Код Атлантиды - Павлоу Стэл - Страница 14
- Предыдущая
- 14/117
- Следующая
– А-а, вот как они поступили. Воззвали к лучшему, что есть в вашей натуре. Умно. Во мне ничего подобного нет, вот им и пришлось заплатить мне кучу денег. А вы что, не смотрите новости? Не в курсе последних событий? Китайские ученые в Антарктике теперь загорают. Мы – повод для разжигания с ними войны.
В Ричарде Скотте отчетливо заговорило сомнение, на которое, оставляя позади Фергюса и университет, он в эйфории поначалу не обратил ни малейшего внимания. Во что его втягивают? Чем это ему грозит?
Лампы то гасли, то зажигались, совершенно сбивая с толку.
– Что происходит? – воскликнул Скотт.
Хаккетт на потрепанном блокнотном листе написал математические формулы.
– Примерно раз в двадцать два года повышается активность солнечных пятен и вспышек. – Он развел руками. – Мощное излучение – вот что происходит.
Скотт закрыл глаза, когда самолет с силой тряхануло.
– Мы просто попали в бурю, – сказал он устало.
– Верно, но отчего она разыгралась?
– Не имеет значения, – ответил Скотт.
– Буря, доктор Скотт, вызвана Солнцем. Оно одно за все в ответе. И потом, от бури нас отделяют тысячи футов. Самолет швыряет из стороны в сторону лишь потому, что на компьютер, который им управляет, влияет то же Солнце. Видели фотографии северного сияния, или, как его называют, Авроры Бореалис? Полярное сияние обусловлено высокоэнергичными электронами солнечного ветра, что врезаются в атмосферу вблизи полюсов. Траекторию заряженных частиц определяет особая форма магнитного поля Земли.
– К чему вы клоните?
– К тому, что именно это сейчас и происходит в атмосфере. Если мои подсчеты верны, впереди нас ждет нечто более грандиозное. Гораздо более грандиозное.
Скотт изо всех сил старался дышать ровно и негромко.
– По вам не скажешь, что вы осознаете всю серьезность ситуации, – протянул Хаккетт.
Скотт не ответил.
– Знаете, какое влияние на нашу жизнь оказывают циклы солнечных пятен? Если у вас забарахлил телевизор, это из-за Солнца. Не настраивается на нужную волну радио – причина та же. В марте тысяча девятьсот восемьдесят девятого года активность солнечных пятен повысилась настолько, что в электросетях Квебека запрыгало напряжение. Свет погас. Шесть миллионов человек на целых девять часов остались без электричества. НАСА потеряло из виду космический корабль. Несколько современных самолетов потерпели крушение. В компьютерных и телекоммуникационных системах произошли серьезные сбои. Аврору заметили на Ки-Уэсте. Слышали об этом?
Скотт лишь многозначительно на него взглянул. Тут хлопнула дверь уборной в конце прохода, и в салоне появилась Новэмбер с ужасной гримасой на лице.
– В этот туалет никому не входить! – объявила она, тяжело опускаясь на сиденье.
Воцарился сплошной хаос. Двигатели жалобно выли и вибрировали, отчаянно стараясь работать как положено. Хаккетт схватил стаканчик, опасаясь, что вода выплеснется ему на колени. Когда в салоне послышался голос командира, решившего объяснить, что происходит, сигналы тревоги продолжали гудеть. Чтобы понять, насколько серьезна опасность, большого ума не требовалось. Самолет падал.
Отовсюду зазвучали молитвы. Откуда-то послышались глухие звуки, будто от ударов. Тучная дама в проходе закрыла глаза и принялась креститься. Звуки не прекращались. Дама крестилась медленно и неправильно. Скотт подумал, что она давным-давно этого не делала, а может, и вообще никогда. Остальные уже готовились к удару о землю.
Хаккетт подался вперед.
– А это что за стук?
Молодой парень вскочил с места, протягивая руку к багажной полке с намерением достать кислородную маску.
Хаккетт сильнее наклонился вперед. Рукой со стаканчиком указал на парня и сделал глоток воды.
– Как глупо.
Бортпроводница бросилась к пассажиру, заставляя его опуститься на место.
– Давление воздуха в норме, так ведь? Зачем ему понадобилась кислородная маска?
– Он в панике, – отрезал Скотт. – Не понимает, что делает.
Хаккетт выглянул в иллюминатор и посмотрел на часы.
– У нас три, максимум четыре минуты.
Терпение Скотта лопнуло.
– Да закройте же вы рот! – рявкнул он.
Хаккетт как будто не услышал его.
– Проблема современного общества единственно в недостатке общения, – продолжил он спокойно. – Мы живем в век информации. Поддерживаем друг с другом постоянную связь: через Интернет, по телефону. У нас есть телевидение, виртуальная реальность, электричество. Но мы не общаемся. Накапливая груды ненужного хлама, о том, что наиболее важно, человек двадцать первого века не говорит.
Скотт отвернулся, пытаясь забыть о Хаккетте. Он с гораздо большим удовольствием послушал бы сейчас музыку или посмотрел телевизор, но аппаратура была выключена и вообще вряд ли работала. Самолет в который раз качнуло, и голова Скотта ударилась о подголовник. Он почувствовал, что угол снижения воздушного судна стал еще круче.
– Среди ученых эта проблема стоит более остро. – Хаккетт допил воду, поразмыслил, что сделать с пустым стаканом, и решил оставить его в руке. – Вы профессор в своей области, а я физик. Готов поспорить, наши кафедры никак не связаны друг с другом. – Он словно не догадывался, что мысли Скотта занимают сложности совершенно иного характера. – То-то же! – Хаккетт кивнул, будто Скотт ему ответил. – Как в древней китайской притче. Троим парням завязывают глаза и просят определить, что за таинственный гость к ним пожаловал, разрешая лишь прикоснуться к нему. Первый утверждает, мол, это змея, потому что она длинная и мускулистая. Второй говорит, ствол дерева. А третий заявляет, что птица, наверняка птица – я слышу, как хлопают ее крылья. – Он засунул стаканчик в карман на спинке сиденья впереди и облизнул губы. – Представляете, какими идиотами все трое себя почувствовали, когда им развязали глаза и они увидели слона? – Он самодовольно улыбнулся. – По-моему, именно в таком обществе мы живем сегодня. Все разделено на отсеки. Никто ничем ни с кем не делится. Три разные области науки изучают одно и то же и даже не подозревают об этом. А ведь верно считали древние: землю несет по вселенной на спине гигантская черепаха. Она настолько огромная, а мы изучаем такие мелочи, что просто ее не замечаем.
Скотт очень медленно повернул голову. Его лицо покрывал пот.
– Что… вы… несете?
Неожиданно спинки передних сидений откинулись, и Скотт увидел парочку, занявшуюся сексом. Еще совсем недавно ему казалось, что эти двое даже не знакомы.
Хаккетт взмахнул рукой.
– Покажите такое в кино – вам не поверят. – Он посмотрел на «ролекс» и объявил: – Тридцать секунд!
– Что – тридцать секунд?!
– Мы погибнем! О господи! Мы погибнем! – завопил человек, сидящий рядом с Новэмбер.
Новэмбер рывком достала из кармана на спинке переднего сиденья гигиенический пакет и подала его соседу.
– Дышите в эту штуковину!
Хаккетт методически отсчитывал секунды, произнося каждую последующую цифру громче и громче, и наконец провозгласил:
– Мы наклонимся влево… Сейчас.
Самолет действительно дал крен влево.
Качка начала стихать. Двигатели заработали исправнее. По прошествии секунды-другой салон принял горизонтальное положение. Всеобщий вздох облегчения, казалось, можно было пощупать рукой – для большинства пассажиров настала минута, когда слезы было уже невозможно сдерживать.
Хаккетт, сияя, откинулся на спинку сиденья.
– Летчики, – произнес он важно, – общаются только с летчиками. Если человек, занятый в не касающейся авиации области, говорит пилоту, что некий феномен, рожденный источником, тоже не имеющим к воздушному флоту отношения, вот-вот сыграет с его чудесной машиной злую шутку, пилот, вероятнее всего, не обратит на его слова и капли внимания. Но вспомнит о них, когда ад закрутит-таки самолет в своих лапах. Тогда летчик начнет предпринимать все возможное, чтобы избежать катастрофы. То, что мы пережили, называется «комплексная система адаптации в действии». Комплексность. Порядок в обманчивой громаде хаоса.
- Предыдущая
- 14/117
- Следующая
