КГБ в смокинге. Книга 2 - Мальцева Валентина - Страница 10

— Сэр, тот джентльмен из бара дал мне двадцатку, чтобы я не отвечал на ваши вопросы. Мне велено только передать это.

— Ты умеешь держать слово… — улыбнулся Юджин.

— Я стараюсь, — прыщавое лицо подростка стало пунцовым.

— О’кей. Но пятерку все равно возьми — заслужил.

— Спасибо, сэр.

Закрыв номер на ключ, Юджин подошел к лампе и внимательно рассмотрел пакет. Это был фирменный конверт мотеля «Смеющаяся дева» с эмблемой и номерами телефонов в нижнем правом углу. В конверте лежал небрежно сложенный листок, вырванный из обычного блокнота. Послание содержало всего две строки:

«В баре, через десять минут. Нужно встретиться по проблеме, одинаково интересующей вас и меня».

Юджин нахмурился. Автором записки не мог быть кто-то из своих — коллеги Юджина никогда не пользовались подобного рода приемами да и вообще избегали личных встреч, не продиктованных необходимостью. И потом, никто не мог знать, что он окажется сегодня в этом мотеле. Действительно никто, поскольку он сам решил заночевать здесь всего несколько минут назад. Значит, за ним следили и, возможно, от самого дома. Юджин понимал, что за всей этой историей вряд ли стоит злой умысел. Опасаться вроде бы нечего. Иначе зачем было незнакомцу вступать в переписку да еще назначать встречу в баре?

В то же время инструкции «фирмы» категорически запрещали в таких случаях идти на контакт без ведома руководства. Нарушать эти правила разрешалось в исключительных случаях, о чем в данной ситуации не могло быть и речи. Инструкции предписывали немедленно собраться, уничтожить все следы своего присутствия, по возможности незамеченным исчезнуть с места обнаружения и с ближайшего телефона-автомата кодом проинформировать о случившемся непосредственного начальника.

Юджин повертел записку в руках, потом щелкнул зажигалкой и сжег ее вместе с конвертом в мраморной пепельнице с фирменной эмблемой мотеля. Затем подошел к платяному шкафу, снял с вешалки плечевую кобуру, аккуратно закрепил ее под мышкой, вытащил тяжелый кольт, проверил обойму, водворил пистолет на место, накинул куртку и, закрыв номер на ключ, спустился вниз.

— Что-то случилось, сэр? — осведомился хозяин, привстав в своем закутке.

— Где я могу пропустить пару стаканчиков?

— Если я скажу, что в ближайшей больнице, вы ведь все равно не поверите?

— Простите, я просто устал с дороги…

— Бар в цокольном этаже, сэр.

— Спасибо.

Бар был стандартизован в той же мере, что и весь мотель: вытянутая, полузатемненная кишка коридора, левую часть которого занимала дубовая стойка бара с четырьмя ярусами разнокалиберных бутылок, а правую — невысокие столики, наполовину обжатые кожаными диванчиками. Со света Юджин не сразу рассмотрел посетителей, заметив лишь, что несколько столиков заняты. Подойдя к стойке, он заказал у молоденького бармена в белой рубашке двойной «скотч», дождался, пока толстый стакан с янтарной жидкостью, запотевший от неимоверного количества льда, перекочует к нему в руки, и направился с ним в дальний конец бара. Усевшись за пустой столик спиной к залу, Юджин пригубил виски и тут же отставил стакан — пить расхотелось.

— Можно составить вам компанию? — голос за его спиной, без сомнения, принадлежал — хоть об заклад бейся — стопроцентному янки.

— Почему бы и нет? — тихо ответил Юджин, не оборачиваясь.

Человека, который не слышно опустился на диванчик напротив, Юджин видел впервые. Скорее всего, это был его ровесник — белокурый мужчина среднего роста с удивительно черными, какими-то жгучими цыганскими глазами. Гладко выбритое лицо без морщин, тонкие, профессорского вида очки, добротный твидовый пиджак в мелкую темно-серую клетку, надетый на тонкий кашемировый свитер, серебряный «Роллекс» на запястье делали его похожим на представителя интеллектуальной среды. Этакий «высоколобый» с рекламного проспекта: «Оксфорд — лучшее образование и гарантированный успех в будущем!» Да и руки незнакомца — узкие, белые, с идеально подстриженными и покрытыми бесцветным лаком ногтями, — красноречиво свидетельствовали о том, что их хозяин никогда не занимался физическим трудом.

— Это вы прислали мне записку? — спросил Юджин, вертя в пальцах стакан и прислушиваясь к позвякиванию льдинок.

— Да.

— Вы знаете, кто я?

— Да.

— И вы уверены, что не ошиблись, назначив мне встречу?

— Да.

Все эти три «да» незнакомец произнес совершенно спокойным тоном, без нажима.

— Меня зовут Грин… — он отпил из своего стакана и поморщился.

— В чем дело?

— Вместо «Уайт лейбл» этот мальчишка налил мне «Джонни Уокер». В мотелях всегда бардак…

— Итак?.. — Юджин уже с любопытством разглядывал незнакомца.

— Как я сказал, меня зовут Грин. Я знаю, что у вас возникла проблема. И, мне кажется, мы бы могли обменяться услугами ко взаимному удовольствию. Если вас интересует мое предложение, будем разговаривать. В противном случае мне придется — коль скоро я уже заплатил за это пойло четыре доллара — допить виски и распрощаться.

— Вы следили за мной?

— Я бы сформулировал это иначе.

— Например?

— Я искал встречи с вами в относительно спокойном месте.

— О какой проблеме, собственно, речь?

— Мистер… Простите, как я могу называть вас?

— Вам известно мое настоящее имя?

— Естественно.

— Вы меня пугаете.

— Поверьте, сэр, это совсем не та цель, которую я преследую.

— О’кей, называйте меня… Вэл.

— Хорошее имя… — черные глаза Грина коротко блеснули за стеклами очков. — Так вот, Вэл, речь пойдет о вашей тезке…

4 января 1978 года

…Пожилой, невысокого роста мужчина с коротким ежиком седых волос, одетый в мешковатый серый костюм и черную рубашку с распахнутым воротом, изобразил на тонких губах что-то отдаленно напоминающее улыбку, сел на табурет и ровным чистым голосом никогда не курившего человека сказал:

— Здравствуйте, Валентина Васильевна. Как…

— Чувствую себя хорошо, в семье все нормально, на здоровье не жалуюсь, на судно доволокли благополучно, обстановка в каюте превосходная, жалоб на обслуживание нет! — отбарабанила я и вновь уткнулась в пустую тарелку.

— Мне говорили, что у вас своеобразное чувство юмора, — тихо сказал мой гость.

— А мне никто не говорил, что говорил вам, что у меня своеобразное чувство юмора.

— Что ж, — мужчина поморщился, однако весь его вид продолжал служить наглядной иллюстрацией к известному российскому долготерпению. — Вы можете называть меня Петр Петрович.

— А зачем?

— Простите?.. — мужчина с ежиком даже запнулся.

— Я спрашиваю, зачем мне вас так называть?

— Ну, в разговоре ведь трудно обходиться только местоимениями.

— А-а-а… — я вытащила сигарету и закурила. — Значит, мы с вами будем разговаривать?

— Конечно, Валентина Васильевна. Нам ведь есть что сказать друг другу.

— Вы уверены?

— Не сомневаюсь.

— Странно… — я стряхнула пепел в тарелку, где еще недавно бурыми комьями радовала взор ячневая каша. — Лично мне, уважаемый Петр Петрович, абсолютно нечего сказать вам.

— Очень жаль, Валентина Васильевна! — на лице гостя читалось искреннее огорчение. Если бы я не знала, кто он, впору было поверить, что он и впрямь расстроился. — Очень жаль. Особенно если учесть, как много вопросов у меня к вам накопилось.

— Вы любопытны, Петр Петрович?

— Признаюсь, больше люблю задавать вопросы, нежели отвечать на них.

— Вы знаете, я тоже. Может, уступите даме, Петр Петрович, и ответите на несколько наболевших вопросов?

— Охотно, Валентина Васильевна.

— Где я нахожусь?

— На судне.

— Я уже сообразила, что не на самолете. На каком судне?

— На нашем, Валентина Васильевна, — мягко улыбнулся Петр Петрович, делая ударение на втором слове. — На советском.

— И мы, соответственно, плывем на родину, да?

— Если мы с вами имеем в виду одну и ту же страну, то да.