Страсти в сентябре - Колесникова Наташа - Страница 14

— Кого-то ждешь или торопишься, Боря? — спросила Снежана, внимательно глядя на него.

— А что, заметно?

— На часы все время смотришь.

— Жду важного звонка.

— От жены?

Девушка уже не решалась пренебрежительно отзываться о законной супруге своего мужчины, теперь он был просто мужчиной, хотя и не совсем «просто».

— Тебе фамилию назвать и сумму предполагаемой сделки? — усмехнулся Барсуков. — Смотри не на меня, а на тарелку, Снежана. Ты почти ничего не съела, а пьешь уже третий бокал.

— У меня аппетит пропал, — капризно сказала девушка.

И в это время зазвонил мобильник Барсукова.

— Извини, дорогая, на пару минут покину тебя, — улыбнулся он, вскакивая со стула и доставая из внутреннего кармана пиджака миниатюрный аппарат. — Да? — резко сказал, шагая между столиками к туалетам, где было не так шумно.

— Борис Евгеньевич, это я, Саманта. Звоню, как вы и приказали, без свидетелей.

— Что-то долго ты собиралась звонить! — раздраженно сказал Барсуков. — Полагаешь, я всю ночь могу ждать?

— Извините, Борис Евгеньевич, но вы же сами велели быть все время рядом с вашей женой. Я все время рядом, тут особо и не скроешься, чтобы поговорить с вами без свидетелей. Только недавно все легли спать, я вышла в туалет…

— И сидишь на толчке, да?

— Нет, стою рядом. Тут вот… заросли малины, кусты крыжовника, красной смородины… Стою и звоню вам.

— Говори!

Барсуков остановился в коридоре, где располагались два просторных туалета, прислонился плечом к стене.

— Все нормально. Родители вашей жены приняли нас замечательно, кормят так вкусно, что все рестораны Москвы по сравнению с их едой — просто дрянь. Ничего подобного в своей жизни не пробовала.

Барсуков находился в своем собственном ресторане и считал, что кормят здесь превосходно. Слова Саманты неприятно резанули слух, ведь она не раз обедала здесь!

— С этим все понятно. Давай про жену.

— Все нормально. Мы катались по станице, ездили на берег Кубани… Она меньше, чем Москва-река, и вода такая мутная, прямо желтая… Говорят, Большой Ставропольский канал отнимает воду, поэтому…

— Черт побери, Саманта! — яростно зашептал в трубку Барсуков. — Я про жену спрашиваю!

— Борис Евгеньевич, вы хотите, чтобы я познакомила ее с каким-то мужиком, а потом рассказывала бы вам об этом, да? — неожиданно резко ответила Саманта. — Все тут хорошо, никаких проблем нет. Мы почти не расстаемся, Валентина сама никуда не ходит и, как я понимаю, не собирается ходить. Что еще вам сказать?

— Ладно, все понятно, — более спокойно сказал Барсуков. — Намекни ей, что неплохо бы позвонить мужу.

— Намекала, вы же днем об этом говорили. Два раза намекала. Она ничего не ответила, просто промолчала.

— Почему, черт побери?

— Вы меня об этом спрашиваете?

— Нет. Ладно, Саманта, спасибо за звонок. Завтра — два раза, в первой половине и во второй, не позже десяти я должен услышать тебя. Все ясно?

— Все. А вы не хотите приехать сюда? Здесь так классно, вам точно понравится.

— Нет, у меня дела. Пока, жду.

Барсуков выключил мобильник, сунул его в карман, но отрывать плечо от стенки коридора не спешил. Действительно, чего он злится на Саманту? Все у них там хорошо, Валя просто отдыхает, Саманта все время рядом… Какие могут быть проблемы? А все равно — неспокойно было на душе. Она ведь уехала туда… от него. Уехала, чтобы решить, как жить дальше, он это понял, почувствовал. Ну и что она решит?

Вот же дурак, обнаглел вконец! Бабки, телки, думал, все можно! Элементарную осторожность перестал соблюдать! А у него ведь жена любимая, дом, семья, черт побери! Нужно, чтобы Валя родила ребенка, чтобы семья стала такой… тылом, где можно отсидеться в дни самых страшных неудач! А он что делал, дурак?! Разрушал этот тыл… И разрушил. Неужто — до основанья, как революционеры старый мир? Валя не старый мир, иного он просто не хочет. Зачем же тогда разрушал? Что получил за это?

Снежану? Таких у него штук двести было. А Валя — одна… Да ведь и раньше это знал, но думал — куда она денется!

Скрипнув зубами, Барсуков оторвал плечо от стены, вернулся к столу, где ждала его изрядно захмелевшая Снежана. Бутылка виски еще больше опустела.

— Поговорил со своей… бабой? — презрительно усмехнувшись, спросила она, когда Барсуков сел за стол.

— Не нужно грубить, Снежана, — сказал он. — Ты все же не послушалась меня, пила.

— А что мне еще остается делать, Боря?!

— Пожалуйста, не шуми. Если не хочешь есть, мы отправляемся домой.

— К тебе или ко мне? Я лично хотела бы поехать к тебе. Жены нет, устроим сексу…ксу…альную ночь. Никуда не надо спешить… Борик, я тебе такое покажу…

— Мы поедем к тебе домой, я отвезу тебя и поеду к себе домой. Сам.

— Ах так, да?! Ты меня совсем не хочешь, идиот? Тогда и я тебя не хочу! И не надо… сама доберусь… как-нибудь. Тачку возьму… Дам водиле прямо в ней, понял?!

Снежана попыталась встать со стула, покачнулась, снова села.

— Заткнись! — жестко сказал Барсуков. — Что ты будешь делать сегодня — решаю я, виноват в том, что ты напилась. А завтра можешь делать все, что угодно!

— На что ты намекаешь, Боря?

— На все хорошее!

Он встал, крепко взял ее под руку и повел к выходу. Рядом с ним Снежана шла вполне нормально, даже грациозно. Многие мужики смотрели ей вслед, с сожалением думая о том, что всесильный хозяин заведения повел очередную телку к себе…

Как же они ошибались!

— Та-ак, ребятки, — сказал Романов, — все ли у нас готово к рыбалке? Тоша, удочки в порядке?

— Спрашиваешь! Все четыре, сам проверил, — солидно ответил Антон.

— Черви есть?

— Вчера же накопал. Землей присыпал, в консервной банке им нормально, живые.

— Настюша, ты бутерброды приготовила, чай в термос налила, хозяюшка?

— Ну, пап, ты меня за дуру считаешь, что ли? А с кем мы поедем на рыбалку? Ты сказал — заедут, кто заедет?

Романов загадочно усмехнулся, а потом чмокнул дочку в щеку и сказал:

— Тетя Валя Федченко… даже не знаю, какая у нее теперь фамилия. Помнишь, как-то она приезжала, мы встретились на улице, я вас представил.

— Я знаю, — сказал Антон. — Из Москвы приехала. Пап, это она на классной тачке у школы красовалась? А водитель у нее — девушка.

— Я вспомнила! — сказала Настя. — Она блондинка и очень красивая. В Москве все женщины красивые.

— Что ты понимаешь?! — возмутился Антон. — Она же наша, дочка Федченко. В Москве красивых вообще нет, есть только приезжие, как тетя Валя.

— Экие вы мудрецы у меня. Ну все, споры прекратить! — скомандовал Романов. — Готовность номер один. Вот-вот за нами заедут.

Едва он сказал это, за воротами раздался громкий автомобильный сигнал. Романов махнул рукой, взял сумку, удочки оставил Антону, и они вышли за ворота.

— Ух ты! Вот это тачка! — восторженно произнес Антон. — Здравствуйте, теть Валя. Это ваша машина, да? Классная! Никогда такую не видел!

— Привет, Антоша! Настя, привет! — весело сказала Валентина, выходя из джипа. — Какая взрослая девушка стала, Настя, и красавица самая настоящая! Как же время быстро бежит!

— А вы все такая же красивая, тетя Валя, — сказала девочка. — Как и тогда были.

Валентина наклонилась, поцеловала ее в щеку, взяла у Антона бамбуковые раскладные удочки, привязала их на багажнике на крыше джипа.

— Антон, хочешь сесть на переднее сиденье?

— Ух ты! — восхищенно пробормотал мальчик. — Спасибо, теть Валь… Обалдеть можно, такая тачка…

— Антон, не позорь меня своими речами, — с улыбкой сказал Романов. — Ты можешь говорить нормально?

— Пап, а это все нормально? Ты раньше ездил в такой тачке?

Валентина засмеялась, распахнула заднюю дверцу, жестом предложила Романову и его дочке сесть, сама усадила Антона на переднее сиденье, пристегнула ремень безопасности и села рядом с Романовым.

— Поехали, Саманта, — сказала она. — Антон покажет дорогу.