Тени Прерии. Свои среди чужих (СИ) - Аади Ал "Al1618" - Страница 31

Напряжение накапливалось – слишком долго ничего не происходило, не возникло никаких сюрпризов, будто вокруг и не было никого. Впрочем «про вовка промовка…» - «м-а-л-е-н-ь-к-и-й о-р-у-ж-и-е п-р-я-м-о д-е-с-я-т-ь д-в-и-ж-е-т-с-я н-а т-е-б-я с-л-е-в-а б-ы-с-т-р-о, о-г-и-б-а-т-ь п-р-е-г-р-а-д-у с-п-р-а-в-а б-ы-с-т-р-о б-ы-с-т-р-о» - сигнал в левом ухе подскочил на три октавы, переходя в испуганное верещание - наблюдатель умудрился проворонить цель.

Кнопка изо всех сил изобразила «черепаший галоп» пытаясь обогнуть кучу ботвы справа, и не попасться на глаза столь неожиданно взявшемуся откуда-то охотнику, который сейчас обходил ее же слева. В этот момент в эфире раздалось открытым текстом – «..ть! какая лапа – левая!?» и звук затрещины, после чего связь пропала, но это уже собственно мало кого волновало.

Потому как такие мелочи мало волнуют того, кто заглянул в вечность. Собственно «глаз вечности» располагался меньше чем в половине роста от носа и смотрел четко в центр лба. Над срезом ствола маячила азартная физиономия карапуза лет трех из-за чего участники «встречи братьев по разуму» находились на одном уровне (во всех смыслах надо сказать), хотя пацан стоял на ногах, а Кнопка лежала.

В общем-то, ничего катастрофического не произошло, оружие оппонент держал неправильно, потому запас времени и реакция позволяли ударить ладонью прямо в дуло, ломая противнику кисть, или хотя бы палец защитной скобой спускового крючка, и вгоняя приклад в живот. Для совсем уж человеколюбивых был вариант рискнуть собственной рукой и отбить ствол вправо-вверх. Если в этот момент был бы нажат спуск, кусок лапы вполне мог улететь вместе с зарядом, и уж наверняка ее б сломало снопом пороховых газов, но…

Но все наработанные рефлексы вместе с врожденным инстинктом самосохранения оказались напрочь блокированными информацией от носа – перед Конопкой был пахнущий молоком ребенок. Сведенные судорогой мышцы не попытались даже инстинктивно отпрыгнуть в сторону, в безнадежной попытке вывести из под обстрела отключившуюся голову.

Между тем маленький пальчик дожал спуск, раздалось шипение, и из ствола вылетел дротик который, несильно ткнувшись в лоб, упал прямо перед носом. Нос проявил самостоятельность, обнюхав этот предмет, и доложил, что никакими ядами не пахнет. «Да и не может», - подтвердил разум – «смазывать чем бы то ни было наконечник из мягкого пружинящего материала, специально сделанного максимальной площади - глупо».

Более-менее мирная разрядка ситуации не принесла Кнопке облегчения, а наоборот подняла в душе целую бурю – «Да что ж это творится! Тут такое зверье внутри охранного периметра ползает, а малыши только с тренировочным оружием и вовсе без охраны. Ну, только попадитесь мне ротозеи!»

Малыш тем временем подпрыгнул от избытка чувств потрясая своим оружием – «Дескать, какую я зверюгу завалил!». За что был поощрительно лизнут в нос, а потом и облизан от уха до уха – чтобы не иметь проблем на старости лет, чужих детей надо воспитывать как своих собственных.

Реакция на это у него была как у обычного ребятенка – взвизгнуть от восторга и вцепится руками в уши. И если левая ручка ухватилась более менее удачно то в правом кулачке вместо уха оказалась зажата шерсть растущая из оного, да еще и вместе с вибриссами.

Кнопка с трудом подавила желание взвыть благим матом, и вместо попытки вырваться, прижалась губами к маячившему перед глазами непривычно голенькому пузику, да выдохнула воздух, издав не самый приличный в обществе звук. Зато мелкий пришел в неописуемый восторг и начал лупить кулачками и ножками куда попало, выпустив к немалому облегчению ухо.

Все это, понятно, было хорошо и приятно, но ведь где-то рядом вот-вот должна появится пылающая праведным гневом мамаша, дабы вытряхнуть из шкуры зверюгу, осмелившеюся приблизится к ее детке. Как на Кнопкин взгляд, так она уже прилично припозднилась, пойти поискать что-ли?

Взгляд уже давно обежал округу, да и в памяти местоположение данного объекта было зафиксировано, просто искомая информация за всеми эмоциями не могла найти мозг. Так что хватаем довольного карапуза за переплетение ремней портупеи зубами и в позиции «на четырех» топаем к объекту «большой опасный вправо тридцать».

Не такой уж он и «большой» да и «опасный» непонятно для кого – задремавшая после трудов и обеда на солнышке мамочка служила просто наглядным пособием к поговорке «солдат спит – служба идет». Попутно по вещественным доказательствам удалось восстановить картину инцидента.

Пообедав, мамочка отправила сына поиграть на освобожденный пятачок земли, разбросанные формочки и оплывшие готовые изделия явно говорили об этом, а сама присела в тени небольшого стожка отдохнуть. Молодое дарование усыпило бдительность родительницы (а та по самому крупному счету была старше Кнопки лет на восемь максимум) да и отправилось заниматься более достойным мужчины занятием – охотой.

Причем не забыл ведь взять лопатку и оборудовать «позицию» по всем правилам фортификации и маскировки. Впрочем, его и без этого в борозде не видно. Наверняка предполагалась забавная игра, когда проснувшаяся мамаша будет метаться по полю в поисках этого партизана – вполне вероятный вариант, принимая во внимание природную слабость обоняния у «хомо».

Но время шло, мамочка не просыпалась, игра начала уже слегка надоедать, и тут появился шанс поохотиться по настоящему – у детей острота зрения выше намного, не говоря уже о вошедшей в легенды детской наблюдательности. Так что ползающий по полю непонятный бугорок или марево он мог заметить вполне… М-да, похоже, теперь надо опасаться не только собак.

Все это хорошо и прекрасно, но что делать? Уж очень диспозиция хреновая. Дано: молодое дарование уже успевшее сесть на шею (буквально) и теперь норовящее ухватить за уши представителя межзвездной дипломатической миссии, дабы способом их выкручивания убедить покатать его «как лошадка». На расстоянии кроткого прыжка (два с половиной метра), от лежащего пришельца находится мать молодого дарования в состоянии легкой дремы и главное препятствие к удачному завершению дела – внебрачная помесь дуэльного пистолета (судя по отсутствию приклада) со сбежавшей из музея фузеей (судя по калибру).

Приятная такая вещица – как раз на того кабанчика что Кнопке уже третью ночь снится. И все бы ничего, да мамашка умудрилась задремать, положив это чудо на колени и с пальцем на спусковом крючке. Дескать – «в пределах зоны поражения вне окопов полного профиля или бронетехники не перемещаться». Ну и как такой ребенка оставить? Пальнет ведь сдуру, испугает еще. Патовая ситуация.

А мелкий, тем временем, перешел от щипания к выщипыванию…

Выручила всех обычная муха, эта нахалка уселась прямо на полуоткрытые губы сони, та всхрапнула и откинула голову назад, руки, ранее лежавшие на оружии, дружно упали вниз.

В голове тут же ударил колокол – «Когти рвать!!!». Малыш напоследок, судя по ощущениям, захвативший в качестве трофея пару клочьев шерсти, был бесцеремонно сдернут с загривка, легким толчком «пониже спины» направлен в сторону песочницы, а через поле «противопулеметным» зигзагом молнией метнулась размазанная в воздухе тень – система маскировки автоматически перешла в режим «размывания контура».

Мамаша, продравшая глаза на возмущенный рев дитятки так ничего и не заметила, только карапуз горько оплакивал позорное бегство такой большой и мохнатой «мягкой игрушки».

_________

За восемьсот шестьдесят три метра от этого места довольно пожилой, но еще крепкий мужчина перестал упираться лбом в прицел, сказал напарнику «смени меня» и, откатившись в сторону, потянулся к фляге. «Странно, даже петуха как последний сосунок не дал, но это, пожалуй, единственное, чем можно гордиться. Старею», - мизинец на руке держащей флягу заметно дрожал, - «это хорошо, что стрелять не решился… я бы сейчас навоевал».

Напарник, до этого контролировавший «заднюю полусферу», сунул сделанную из вертикалки лупару (* обрез гладкоствольного ружья) в специальную кобуру на самодельной разгрузке и принялся устраиваться перед стоящей на сошках винтовкой. Заодно бурча про себя – «и что ты так к прицелу прилип, померещилось что ли? Тихо и голо все, даже мухи не летают…». Первый номер передернулся как от мороза и буркнул – «может и померещилось…» и, оглядев в бинокль панораму, не спеша перекрестился.