а проще сказать, захудалая: батареи, сантехника, электричество — все работало кое-как. Однако она все равно была ему не по карману. Раньше Антуану удавалось ее оплачивать благодаря студенческому жилищному пособию и работе над переводом «В поисках утраченного времени» на арамейский язык. Но с тех пор как проект был закрыт по причине совершенно неожиданного банкротства издателя, финансы Антуана оказались на нуле. Созерцая агонию своего кошелька, он думал, что хорошо бы создать муниципальный финансовый госпиталь, где истощенным банковским счетам делали бы вливания. Он поделился этой мыслью со своим банкиром, но тот, похоже, рассматривал банк скорее как частную клинику.
Ища критерии классификации человечества, Антуан установил единую шкалу, определяющую уровень богатства, избрав в качестве показателя носки. Первая категория — самые бедные, у которых носков нет вообще; вторая — среднебедные, у которых носки есть, но дырявые; третья — самые богатые, у которых носки без дырок. Антуан принадлежал ко второй категории. Его доход составляли главным образом временные ставки и почасовки в университете «Париж-V», что давало ему от тысячи до двух тысяч франков в месяц, когда как. Плюс пособие для лиц, не имеющих средств к существованию, которое он получал незаконно, благодаря путанице с именами: в университете он числился как Антуан Аракан, а в документах социального страхования был записан под своим бирманским именем, которым в повседневной жизни никто никогда его не называл, — Солу. Еще он иногда подрабатывал по-черному. Недавно, например, озвучивал в документальном фильме семейство жирафов, потому что подлинные записи их криков потерялись. Иногда он получал от родителей из Бретани немного денег и посылки с продуктами. Эта смесь азиатской и французской кухни была странной и восхитительной. Каждый месяц ему доставляли тяжеленный ящик-холодильник, где были вьетнамские роллы с рыбой и мелкими ракушкими, китайские жареные блинчики с солеросом, пельмени с гребешками, гречневые блины с острым рыбным соусом «нуок мам», ватрушка с жареным рисом… Друг Ганджа тоже немного помогал ему и помогал бы больше, если бы Антуан соглашался брать у него деньги.
Антуан не дотягивал даже до минимальной зарплаты. Однако продолжал преспокойно жить в своей квартире. Любопытно, не правда ли? Ведь он был не в состоянии ее оплачивать. Так как же? Да так: у домовладельца, месье Браллера, была болезнь Альцгеймера.
Антуан не знал, точно ли это болезнь Альцгеймера. Но, так или иначе, месье Браллер не помнил абсолютно ничего. В начале сентября Антуану предстояло везти его на очередное обследование для уточнения диагноза. У старика не было родственников, поэтому заботился о нем Антуан. Амнезию хозяина он обнаружил случайно. Не имея денег заплатить в срок за квартиру, он старался прошмыгнуть мимо месье Браллера незаметно и вообще пореже попадаться ему на глаза. Но однажды хозяин все-таки поймал его. Антуан уже ждал, что тот велит ему немедленно съезжать. Но месье Браллер, вцепившись в его руку, уставился на него бессмысленными глазами и неуверенно спросил:
— Вы тут живете?
— Да, месье. На девятом этаже. Я хочу принести извинения, этот месяц был для меня непростым… я забыл..
— Вы что-то забыли? — участливо переспросил тот с простодушным любопытством.
Обычно месье Браллер требовал, чтобы за квартиру ему платили первого числа каждого месяца: ровно в семь утра надлежало просунуть конверт под его дверь. Достаточно было Антуану опоздать на несколько часов, и хозяин уже яростно стучался к нему, грозя вызвать судебного исполнителя.
— Э-э… да нет, — ответил Антуан, покрываясь потом. — Я забыл поздороваться с вами. Здравствуйте…
— Здравствуйте, — пробормотал хозяин. — Вы живете здесь?
— Да, месье. На девятом этаже.
Это было делом совести: жить припеваючи в своей квартире, предоставив болезни развиваться естественным путем, или, на свою голову, заняться лечением старика, еще недавно такого злобного, сварливого и черствого. Врожденная доброта победила. Антуан с грустью думал, что ему следует развивать в себе эгоизм, чтобы выжить в этом мире.
Он повел домовладельца к врачу. Врач сразу диагноза не поставил: ему требовалась куча исследований и времени, чтобы точно определить, как именно называется болезнь месье Браллера.
— У него есть шансы выздороветь?
— Трудно сказать, — ответил врач. — Память отказывает. Вы должны присматривать за ним. Он в состоянии соображать, но не может вспомнить, что было минуту назад.
Антуан нянчился с ним, как с любимым дядюшкой. Отводил на нужный этаж, когда тому случалось заблудиться на лестнице; написал на карточке адрес и засунул ему в бумажник, чтобы бедняга не потерялся в городе. Ходил для него за покупками, собирал деньги с остальных жильцов и клал в банк на счет старика. У месье Браллера еще случались иногда периоды просветления, когда он вдруг кое о чем вспоминал, в частности о том, что Антуан не платит за квартиру, но они длились недолго. Антуан прочел в «Монде» статью о новых достижениях в области лечения старческих болезней мозга: деменций, Паркинсона, Альцгеймера… Он радовался за месье Браллера и одновременно трясся от страха, что прогресс науки со дня на день повлечет за собой его, Антуана, выселение. Ученые никогда не думают о последствиях своих открытий. Если домовладельца удастся вылечить, Антуан не сможет рассчитывать на его благодарность: в своих расчетных книгах старый скряга обнаружит недостачу, но не будет помнить о бескорыстной помощи Антуана.
- Предыдущая
- 12/23
- Следующая
